Уходила юность в 41-й
Шрифт:
артиллерийские стрельбы. И мой черед настал. Волнуясь, выслушал поставленную
задачу. Ориентируясь по карте, перенес цель на планшет, подготовил исходные данные,
подаю команду: «По реперу!» Словом, пристрелку провел в установленные сроки и
указанным числом снарядов.
Следует вводная: «Готовясь к атаке, противник открыл артиллерийский огонь от
развилки дорог в квадрате... Подавить!»
Командую и, кажется, не слышу собственного голоса: «Батарея, к бою!
противника!» Залп — и впереди встает стена огня и пыли. За спиной слышу: «Что ж,
недурственно!» Это говорит полковник Турбин. Он принимает у нас выпускные
стрельбы.
Турбина я узнал сразу. Зимой 1940 года во время событий на Карельском
перешейке он приезжал вместе с командирами-фронтовиками в училище за нашими
гаубицами, чтобы сокрушить мощным огнем пресловутую «линию Маннергейма».
Сейчас у Турбина на груди поблескивает Золотая Звезда Героя. Как же не гордиться,
[21] что именно он похвально отозвался о твоей боевой артиллерийской стрельбе!
Подходит капитан Черепнин. Подает руку, как равному: «Молодец! Поздравляю и
благодарю!»
К вечеру возвратились в лагерь и тут нас ошеломила неожиданная весть. Правда,
сначала разнеслась она по «курсантскому телеграфу». Юлой вертелся Грант Габрилян:
«Какой теперь экзамен? Боевая стрельба — весь экзамен!» На этот раз он оказался прав.
Через час на вещевом складе нам начали выдавать командирское обмундирование.
Узнали, что на завтра назначено торжественное построение, где будет объявлен приказ
о присвоении нам лейтенантских званий и о назначениях в войсковые части.
Чуть позже из штаба прибежал Павка Побережный. Спешил, аж запыхался.
Отозвал меня и Пожогина в сторону.
— Слушайте, хлопцы! Узнал у писарей, что мы втроем направляемся в одну часть.
Они выписывают проездные. Спытаете, куда? Есть один городок на Житомирщине.
Словом, завтра построение и — марш за документами. Эх, Украина, мать родная,
песня-Украина! Живем, мушкетеры, живем!
...Чувствую, что засыпаю под стук колес. На мгновение вижу перед собой Груню.
Она резко поворачивается и быстро уходит от меня. Все тише постукивают каблучки
Груниных туфелек, пока совсем не затихают во мгле...
— Подъем, мушкетеры! — слышу сквозь сон.
Очнулся и вижу: мои друзья на ногах. За окном ясно и солнечно. Подъезжаем к
Москве.
3
Задержаться в столице не пришлось. Поезд на Киев уходил через три часа.
Времени — в обрез. У железнодорожных касс — сплошная толчея. Всюду наши
сверстники — лейтенанты в новеньком обмундировании, в скрипучих ремнях. Саперы,
артиллеристы, пехотинцы, танкисты.
—
Отсюда, говорят, недалеко.
Красная площадь всегда выглядит величаво и скромно, вдохновенно и
притягательно. Мы щурили глаза от солнечных бликов, которые отбрасывали купола
Василия [22] Блаженного. Шаг по брусчатке легкий, свободный. Идем беззвучно.
У Мавзолея застыли на посту часовые. За кремлевской стеной над высоким
куполом легкий ветерок развевает алое полотнище.
— Главный флаг нашего государства! — взволнованно шепчет Василий Пожогин.
Будто по команде вытягиваемся в струнку. Наши руки замирают у козырьков фуражек.
На другой день утром наш поезд остановился в Брянске. Пассажиры вдруг
бросились к окнам. На одном из железнодорожных путей, неподалеку от нас, матово
отливая стальными боками, дымили два бронепоезда. Удивленно разглядывая пушки и
пулеметы, которые грозно выглядывали из щелей и амбразур, кто-то из попутчиков
спросил:
— Зачем это их сюда?
Ему ответил сосед, пожилой, седовласый:
— А как в известной песне. Надеюсь, помните? — И он пропел негромко: «Мы
мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути...»
В полку нас, молодых командиров, встретил... Кононыхин! Он, наш добрый
знакомый по училищу, уже капитан, начальник штаба полка! Усадил в своем кабинете,
расспросил об училище, затем коротко ознакомил с частью.
Лишь совсем недавно, в апреле, наш 543-й корпусной артиллерийский полк
передислоцировался на Украину из Сибирского военного округа. Рядовой и
сержантский состав в основном сибиряки. Люди крепкие, смекалистые, настоящие
кадровики. Правда, с устройством на новом месте не совсем ладно. Тесновато в
расположении, в казармах — трехъярусные койки.
Полк входит в 31-й стрелковый корпус, который заканчивает свое формирование.
Пополнение призывников-запасников поступает из окрестных мест и с ним, конечно,
надо немало заниматься, чтобы стрелковые части быстрее стали полноценными
боевыми единицами.
Зашла речь о наших назначениях, и по всем швам затрещало наше
«мушкетерство». Побережный назначался во вторую батарею командиром огневого
взвода. Мы с Василием Пожогиным попали в третью. Он — на такую же должность,
как Павел, а я назначался командиром взвода управления. [23]
— Это подразделение, — пошутил капитан, — привилегированное. Командует
третьей батареей сын командира полка. А если всерьез — лейтенант Юрий Григорьев