Уик-энд с мистером Дарси
Шрифт:
– Наверное, все дело в этом доме. Может, он заколдованный? Все, кто сюда приезжает, влюбляются.
– Пока что не заметил страстного воздыхателя у миссис Сомс.
– Может быть, дворецкий Хиггинс на нее польстится, – усмехнулась Кэтрин.
Уорвик рассмеялся, и тут его внимание привлекла одна вещь. На столике у кровати Кэтрин он заметил «Гордую леди Фентон». Не успев подумать, что делает, он подошел и взял книгу.
– Ты разве это читал? – спросила Кэтрин.
– Да.
В конце концов, он ее действительно читал.
Он полистал книгу, нашел закладку с портретом мистера Дарси.
– Ой! Это не для мужских глаз, – бросила Кэтрин.
– Только не говори, что купила ее для подруги, – улыбнулся он, видя смущение Кэтрин. – Если бы выпустили закладки с Элизабет Беннет, я бы тоже такую купил.
– Обожаю эту книгу, – сказала она, забирая у Уорвика «Леди Фентон» и открывая ее где-то на середине. – Особенно эту сцену в разрушенном замке. Это просто замечательно.
Она протянула книгу Уорвику, и он бегло прочел знакомые строки. Он помнил даже день, когда сочинил их. Насчет самой сцены его тогда терзали некоторые сомнения.
– А что именно тебе здесь нравится?
Кэтрин снова взяла книгу:
– На самом деле все. Атмосфера, которую создает Лорна Уорвик, – зловещая и в то же время эротическая. Обожаю живописные детали, например когда пальцы Изабеллы скользят по каменным стенам и горгульи в свете луны кажутся ожившими.
Уорвик улыбнулся.
– Тебе тоже понравилось? – спросила она.
– О да. Очень понравилось. Думаю, сцена вполне удалась.
– Очень рада. То есть я хочу сказать… я знаю, что ты поклонник Джейн Остин, но всегда приятно слышать, когда мужчина хвалит произведение женщины. Такое редко случается. Когда речь идет о книгах, люди всегда выказывают столько высокомерия!
Уорвик кивнул. Зря он заговорил о книге. Ему снова стало не по себе. Он чувствовал себя лжецом, негодяем и дураком. Но он писатель, а писатели любят лестные отзывы. И вот сейчас перед ним его пылкая поклонница, и он не смог сдержаться, напросился на похвалу. Разве это так плохо?
– А какие еще эпизоды тебе понравились? – спросил он, стараясь говорить как можно более небрежно.
Кэтрин подняла глаза к замечательному лепному потолку.
– Мне нравится момент, когда Изабелла ссорится с сэром Джоном. Она просто великолепна в этой сцене. Напоминает мне Элизабет во время первого объяснения с Дарси.
Уорвик невольно улыбнулся:
– Понимаю, о чем ты.
– И сцена охоты на волков – просто здорово! И концовка, разумеется. Обожаю всю книгу, от начала до конца. Это мой любимый роман Лорны Уорвик, в нем нет ни одного неудачного предложения.
Уорвик просто раздувался от гордости. Как замечательно слышать такие слова! Разумеется, она упоминала о своей любимой книге в последнем письме к «Лорне», но услышать лесть из уст поклонницы – это нечто совершенно новое.
В голову ему пришла новая мысль. Признается ли Кэтрин в существовании переписки? Если он ее слегка подтолкнет, может быть, она расскажет ему о письмах к Лорне Уорвик?
– Жаль, что Лорна Уорвик не знает, как сильно ты любишь ее книги, – начал он, пристально наблюдая за Кэтрин.
– О, я уверена, что она получает от фанатов горы писем.
– Может быть, – сказал Уорвик, поглаживая подбородок. – Однако писатели немного не то, что поп-звезды. Они ведут уединенную, скромную жизнь. Например, Лорна Уорвик никогда не посещает публичных мероприятий, ты об этом знаешь?
– Да, кажется, именно так.
– И уверен, что ее почтовый ящик пустует, – продолжал Уорвик. – Наверняка она была бы страшно рада, получив письмо от поклонницы вроде тебя. – Он заметил легкую улыбку на губах Кэтрин.
– Что?
– Да нет, ничего, – сказала она, изо всех сил стараясь скрыть эту улыбку.
