Убийца Шута
Шрифт:
Сперва мы зашли в шорную мастерскую, где отец с недовольством выслушал, что его новое седло еще не готово. Только когда мастер подошел измерить длину моих ног, а затем покачал головой, сказав, что надо подрегулировать седло, я поняла, что оно предназначалось нам с Присс. Он показал мне клапаны, на каждом из которых была высечена пчела. Я была так поражена, что, думаю, заставила отца порадоваться так, как если бы седло было уже готово. Он пообещал, что мы вернемся на следующей неделе вместе с лошадью, и я смогу сразу примерить его. Я ни слова не могла вымолвить, пока мы не оказались снаружи. Тогда Риддл спросил меня, что я думаю о пчелах, и я честно ответила, что они очень мне нравятся, но я бы предпочла вместо
Мы останавливались еще в нескольких магазинах. Отец купил мне ремень из красной кожи, на который были вырезаны цветы, и роговой браслет с очаровательными цветами, а еще маленькое пирожное с изюмом и орешками. В одном магазине мы купили три шарика белого мыла с ароматом глицинии и мяты. Очень тихо я поведала отцу, что хочу что-нибудь привезти для Керфул и Ревела. Ему понравилась эта мысль. Он нашел пуговицы, сделанные в форме желудей и спросил, понравятся ли такие Керфул. Я была не уверена в этом, но он их купил. С Ревелом было сложнее. Но увидев женщину, продающую карманные платки, окрашенные шафраном, бледно зеленым и небесно-голубым, я спросила отца, не можем ли мы купить по одному каждого цвета. Отец удивился моей уверенности в том, что подарок понравится Ревелу, но у меня не было никаких сомнений в этом. Хотелось бы мне найти в себе смелости, чтобы попросить купить подарок и для Персиверенса, но я постеснялась даже сказать отцу его имя.
Какой-то мальчик держал поднос полный крошечных ракушек. Некоторые из них были нанизаны на нитки в виде бус. Я надолго задержалась, глядя на них. Некоторые выглядели как закрученные конусы, а другие казались крошечными ковшами с резными краями.
– Пчелка, - в конце концов позвал меня отец, - Это обыкновенные ракушки, которые разбросаны по любому пляжу.
– Я никогда не видела океана и не гуляла по пляжу, - напомнила я. Пока он размышлял над этим, Риддл зачерпнул полную охапку ракушек и высыпал их в мои сложенные чашечкой руки.
– Пусть они у тебя будут, пока ты не сможешь сама погулять по пляжу с сестрой и набрать столько, сколько захочешь, - сказал он. А потом они оба рассмеялись глядя на мой восторг, и мы побрели дальше. В наспех построенном ларьке отец купил мне сумку, похожую на ту, которую мама брала с собой на рынок. Она была сплетена из яркой желтой соломы, а крепкий ремень можно было перекинуть через плечо. Я поставила ее на землю и мы осторожно сложили в нее все покупки. Отец хотел понести ее за меня, но я была только счастлива ощущать вес своих сокровищ.
Когда мы вышли к маленькой базарной площади полной лудильщиков и торговцев, отец дал мне шесть медных монеток и сказал, что я могу потратить их на что пожелаю. Я купила для Керфул нить блестящих черных бусин и отрез синего кружева, уверенная, что ей понравятся такие подарки. Для себя я купила зеленый кант для отделки манжет и воротника в основном потому, что она порадовалась бы этому. И, наконец, я приобрела кошелек, который повесила на пояс. Я положила туда две оставшиеся монетки и сдачу с последней покупки, которую дал мне торговец, чувствуя себя при этом очень взрослой. Люди стояли и пели на улицах прямо под падающим снегом. Толстый мужчина сидел в узком пространстве между зданиями, окруженный таким ярким светом, который люди не могли даже выносить и отводили взгляды в сторону, проходя мимо. Я видела человека, который жонглировал картофелем и девушку с тремя ручными воронами, который проделывали разные трюки с кольцами.
