Украинский национализм. Факты и исследования
Шрифт:
Настоящее сражение за Галицию началось только летом 1944 года. В этот момент командование СС, наконец, решило задействовать в бою новую украинскую дивизию.
Фронт протянулся от точки к востоку от Ковеля до Карпат южнее Тернополя. Ключевым местом был городок Броды на шоссе из Ровно во Львов. Здесь в конце июня дивизию СС «Галычина» поставили помогать прикрывать галицкую столицу. В течение трех недель она отражала яростные атаки советских войск и противостояла операциям по окружению, но к 20 июля дивизия как боевая часть потеряла эффективность. Часть дивизии (двадцать семь процентов личного состава) отступила с немецкими войсками к Карпатам, а многие из оставшихся убежали, чтобы присоединиться к УПА или вновь пробраться к немцам. [472]
472
См. мемуары Хайке; многочисленные статьи о боях под Бродами; «Вісті братства кол. воякив 1. УД УНА» – с подробным описанием этих боев и действиях других украинских вооруженных формирований, воевавших на стороне вермахта. См. Wehrmacht Frontaufkl"arungstrupp 324 (разведгруппа вермахта, приданная венгерской 1-й армии), сообщение Хирша от 1 сентября. 1944 г.
После победы под Бродами Советская армия быстро заняла Восточную Галицию, Буковину и Закарпатскую Украину. К осени, по существу, все украинские земли снова оказались под контролем Москвы. На сей раз репрессии, проводимые коммунистическими правителями, были еще жестче и откровеннее, чем пятью годами раньше.
473
См.: Баран. Митрполит. С. 137 и далее; Mykola D. Chubatyi «Russian Church Policy in the Ukraine», «Ukrainian Quarterly» I (Autumn, 1945). P. 51—53. См. также далее главу 8 и John A. Armstrong «The Soviet Bureaucratic Elite: A Case Study of the Ukrainian Apparatus» (New York: Frederick A. Praeger, 1959), Chapters 8 and 9.
Беженцы из этого района сообщали, что были приняты очень строгие меры против населения в целом. Мужчины в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет, как говорили, в массовом порядке призывались в Красную армию без учета их состояния здоровья [474] . После призыва над ними ставили специальных политруков, давали в руки устаревшее оружие и посылали в бой после восьмидневной подготовки [475] . Кроме того, возобновилась коллективизация сельского хозяйства и советизация всех сторон жизни.
474
Военный корреспондент СС Олег Лисяк. Краківські вісті. 1944. 2 декабря. С. 3; командир спецгруппы Н СП и СД (Словакия), Tagebuch No. 101/44, 29 ноября 1944 г.
475
Олег Лисяк. Krakauer Zeitung. 1944. 30 ноября. С. 6.
Большие усилия, судя по всему, затрачены были на преодоление национализма западноукраинцев, который коммунисты считали угрозой своему режиму. За несколько месяцев до того, как советские войска вновь заняли Галицию, Хрущев, первый секретарь Коммунистической партии Украины, обращаясь к шестой сессии Верховного Совета Украинской ССР, осудил националистов в самых резких выражениях. Главный выпад был направлен против националистических партизан: «Если спросить украинско-немецких националистов, сколько немецких оккупантов они уничтожили, сколько немецких частей они разбили, сколько мостов взорвали, чтобы помешать агрессорам перебрасывать оружие для порабощения и уничтожения украинского народа, они не смогут ответить». [476]
476
Дмитро Мануїлський. Україно-німецькі націоналісти на службі у фашистськой Німечини: Доповідь 6-го січня 1945 року на нараді учителів західних областей України. Киів: Українське Державне Видавництво, 1945. С. 21.
Его речь определила направление советской пропаганды, которая объявила сторонников Бандеры, Мельника и Бульбы немецкими агентами, противопоставив им «истинных патриотов советской родины» [477] . Была сделана очевидная попытка вбить клин между крестьянством – рабочим классом, с одной стороны, и интеллигенцией – с другой. Первые были объявлены обманутыми опасной доктриной, которую распространяла интеллигенция [478] . Советские пропагандисты обещали, что западноукраинской интеллигенции, не имевшей «преимуществ» воспитания в советской школе, а учившейся в «буржуазных» учебных заведениях, прививших ей «буржуазную идеологию», в результате чего она стала пособником «украинско-немецких националистических бандитов», будет уделено «особое внимание» [479] . Как это бывало с социальными элементами, подвергшимися яростным нападкам советских правителей, значительная часть интеллигенции была, вероятно, «ликвидирована как класс».