– Ну, скажи, – настаивал он.
– Мне нечего сказать.
– Ты уверена? – переспросил он, все еще надеясь, что она поделится своим секретом.
– Ну, может быть, и расскажу, но ты должен пообещать, что дальше тебя это не пойдет.
– Разумеется! – воскликнул он. – Обещаю.
– Я написала восторженное письмо Лорне Уорвик.
– Неужели? – ответил он, сам поражаясь правдивости своей интонации.
Кэтрин кивнула:
– Ничего не смогла с собой поделать. Ужасно хотелось с ней пообщаться, дать о себе знать. Это очень глупо?
– Да что ты, нет, конечно! – воскликнул Уорвик, пожалуй с несколько излишней горячностью.
– Дело в том, что… понимаешь… я же не могу написать Джейн Остин. А романы Лорны тоже доставляют мне огромное удовольствие. Они, так сказать, за душу берут, как всякая хорошая книга. И мне так хотелось рассказать ей об этом.
– Она тебе ответила?
– Ответила! – улыбнулась Кэтрин.
– Правда? И что она написала?
Кэтрин как-то странно посмотрела на Уорвика:
– Мне кажется, это касается только меня и ее.
– Да брось ты, почему бы не рассказать?
– Нет, и не проси.
Уорвик подошел ближе и положил руки ей на бедра.
– Так ты меня не переубедишь, – возразила она.
– Нет? – ответил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. – А вот так?
Но на самом деле ему было все равно, ответит она или нет. Он все равно победил.
Это была самая долгая ночь в жизни Робин. Бо́льшую ее часть она просидела на широком подоконнике, глядя на лужайку. Луна светила откуда-то из-за кедра, и он отбрасывал на траву причудливую тень; в красоте этой картины было что-то зловещее.
Когда Робин поняла, что все равно не сможет заснуть, она не стала включать свет. Полумрак и серебристые лучи, проникавшие в окно, соответствовали ее настроению, однако неожиданно ее посетила одна мысль. Робин подошла к кровати и включила лампу. Небольшой кружок света, казалось, согрел комнату. Она взяла с тумбочки синюю коробочку. Добравшись до своей спальни, Робин сразу сняла кольцо и сейчас, увидев его снова, стала разглядывать три небольших, но прекрасных бриллианта. Выбор Джейса ее удивил: кольцо действительно было очень красивое, и Робин не ожидала, что Джейс может проявить такой вкус. Конечно, ей никогда и в голову не приходило размышлять о том, какое кольцо
Робин попыталась представить свою жизнь в качестве миссис Джейс Коллинз, но это показалось ей слишком ужасным. Она подумала о пивных банках, расставленных на ее любимых книгах. О том, что вместо «Разума и чувств» по субботам придется смотреть футбол. Он запретит ей читать в постели. Он уже много раз требовал снять ее постеры: «Эмму» с Гвинет Пэлтроу на кухне, Грир Гарсон в «Гордости и предубеждении», которая тоже висела на кухне, и постер с Мэтью Макфейденом в спальне. Их все придется убрать. Она знала, что из них двоих уступать придется ей. Но все эти мелочи ничего бы не значили, если б она любила его. Робин охотно рассталась бы с несколькими постерами и научилась бы подольше обходиться без любимых фильмов – она была в этом уверена.
– Если бы я любила его.
«Но ты его не любишь», – негромко произнес внутренний голос, и Робин поняла, что это правда.
Она не любила Джейса.
«Ты любишь другого мужчину», – продолжал голос.
Робин снова подошла к окну, посмотрела на дорогу, ведущую к конюшням, и вспомнила уязвленное выражение лица Дэна в тот момент, когда он уводил из столовой лошадь. Как отличался он от того улыбающегося, довольного жизнью молодого человека, с которым она днем каталась на лошади. Она сама была так счастлива, когда сидела с ним на берегу, смотрела в небо, слушала плеск волн, и разговаривать с ним было так легко! А всего несколько часов спустя она превратилась в самую несчастную женщину на свете. Как это дико – чувствовать себя несчастной, приняв предложение руки и сердца, получив в подарок чудесное бриллиантовое кольцо! Разве не об этом мечтает каждая девушка?
– О боже! – вскрикнула Робин, зажмурив глаза и тряхнув головой.
