Уик-энд с мистером Дарси
Шрифт:
Глава 23
Кэтрин и Уорвик попали в группу, которая отправилась на экскурсию в музей, и вошли в дом едва ли не первыми. Как только смотритель на минуту вышел из гостиной, Уорвик схватил Кэтрин за руку, притянул к себе и крепко поцеловал в губы.
– Уорвик! – возмущенно воскликнула она, но протест был чисто символическим.
Он тут же поцеловал ее снова, и она не возражала. По крайней мере, сначала, пока не услышала за спиной чьи-то шаги.
– Нет, хватит, – прошептала она. – В доме Джейн Остин! Должен существовать закон, запрещающий подобные вещи.
Он усмехнулся:
– А что в этом плохого? Уверен, наша писательница одобрила бы меня. Ведь любовь – это ключ ко всем ее книгам.
– Я почему-то чувствую себя виноватой, – сказала Кэтрин, приглаживая растрепавшиеся волосы.
– Но почему?
Кэтрин задумалась:
– Думаю, потому, что я считаю это место особенным. Оно для меня чем-то похоже на церковь.
Уорвик улыбнулся.
– Ты думаешь, что я свихнулась?
– Нет. Ты прекрасно знаешь, о чем я сейчас думаю.
Они снова улыбнулись друг другу и направились в столовую, где у окна стояли небольшой стол и стул.
– В этой комнате она работала.
– Замечательная комната, – заметил Уорвик. –
– А разве ты пишешь? – удивилась Кэтрин.
Уорвик прикусил язык:
– Ну, то есть, если бы я был писателем, наверное, окно бы меня отвлекало. Мне было бы гораздо интереснее смотреть, чем занимаются соседи. Пришлось бы сидеть спиной к окну.
– Интересно, а как она работала? – задумчиво произнесла Кэтрин. – Раздражалась ли на людей, которые отрывали ее от романа? А может, она уходила в свой мир и ничего не замечала вокруг? В фильме «Мисс Остин сожалеет» есть такая чудесная сцена: Кассандра зашла в комнату, когда Джейн писала, та прекратила писать и держала перо над бумагой до того момента, пока сестра не ушла. Мне это понравилось. Наверное, я так же вела бы себя, если бы писала романы.
– А тебе никогда не хотелось?
– Написать роман?
Уорвик кивнул.
– Нет. Я довольствуюсь литературоведением. Мне нравится собирать и анализировать факты. Художественная литература для меня – мир, куда можно сбежать после долгого рабочего дня. Не думаю, что когда-нибудь мне захочется писать книги. А как насчет тебя?
Уорвик пожал плечами:
– Я люблю книги. Люблю их читать, покупать и продавать.
– Но не писать?
– Не знаю, – ответил он и смущенно кашлянул.
Но Кэтрин слушала лишь краем уха. Она рассматривала большой портрет одного из братьев Джейн Остин – Эдварда Найта, которого усыновили богатые люди.
– Какой странной кажется нам сегодня мысль отдать одного из детей в чужую семью, отказаться самому растить своего ребенка, позволить ему принять чужое имя!
– И заодно унаследовать чужое состояние, – подчеркнул Уорвик. – Если бы Эдвард не ушел из семьи Остинов и не стал бы Найтом, мать и сестры не получили бы этот дом.
– Правда, – согласилась Кэтрин. – Интересно, что сталось бы с ними тогда?
– Джейн и Кассандре пришлось бы искать себе мужей.
– О! – воскликнула Кэтрин. – И если бы Джейн вышла замуж, она вряд ли нашла бы время писать книги. На нее навалилось бы множество других дел.
– Думаю, да.
– В таком случае надо благодарить Бога за то, что Найты усыновили Эдварда.
– А что, если Джейн любила какого-то мужчину? – предположил Уорвик. – Что, если бы она встретила подходящего человека и вышла бы замуж?
– Тогда, наверное, мы лишились бы ее романов.
– А ты пошла бы на эту жертву ради счастья Джейн?
Кэтрин прикусила губу.
– Ты спрашиваешь – предпочитаю ли я, чтобы она вышла за мужчину своей мечты, но никогда не написала бы ни строчки?
– Да.
– Думаю, она бы этого не сделала, – подумав, сказала Кэтрин. – По-моему, она была не такой. Книги составляли весь ее мир. Она не могла бы любить ни одного мужчину сильнее, чем свои романы.
– Ты и правда так считаешь?
Кэтрин кивнула.
– И я от души рада, что это так, – сказала она и направилась в следующую комнату.
Когда Робин наконец вошла в коттедж, ей пришлось напомнить себе о том, что нужно дышать: у нее захватило дух и сердце, казалось, остановилось. Вот он, думала она, настал долгожданный момент – момент, о котором она мечтала столько лет; и он оказался поистине волшебным.
Комнаты были небольшие, но светлые, и столько всего нужно было осмотреть. Как замечательно было увидеть всю эту мебель, представлять, что этими вещами пользовалась Джейн, особенно столиком у окна.
