Убийства в стиле Джуди и Панча
Шрифт:
– Я знаю этого парня, – услышали мы нерадостную для нас новость. – Он из полицейского управления, это инспектор. Они, вероятно, знают, что этот парень в поезде, и пришли, чтобы арестовать…
– Пригнись, – сказал я Эвелин и потянулся за сумкой Чартерса. – Как только мы остановимся, пригнись!
Мужчина в шляпе-котелке уже поднял руку, указывая в сторону нашего купе. Один из спутников контролера с грохотом опустил окно и высунулся наружу.
– Я позову инспектора, – сказал я.
Я открыл дверь и наткнулся на заслон из носильщиков. Сумку мы тащили вдвоем: я – одной рукой, а Эвелин – другой. Мужчина в шляпе-котелке стоял чуть дальше на платформе. Я мог бы поклясться, что он видел мое лицо. К
Мы обогнули газетный киоск и направились к лестнице, ведущей вниз. И даже когда мы вышли на станцию с другой стороны, по-прежнему не было никаких признаков погони. Мы посмотрели друг на друга. Казалось, что Эвелин изумлена.
– Он видел нас, – сказала она благоговейным шепотом. – Он смотрел прямо на тебя и будто ничего не заметил. За нами никто не следит. Это неправильно. Как ты это объяснишь?
Я признался, что уже не в состоянии что-либо объяснить. За исключением того, что Серпос сорвал большой куш, но из этого так ничего и не вышло. На дне этой сумки было, вероятно, восемь или десять тысяч фунтов.
– Все эти деньги, – мечтательно произнесла Эвелин, – которые мы должны оставить… Послушай, ты полагаешь, если детектив не обратил на тебя никакого внимания, то это означает, что Г. М. наконец-то добился своего и они больше не будут тебя преследовать?
– Да, это возможно. Но я говорю тебе со всей искренностью, что не собираюсь заходить в полицейский участок и наводить справки. Кроме того, мне вдруг пришло в голову, что мы уже не находимся под юрисдикцией Чартерса. Мы не в Девоне. Мы либо в Сомерсете, либо в Глостершире, в зависимости от того, на каком берегу реки.
Эвелин окинула меня взглядом:
– Дорогой, ради бога, не мог бы ты найти ближайший туалет, снять одеяние священника и переодеться в костюм Чартерса? Канонический наряд тебе не к лицу: у тебя такой вид, будто ты только что ограбил кассу для бедных. Кроме того, мне внезапно пришло в голову, что вид священника без шляпы, пришедшего в отель «Кэбот» лишь с одним чемоданом и девицей без обручального кольца, самым ужасным образом испортит нашу репутацию.
Я сказал ей, что у нее дурной склад ума, и с достоинством добавил:
– Дело не в том, что у меня есть какие-либо возражения против того, чтобы снять этот дьявольский наряд. Но сложилось так, что накануне своей свадьбы я все время оказываюсь то в тюрьме, то в туалете, и это начинает надоедать. Кроме того, как только я надену костюм Чартерса, появится Стоун и станет сокрушаться, что я снова замаскировался. Это судьба. Это…
– Ну-ну, – сказала Эвелин. – Стоун видел этот костюм, и в любом случае разве пиджак из твида – это маскировка? Поторопись!
Она была права. Теперь я понимаю значение фразы «одетый и в здравом уме» [11] . Избавившись от этого клерикального воротника, я почувствовал себя другим человеком. Через три минуты я вышел из туалета и присоединился к ней на оживленной площади перед вокзалом, но по-прежнему не было заметно никаких признаков погони. Когда я усадил Эвелин в ближайшее такси, часы на высокой остроконечной башне показывали без пяти два. Но в одном я был дьявольски решителен. В эту ночь больше не должно было быть никаких переодеваний или вымышленных имен. Ничто больше не заставит меня назвать какое-либо другое имя, кроме моего собственного. Я объяснял это Эвелин, пока такси поворачивало направо, а затем налево и поехало по узким тихим улочкам к Бристольскому мосту.