Для такого холодного дня улицы были очень людными. В переулке между зданиями известный кукловод и его ученики ставили тент для представления. Мы миновали трех краснощеких и красноносых музыкантов, играющих на трубах под одним из вечнозеленых деревьев
– Ты замерзла? – спросил меня отец. Я поняла, что мы остановились, и что он задал вопрос дважды. Замерзла ли я? Я стала искать слова.
– Холод исходит из сердца, по волнам красной крови, - услышала я свой голос. И да, холод сковал меня. Я посмотрела на свои пальцы, они были белыми. Такими же белыми, как глаза нищего. Он сделал это со мной, лишь взглянув на меня? Нет. Он не мог меня видеть, если я не смотрела на него. Я посмотрела на отца. Он не двигался, но, казалось, отдалился от меня. Все отступили от меня. Почему? Была ли я для них опасна? Я потянулась к папиной руке, а он потянулся к моей, но не думаю, что мы коснулись друг друга. Я чувствовала взгляд Риддла, но не могла встретиться с ним глазами. Меня не было там, куда он смотрел. Не знаю, много ли прошло времени, но вдруг мир снова ожил вокруг меня. Я слышала звуки, доносящиеся с рынка, чувствовала запах лошади, которая тащила телегу мимо нас по улице. Я крепко ухватилась за отцовские пальцы.
Отец торопливо заговорил, будто пытаясь отвлечь нас друг от друга:
– Она просто замерзла. И все. Нам нужно добраться до мастерской сапожника и купить ей ботинки. И еще, Пчелка, давай купим тебе теплую шаль. Риддл, как скоро ты отправишься в путь?
– Думаю, что задержусь подольше, - тихо сказал он.
– Возможно, даже переночую в гостинице. Идет сильный снег. В такую погоду путешествовать не следует.
– Интересно, куда могли пойти Шун и ФитцВиджилант?
– Огляделся мой отец, как будто волнуясь за них и надеясь, что Риддл предложит отыскать их. Он беспокоился обо мне и хотел, чтобы мы остались наедине.
Риддл не попался на удочку.
– Эти двое казались довольны компанией друг дружки. Наверное, нам надо отвести Пчелку куда-нибудь, где она сможет выпить чего-нибудь теплого.
– После сапожника, - заупрямился отец. Внезапно он остановился и взял меня на руки.
– Папа?
– возразила я, пытаясь вывернуться из его рук.
– Я хожу быстрее. А твои ботинки промокли от снега. Позволь позаботиться о тебе, пока мы не доберемся до сапожника.
– Он крепко прижимал меня к груди, а мысли удерживал еще сильнее. Мы миновали человека, прислонившегося к углу здания. Он недобро посмотрел на меня. Толстяк в переулке рядом указал на меня и улыбнулся. Сияющий туман клубился вокруг него. Люди, проходящие мимо этого переулка, замедлялись и выглядели озадаченными. А потом спешили дальше. Я сильнее прижалась к отцу, закрыв глаза, чтобы не пустить в них туман и свет, а Волк-Отец зарычал на них. Спустя три шага я открыла глаза и оглянулась. И никого из них не увидела.
Магазин сапожника располагался за следующим углом. Отец опустил меня на землю. Мы стряхнули снег с обуви и одежды, прежде чем зайти в магазин. Внутри приятно пахло кожей и маслом, а в очаге ревело пламя. Сапожник был живым маленьким человеком по имени Пасер. Он знал меня с младенчества и никогда не обращал внимания на мою необычность, делая обувь для моих маленьких ног. Сейчас он в ужасе воскликнул, увидев, как я переросла его работу. Он усадил меня к очагу и снял мои ботинки прежде, чем я дотянулась до них. Измерив мою ногу веревкой и теплой рукой, он пообещал мне сшить новые сапоги и комплект другой обуви в течение двух дней. Его ученик доставит их в Ивовый Лес.