Убийство в приличном обществе
Шрифт:
Фосетт понял, что выбрался на более твердую почву. У меня на глазах он успокоился, и я выругал себя за оплошность. Мисс Марчвуд больше нельзя призвать в свидетели.
— Она сама вам так сказала? Неужели она… мисс Марчвуд… сделала такое нелепое заявление?
Я снова пропустил его вопросы мимо ушей.
— О соучастии мисс Марчвуд говорят горничная миссис Бенедикт и бывший дворецкий Бенедиктов.
Моррис успел съездить в деревню Энглфилд-Грин и допросил горничную Гендерсон, которая, к счастью, по-прежнему жила в «Кедрах». Моррис вызывает доверие у горничных и кухарок. Гендерсон охотно подтвердила слова
Фосетт вскинул руки вверх:
— Всем известно, что слуги любят сплетничать! Боже правый, инспектор, с вашим-то опытом полагаться на такие, с позволения сказать, показания! Вы меня удивляете. Неужели вы верите полуграмотной горничной, начитавшейся бульварных романов? И дворецкому… к тому же бывшему? Слуге, которого выгнали из дома и который, возможно, затаил зло… — Он скорбно покачал головой, словно дивясь моей доверчивости. — Позвольте вам напомнить, что подобным показаниям не поверит ни один суд!
Он был прав. Я по-прежнему ничего не мог доказать. Он это знал. Если я начну настаивать, он поймет, что я хватаюсь за соломинки.
— Инспектор, позвольте кое-что уточнить, — вкрадчиво продолжал Фосетт. — Неужели вы… это невероятно, и тем не менее… Так вот, неужели вы подозреваете, будто я приложил руку к убийству несчастной миссис Бенедикт?
— Мы просим вас лишь помочь в расследовании, — деревянным тоном ответил я.
— А мисс Марчвуд? Вы воображаете, что я замешан и в этом черном деле?! Может быть, есть и другие нераскрытые преступления, в которых вы хотите меня обвинить? Невольно чувствую себя ветхозаветным козлом отпущения, которого отпускают в пустыню, нагрузив бременем грехов детей Израилевых.
— Пока у меня больше нет к вам вопросов! — буркнул я.
Фосетт поспешил поймать меня на слове.
— Вы меня в чем-либо обвиняете? — спросил он.
— В настоящее время нет, — ответил я.
— Значит, я могу идти?
— Да, вы можете идти, — ответил я и заметил, как изумленно посмотрел на меня сидевший в углу Биддл. Что ж, Биддл еще молод, ему многому предстоит учиться.
Фосетт изящно встал на ноги и отряхнул рукава.
— Надеюсь, мне без промедления вернут мою бриллиантовую булавку для галстука… Не хотелось бы думать, что она пропала, пока находилась в полиции.
Я перегнулся через стол:
— Фосетт, вы слишком испытываете удачу. Да, можете идти. Но из Лондона не уезжайте.
— Зачем мне уезжать из Лондона? — изумился он. — Прощайте, инспектор!
Вскоре я выглянул в окно и увидел, как он шагает по улице. Возможно, Данн прав и Фосетт не сбежит… а если сбежит, то не сразу. Мы раскрыли свои карты; они оказались слабыми. Фосетт ни в чем не признался, а мы ничего не смогли доказать. И все же ему сейчас наверняка неспокойно. Нам стало известно о его связи с Аллегрой. Такие, как Фосетт, привыкли заботиться о себе. Они заранее думают о своем будущем. Интересно, что он сделает теперь?
Глава 14
Инспектор
В тот вечер я возвращался домой, погруженный в глубокое раздумье. Идя в сторону Темзы, я думал, как рассказать о произошедшем жене и служанке. Рано или поздно они должны обо всем узнать. Правда, возможно, они уже слышали новость. Тогда мне ничего не придется объяснять. Однако надеяться на то, что я выиграю время, не приходится. Скорее всего, весть об аресте и освобождении Фосетта уже разошлась по округе, и какой-нибудь любитель посплетничать уже обо всем сообщил моим домашним. Всем известно, что Лиззи — моя жена. Недоброжелатели не упустят случая позлорадствовать. Вот еще одна причина, почему я ничего не говорил Лиззи заранее. Она наверняка держала бы язык за зубами, в ней я не сомневался, чего нельзя сказать о Бесси.
Большинство мужчин, тоскливо думал я, вообще не сочли бы нужным ничего объяснять служанке. Но мне не повезло. Наша служанка не только ревностная сторонница Фосетта, она к тому же привыкла говорить то, что думает… Я заранее смирился с тем, что меня ждет. Скорее всего, Бесси придет в ужас, услышав об аресте Джошуа Фосетта и о том, что он вынужден был провести ночь за решеткой; Лиззи разочаруется, узнав, что в конце концов его отпустили, и обидится на меня за то, что я не рассказал ей об аресте накануне.
Заморосил дождь. В свете газовых фонарей влажно поблескивали мостовые и тротуары. Все, как и я, спешили по домам. На улицы вышли вездесущие лондонские проститутки, ловившие клиентов. Когда я проходил мимо какой-то подворотни, меня окликнули «красавчик». Затем последовало приглашение «повеселиться». Судя по голосу, мне показалось, что «ночная бабочка» очень молода. Я остановился и вгляделся в темноту. Очень хотелось арестовать девчонку для ее же блага, убрать ее с улиц, где ей грозит опасность, — пусть всего лишь на одну ночь.
Рядом кто-то ахнул. Свет от ближайшего фонаря падал мне на лицо, и девица видела меня гораздо лучше, чем я ее.
— Ну и дела! — воскликнула она. — Вы тот инспектор, который приходил в «Героя-победителя» и говорил с Джедом?
— А ну, выходи! — потребовал я. — Дай взглянуть на тебя!
Из тени вышла фигура, и я узнал девицу в бежевой шляпке, которая сидела в пивной с Джедом Воробьем. Шляпка у нее на голове была та же самая, хотя время года для нее было неподходящее. Из-под летнего платьишка с короткой нижней юбкой виднелись сапожки и забрызганные грязью чулки. Она куталась в накидку, отороченную мехом, как мне показалось, кошачьим. В руке она сжимала раскрытый зонтик, с его помощью защищаясь от дождя и, похоже, отгораживаясь от меня.
— Я тебя помню, — сказал я. — Ты сидела за столом с Воробьем и еще одной девушкой. Кажется, ты зарабатываешь на жизнь тем, что собираешь тряпье, так?
— Джед такой шутник! — испуганно хихикнула она.
— Воробей будет знать, как шутить с представителями закона! Как тебя зовут?
— Роуз, — не сразу ответила моя новая знакомая и попросила: — Пожалуйста, не надо меня арестовывать! Я только что сюда пришла и еще ничего не заработала!
— Догадываюсь: если ты вернешься домой с пустыми руками, шутник Воробей поставит тебе синяк под глазом или просто изобьет до полусмерти, — ответил я. — Как раньше избивал Клэрри Брэди.