11
«…пришедши к Иисусу,
– Да, я знаю, – глубокомысленно сказала Эвелин, – но тебе не кажется, что может возникнуть такая необходимость?
– Необходимость? Каким образом?
Она задумалась.
– Ну, я имею в виду… прежде всего ты должен выяснить, на свободе ли Кеппель. Ты не можешь просто войти в отель и хладнокровно взломать его номер, не выяснив, там ли он или нет, верно? И если Кеппель действительно такой хитрый тип, как считает Стоун, то эта ночь может оказаться для нас не самой приятной. Прежде всего тебе придется притвориться, что у тебя с ним срочная встреча. Тогда, если его на самом деле не будет в номере, ты сможешь снять комнату на том же этаже и взломать его номер. Срочная встреча. Хм. Разве ты не профессор Блейк из Эдинбургского университета?
– Нет, я бы не смог…
– Да, но ты должен быть кем-то!
– Срочная встреча вполне подойдет. Если мы окажемся в трудном положении, я скажу любую необходимую ложь. Тем временем…
Такси ехало в гору в направлении Бристольского моста, а затем вниз по длинной кривой Болдуин-стрит к центру. Огромная площадь в центре была пустынна, если не считать двух полицейских, беседовавших под часами. Хотя было поздно, несколько электрических вывесок, красных и желтых, все еще весело мигали то тут, то там; и серебрилась река, видневшаяся между зданий. Мы поднялись по склону Колледж-грин, мимо парка, где статуя Виктории выглядывала из-за деревьев и листья без умолку шелестели, словно на собрании, мимо отеля «Ройял», мимо Кафедрального собора, к отелю «Кэбот», расположенному примерно в двухстах ярдах дальше.
«Кэбот» – отель довольно спокойный, четырехугольный, четырехэтажный, из серого камня, с геранью в оконных ящиках и высокими каменными колоннами по обе стороны от парадного входа. Я расплатился с таксистом из пачки банкнот, которые стащил из запасов Серпоса, посчитав, что имею полное право на часть добычи. Сонный ночной портье открыл стеклянные двери вестибюля. Мы прошли в высокий узкий холл, застеленный коврами из какой-то ткани в цветочек; деревянная отделка на стенах была очень старой, и сквозь многочисленные слои коричневой краски проступали трещины. Повсюду висели стальные гравюры со спортивными сценами, с панелей свисали медные сковороды, и в целом царила уютная атмосфера старых времен. Вскоре появился молодой человек с приподнятыми бровями.
Я попросил позвать доктора Кеппеля, объяснив, что мы проделали долгий путь по срочному делу и должны встретиться с ним, несмотря на поздний час. Служащий автоматически потянулся к телефонному коммутатору, но остановился.
– Извините, сэр, – сказал он. – Доктора Кеппеля сейчас нет в номере.
– Он вышел? В такой поздний час? Но, конечно…
Казалось, служащий был озадачен.
– Да, сэр. Он никогда не покидает отель в такой поздний час, обычно после десяти он не выходит. Один момент… – Он отошел в сторону, к полке для писем, и вытащил маленькую карточку. – Да. Он оставил сообщение. Я не был на дежурстве, когда он уходил, но вот записка. Тут сказано, что он ушел около девяти часов и, возможно, вернется поздно.
Эта новость привела нас в некоторое замешательство. Кеппель (мы предполагали, что он в Мортон-Эбботе), по крайней мере, находился в этом отеле до девяти вечера.
– Значит, он вернулся из Мортон-Эббота?
– Мортон-Эббота? Да, сэр. Мне сказали, что он вернулся сегодня днем.
– Это возмутительно! – сказала Эвелин тоном деловой женщины. – Когда назначена встреча… Профессор Блейк…
Мой убийственный взгляд остановил ее, но служащий насторожился.
– Но, – предположил я, – мы можем подождать в его номере?