Она попала в такой переплет, и сейчас ей хотелось только одного – увидеть Дэна. Нужно поговорить с ним, все объяснить. До утра ждать нельзя.
На ней была ее любимая старая пижама в цветочек, с пятном от красного вина спереди, однако о его происхождении она предпочла бы не распространяться. Робин схватила джинсы, быстро оделась, натянув футболку и тонкий джемпер, сунула ноги в сандалии.
Открыв дверь, она осторожно выскользнула в коридор и постаралась как можно тише повернуть ключ в замке. Странно было идти по коридорам Перли-холла глухой ночью. Весь дом был погружен в сон, лишь кое-где горели лампочки. Добравшись до главной лестницы, Робин остановилась в нерешительности. Может, лучше вернуться в комнату и подождать до утра? Она подумала, что в доме включена сигнализация и парадная дверь, возможно, заперта. Робин представила, как ей будет стыдно и неловко, если гостей разбудит вой сирены. Только этого ей не хватало после всех неприятностей. Но что-то подсказывало Робин, что ничего подобного не произойдет и ей просто нужно идти к Дэну. Она не могла и лишней секунды выносить мысль о том, что он думает о ней плохо.
Оглядываясь в страхе, что кто-нибудь появится в коридоре или в холле, она спустилась вниз, сандалии едва слышно касались толстого ковра. Сейчас, среди ночи, когда вокруг никого, легко было представить себя хозяйкой огромного дома. Как это, наверное, здорово – жить в таком особняке!
«Интересно, чувствуют ли то же самое его обитатели, – подумала Робин. – Может быть, дейм Памела, облаченная в шифон, расхаживает по комнатам, воображая себя королевой? Хотя ей даже не нужно ничего воображать. Она и так уже кинозвезда, практически королева, и у нее есть титул. Ей не нужно жить выдуманной жизнью».
Робин спустилась в холл, освещенный единственной лампой на позолоченной консоли, и, осторожно ступая, направилась к двери. Ну что ж, сигнализация пока не включилась – хороший знак.
Парадная дверь действительно оказалась заперта, но в замке торчал ключ. Робин без труда отодвинула два больших засова и через несколько секунд уже стояла на ступенях крыльца, выходившего на усыпанную гравием дорожку и залитый лунным светом газон. Она закрыла за собой дверь и, шурша гравием, направилась к конюшне.
Вдруг ей пришло в голову, что Дэн, должно быть, спит. Почему-то она вообразила, что он находится в такой же тревоге, как и она, и не может заснуть. А что, если он тут же выбросил ее из головы и сейчас думает о какой-нибудь другой девушке? И возможно, будет очень недоволен, если она разбудит его. Робин в нерешительности покусала губу, но не остановилась. Пусть он не хочет ее видеть, все равно она должна с ним поговорить и все объяснить. Это единственный выход.
Пройдя под башней с часами, Робин огляделась. Было тихо и абсолютно темно. Дэн не сидел у освещенного окна, предаваясь размышлениям о несчастной любви. Он крепко спал.
Вдруг тишину нарушил собачий лай, и Робин вздрогнула. Оказалось, что лает Бисквит, к нему присоединился Моби, и получился настоящий собачий хор, который вполне мог разбудить весь Хэмпшир.
– Кто здесь? – раздался голос Дэна из окна в башне, и Робин увидела, как зажегся свет.
Послышались шаги, царапанье собачьих когтей, затем открылась дверь, и на двор конюшни упал луч света.
– Дэн!
Она сделала шаг вперед.
– Робин? Что ты здесь делаешь?Глава 28
Кэтрин не знала, что ее разбудило, но, взглянув на Уорвика и увидев, что он спит, обрадовалась тому, что проснулась. Как замечательно – проснуться среди ночи рядом с красивым мужчиной; подобное случается не так уж часто. С ее нагрузкой на работе и невезением в любовных делах Кэтрин в последние годы очень не хватало мужского общества. Возможно, этим и объясняется ее головокружительный роман с Уорвиком.
Несколько минут Кэтрин смотрела, как он спит, и ее переполняло блаженство. Она никогда не видела таких прекрасных темных волос, таких пушистых ресниц, которым позавидовала бы любая женщина. И он здесь, рядом с ней. Как это случилось? Может быть, такова награда за ложь и предательство Дэвида? Может быть, ее наконец-то ждет настоящее счастье?