Учитель. Назад в СССР. 2
Шрифт:
— Важного и нужного. Мы с ребятами готовим линейку на первое сентября…
— Что, и мой оболтус готовит? — не поверил завхоз.
— Григорий Степанович принимает деятельно участие, — заступилась за физрука Ниночка. — Можно сказать, он ключевая фигура всей линейки!
— Скажешь тоже, — окончательно смутился Гриша.
— Так он нужен или так, болтается без дела? — нахмурился завхоз.
— Нужен! — в два голоса заверили мы. — Григорий ответственный за спортивную часть праздника.
— За спортивную? — недоверчиво
— А теперь будет! — отчеканила Нина Валентиновна.- И торжественная часть и театрализованная, и спортивная! От! — с гордостью объявила Кудрявцева.
— Ишь ты… — недоверие не пропало из голоса завхоза, но видно было, пионервожатой он доверяет больше, чем словам сына. — И чего там у вас… со спортивной-то? Неужто Гришка речь говорит будет?
— Зачем же? Руководить Григорий Степанович будет, постановкой в честь начала ученого года.
— Иди ты, — восхитился завхоз и машинально полез в карман. На свет появилась пачка, спички, и только заметив веселую улыбку Ниночки, Борода старший смутился и сунул все обратно.
— И чего… прям вот так руководить?
— И руководить, и репетировать, и придумал сам, — заверил я завхоза, коротко качнул головой, чтобы Гришаня не ляпнул, мол, идея не его.
— А здесь чего торчите? — в голос завхоза вернулась подозрительность.
— Думаем, где тренироваться, — не раздумывая, выдал Гришаня. — На площадке или в спортзале на матах.
— Ну, голова садовая, в спортзале! Сколько тебе говорю: учить надо на мягком, падать не больно! — проворчал Степан Григорьевич.
— Угу, — буркнул Гриша, хотел что-то добавить, но передумал.
— Степан Григорьевич, у меня к вам дело. Нина Валентиновна, вы уж с Григорием Степановичем составьте список необходимого, а я к вам минут через десять присоединюсь. Хорошо? — я кивнул в сторону школы.
Ниночка понятливо улыбнулась.
— Григорий, пойдемте в пионерскую, там у меня и ручка есть, запишем все необходимое для вашего номера.
— Так чего там нужно… ничего же…
— Григорий Степанович, вот в пионерской и обсудите, — надавил я.
— Ну, пойдем… — нахмурился Борода младший, и они с Ниночкой исчезли за углом.
— Куришь?
Завхоз тут же вытянул пачку.
«Дежавю», — хмыкнул про себя, вслух же отказался.
— Так чего хотел-то?
Глава 20
С завхозом все вопросы мы порешали на удивление быстро. То ли настроение у Бороды улучшилось с утра, то ли просто мне повезло, а может, Степан Григорьевич разглядел во мне родственную душу. Того самого хозяйственника, у которого даже ржавый гвоздь не выбрасывается. Есть у меня такая черта характера.
Ну а что, в хозяйстве все
И в это заветное место женщин я никогда не допускал. Потому что любая из них, даже самая умна и распрекрасная, норовила навести на моем рабочем месте свой женский порядок. После которого потом полдня ищешь нужную детальку, но ничего не находишь.
Вот такой я хозяйственный зануда. Потому нынче от сарая, что достался по наследству от покойной хозяйки, меня малость коробило. Я мечтал привести его в порядок, но пока приоритеты не позволяли засучить рукава и разгрести эти Авгиевы конюшни, в которых, просто нутром чую, валяется много полезного.
С завхозам мы обговорили время и сроки работы. Договорились, что мы с моими учениками приступим к производству крупнокалиберной лампочки Ильича сразу после того, как десятый класс выйдет на учебу. Строгать пилить и соединять будем исключительно после уроков, во внеурочное время. С Бородой старшим мы разошлись, довольные друг другом. К тому же я обещал показать Степану Григорьевичу, чертежи и прочие элементы свою нехитрой поделку. Ну и помочь соорудить такую же, но, что называется, «с перламутровыми пуговицами». Кому завхоз затеял сделать подарок, не знаю. Но помочь — дело нужное.
А еще пытал меня товарищ Борода насчет своего сына. Пришлось торжественно поклясться комсомолом и партией, что Григорий Степанович, он же Борода младший, действительно отвечает за спортивную часть линейки. И что сам директор его утвердил.
Степан Григорьевич долго пыхтел папиросой, сердито щурился, пускал кольца дыма из ноздрей, но потом все-таки поверил в то, что новость правдива.
Мне стало любопытно, отчего завхоз настолько не верит в талант родного сына. Недолго думая, я полюбопытствовал напрямую. Борода старший насупился, аккуратно потушил цигарку о подошву, сунул окурок, в газетный кулечек, который достал из кармана, спрятал обратно и только после этого угрюмо проворчал.
— Отчего ж не верю… очень даже верю, — вздохнул завхоз, собравшись уходить. — Да только инициативы в нем ни на грош. Не в меня уродился… У них ведь нынче столько возможностей в руках… Эх… Он жеж даже драться не любил… Все норовил разговоры разговаривать… Ну оно понятно, драться-то потом приходилось… Тумаков получит за языкатость, и давай лупить… Так-то его сильно и не трогали… Богатырь… — закончил Степан Григорьевич со скрытой гордостью в голосе, махнул рукой, развернулся и зашагал в мастерскую.