В доме, конечно, было множество предметов, которыми могла владеть Джейн, или мелочей вроде ночного горшка, типичных для ее эпохи. Однако коллекция музея включала особую вещь, которая принадлежала Джейн Остин и была ей очень дорога, – великолепный крест, украшенный топазами. Он был выставлен в витрине в помещении под названием «вестибюль», который представлял собой нечто вроде коридора, и Робин, увидев этот крест, ахнула в восхищении. Она слышала об этой вещи. Под стеклом лежали три драгоценности: большой крест, принадлежавший жене Эдварда Найта, и два крестика поменьше, которые подарил Джейн и Кассандре брат.
Робин рассматривала их, горя желанием прикоснуться к крестику Джейн, повесить его себе на шею, погладить желтые драгоценные камни. Они были так близко… Но украшения надежно укрывало стекло, и она могла лишь рассматривать их.
Затем группа поднялась на второй этаж, и Робин вошла в комнату, которая некогда служила спальней Джейн и Кассандре. Это было помещение скромных размеров, примерно такое же, как спальня самой Робин. Странно было стоять здесь, рядом с копией старинной кровати, шкафом, стульями. На стене, в застекленной рамке, висел кружевной воротничок.
«Работа Джейн Остин», – с задумчивой улыбкой прочитала Робин, представляя себе писательницу, сидящую с кусочком кружева, выставленным сейчас перед ними.
В другой комнате они увидели пестрое лоскутное одеяло, сшитое Джейн, ее сестрой и матерью. Робин во все глаза разглядывала ромбики ткани с цветочным орнаментом, должно быть вырезанные из старых платьев, принадлежавших самим женщинам или их племянницам. Интересно, какие из кусочков сделаны из платьев Джейн, размышляла она. Робин была словно околдована этим зрелищем. Одеяло было таким ярким, таким симпатичным, ей так хотелось погладить ткань, но стекло защищало экспонат от поклонниц писательницы. Робин понимала, что иначе нельзя, – в противном случае одеяло скоро рассыплется. Посетители, конечно, ни в коем случае этого не хотели, однако не смогли бы сопротивляться желанию протянуть руку и прикоснуться к прошлому.Пока Робин не торопясь обходила дом, Кэтрин и Уорвик зашли в сувенирный магазин.
– Смотри! – воскликнул Уорвик, взяв томик в твердой обложке. – Здесь продается твоя книга.
Кэтрин в ужасе взглянула на него.
– Тс! – прошипела она. – Положи на место.
– Но я хочу ее купить. И хочу, чтобы ты подписала ее мне на память. Вообще-то, тебе надо их все подписать. Здесь, – он сосчитал, – пять штук.
Кэтрин покачала головой.
– Люди должны знать, кто пришел в их магазинчик.
– Уорвик!
– Разве ты не гордишься своей книгой? Ее продают в музее Джейн Остин!
Она улыбнулась:
– Ну конечно
– Ты смешная, – заметил он.
Кэтрин снова покачала головой:
– Я уверена, что на моем месте ты чувствовал бы то же самое. Понимаешь ли, писатели – люди очень скромные. Если бы мы не были скромными, мы не стали бы писателями, а были бы актерами или еще кем-нибудь из тех, кто кричит о своих талантах на каждом перекрестке.
– Но ты же завтра выступаешь перед публикой, – возразил он.
– Это редкое исключение, – сказала Кэтрин. – Я обожаю эти уик-энды. Здесь я могу быть сама собой.
– А именно? – спросил Уорвик.
– Быть фанаткой Джейн Остин, – улыбнулась она и счастливо вздохнула. – Так здорово иметь возможность сказать об этом вслух. Знаешь, если бы я хоть намеком обмолвилась об этом в колледже, меня бы выставили у позорного столба. Гонялись бы за мной с плетьми по всему университету… и вообще, никогда больше не позволили бы пятнать почетное звание преподавателя английской литературы.
Уорвик улыбнулся:
– Просто ненавижу литературных снобов.
– Я тоже, – призналась Кэтрин. – Так… здесь хотя бы имеется приличный выбор романов, однако не вижу Лорны Уорвик.
– Это меня не удивляет.
– Правда? Но я была уверена, что ее здесь продают. Может, нам предложить, чтобы заказали ее романы?
– Нет! – воскликнул Уорвик.
– Но почему? Только что ты уговаривал меня открыть, так сказать, свое инкогнито и радовался, увидев мою книгу. Почему бы не оказать подобную услугу нашей подруге Лорне?
– Я хочу осмотреть сад, – в полном замешательстве пробормотал Уорвик, почесывая нос.
Кэтрин быстро выбрала себе книгу рецептов «от Джейн Остин», книгу о хороших манерах и, оглянувшись и убедившись в том, что Уорвик на нее не смотрит, взяла закладку с девизом «Я люблю мистера Дарси».
– Ну как, нашла что-нибудь интересное? – спросил он Кэтрин, когда они вышли из магазина.
– Да, несколько книг для моей коллекции, – сообщила она, надеясь, что он не станет заглядывать в ее сумку.
– Мне хотелось бы показать тебе мою коллекцию, – сказал Уорвик.
– Твои книги?
Он кивнул.
– У тебя есть магазин? Обожаю антикварные лавки.
– Нет, – ответил он. – Я работаю дома.
– Наверное, в наши дни это проще, – согласилась Кэтрин. – Хотя закрывается столько милых книжных магазинов… Думаю, это из-за высокой арендной платы. А вообще у тебя когда-нибудь был магазин?
– Э-э-э… нет, – промямлил Уорвик, останавливаясь, чтобы прочесть надпись на табличке, где были перечислены названия высаженных на клумбе цветов.
– А сколько книг у тебя дома?
– Тысячи, – похвастался Уорвик. – Не могу остановиться, постоянно покупаю новые. Как и ты.
– Ну, думаю, у тебя гораздо более обширное собрание, чем у меня, – засмеялась Кэтрин. – А какая самая любимая?
– Наверное, вот эти розы мне больше всего нравятся, – указал он на гроздья бледных цветков, окаймлявших вход в коттедж.
– Нет! – снова рассмеялась Кэтрин. – Я говорила о книгах! Какая твоя самая любимая книга?
– Ну… у меня есть несколько первых изданий Вальтера Скотта.
– Ух ты, ничего себе! Как бы мне хотелось на них посмотреть! А можно как-нибудь приехать к тебе?
– На самом деле, – неуверенно ответил Уорвик, – мне кажется, не стоит. У меня такой беспорядок, правда, просто хаос.
– Возможно, в твоем хозяйстве не хватает женщины, – заметила Кэтрин. – Я бы с радостью тебе помогла. Обожаю все сортировать и наводить порядок – особенно в книгах.
– Тебе совершенно не обязательно это делать, – сказал Уорвик, теребя мочку уха и не зная, куда деваться от смущения.
– Но это было бы так занятно.
– Ничего подобного. Уж поверь мне.
Он откашлялся и смешно скривил губы.
Кэтрин решила, что лучше оставить эту тему. Очевидно, Уорвику был неприятен разговор о его хаотической коллекции книг.
– Знаешь, я бы прогулялся к церкви, – снова заговорил Уорвик. – Пока автобус не уехал.
Кэтрин кивком выразила согласие.
– А я еще немного побуду здесь, – сказала она. – Позже увидимся.
Он вышел из сада; она посмотрела ему вслед и вздохнула. Ей совершенно не хотелось ставить своего спутника в неловкое положение, и она уже жалела о том, что завела речь о его работе. Кэтрин просто подумала, что интересно было бы посмотреть на его библиотеку, и почему-то ошибочно решила, что он хочет ей ее показать.
«Мужчины – такие странные существа», – говорила она себе, покидая сад и направляясь в «Чашку Кассандры», чтобы немного перекусить.Уорвик, торопливо шагая, оставил позади чоутенский коттедж. На самом деле он вовсе не горел желанием осматривать церковь Святого Николая или Чоутен-хаус, и он уже отдал дань уважения матери и сестре Джейн Остин, двум Кассандрам, остановившись на церковном дворе. Ему просто нужно было побыть одному.
Ну почему Кэтрин постоянно сводит разговор к книгам? Допустим, они приехали на конференцию и здесь, разумеется, беседуют прежде всего о книгах, но сейчас она затронула скользкую тему, и взгляд ее, казалось, проникал в его душу. Уорвик встревожился. Может быть, она что-то заподозрила? Нет, убеждал он себя, его страхи беспочвенны. Откуда ей знать, кто он такой на самом деле?
Проходя мимо ряда симпатичных коттеджей, выстроившихся справа от дороги, он набрался смелости и оглянулся. Кэтрин не было видно, и Уорвик вздохнул с облегчением. Ему понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями.
«Каким же ты был идиотом! – выругал он сам себя. – Что ты натворил? Это не любовный роман – это реальная жизнь, и если она когда-нибудь узнает, что ты лгал ей…»
Но как она может узнать? Он ей ни за что не скажет. По крайней мере, сейчас.
«Итак, что же дальше?» – размышлял он, вспоминая о проведенной с Кэтрин ночи, о том, что он буквально потерял голову.
Она оказалась воплощением всех его мечтаний, и даже более того. Он не мог причинить ей боль и рисковать своим счастьем. С другой стороны, для того, чтобы строить какие-то отношения, нужно сказать правду. Ведь иного пути нет?
«В противном случае остается только бросить писать и стать антикваром», – мрачно подумал Уорвик.
Конечно, Кэтрин стоит того… Она стоит того, чтобы ради нее бросить любое занятие, но готов ли он на это пойти? Нет, скорее всего, нет. Писать книги – это у него в крови, это его призвание. Иногда ему даже казалось, что в жилах у него текут чернила. Он не мог ради женщины бросить литературу, как бы сильно ни был влюблен.
«Что за черт!» – снова мысленно выругался он.
Дело принимало воистину запутанный оборот, как в романах Лорны Уорвик, за одним лишь исключением: герой совершенно не был уверен в том, что его ожидает хеппи-энд.