477
Ол. Касіменко. Українсько-німецькі націоналісти – лютіли вороги українського народу // Радянська Україна. 1944. 10 декабря. С. 2.
478
Там же.
479
Ідейно-політичне виховання інтелігенції // Радянська Україна. 1944. 12 декабря. С. 1.
В то же время предлагался некоторый выход националистическим чувствам, с уклоном на классовое сознание, когда подчеркивались героические подвиги некоторых украинских командиров красных партизанских отрядов на Львовщине [480] . Однако эта тема звучала относительно тихо – вероятно потому, что не хватало украинских образцов для прославления. Гораздо более существенным в конечном итоге было молчаливое согласие советской власти на выдворение польского меньшинства из Восточной Галиции. Принудительный «обмен населением», обговоренный с польским правительством, контролируемым коммунистами, был закончен к началу 1945 года. Так как эта мера осуществлялась открыто, она была явно рассчитана на то, чтобы удовлетворить украинские чаяния об «этнически чистой» Восточной Галиции. [481]
480
Правда України. 1945. 26 июля. С. 3.
481
Такой мотив приписывался советским действиям германским посольством в Словакии. Сообщение от 14 февраля 1945 г. в МИД Германии.
В Закарпатской Украине, где красные партизаны, очевидно, получили подлинную поддержку как освободители от антиукраинского венгерского режима, обращение к национальным чувствам использовалось гораздо шире. Были опубликованы целые списки партизанских вожаков, включая по крайней мере одного священника. Кроме того, кто-то из партизан, как заявлялось, говорил «на чистом украинском языке», и все имели украинские фамилии [482] . Вслед за пропагандой последовала обычная практика формирования Народного комитета, который обратился с просьбой о присоединении провинции к Советскому Союзу [483] . Даже после того как война закончилась и Советская Украина закрепила новое приобретение, появилась статья, которую назвали бы «расистской», если бы она не была написана коммунистом. В статье указывалось, что в некоторых деревнях Закарпатской Украины говорят только по-венгерски, хотя на их «чисто украинский» характер указывают фамилии жителей и их «славянская внешность». [484]
482
Радянська
483
Там же.
484
Правда України. 1945. 28 июля. С. 3.
К счастью, в большинстве своем западноукраинская националистическая интеллигенция не осталась наслаждаться благами советского «перевоспитания». Один из странных парадоксов немецко-украинских отношений времен войны состоял, однако, в том, что в тот самый период, когда Германия больше всего нуждалась в поддержке украинцев и когда их помощь привела к созданию дивизии «Галычина», на националистических лидеров обрушилась новая волна репрессий. Это случилось осенью 1943 года; непосредственные причины нельзя с точностью определить, но кажется, это было в основном результатом тенденции немцев добиваться максимальных результатов, используя силу и обман, что так портило их отношения с восточными народами. Одним из первых украинских лидеров, кто стал жертвой таких методов, был Боровец. За месяц до того как Боровец поехал в Варшаву с целью получить помощь в восстановлении своего партизанского отряда, немцы решили, что надо бы провести переговоры с лидерами националистических партизан, чтобы определить, что они собой представляют, и арестовать их во время переговоров, если это окажется необходимым [485] . Неизвестно, была ли какая-либо прямая связь между этим планом и судьбой, постигшей Боровца, но процедура, использованная применительно к нему, была сходной с упомянутой. После того как вермахт начал беседы с Бульбой, внезапно появилась полиция, арестовала его и его помощника Олега Штуля, а затем поместила их в концлагерь Заксенхаузен вместе с Бандерой и его помощниками. [486]
485
Меморандум Тауберта. Осc Е-4 (1).
486
Интервью 12, 29, 72; Тарас Боровец. Зборойна боротьба України (1917—1950). 1951. С. 12.
К этой группе вскоре присоединились ведущие члены ОУН-М. После падения Муссолини представитель украинских националистов в Италии Евген Онатский написал статью, критикующую фашизм как форму правления, на основании того, что он является прибежищем привилегированного класса. Статья была целиком напечатана в газете «Украинськый виснык» и привлекла к себе внимание немецкой полиции, которая арестовала 29 сентября 1943 года Онатского, но не переправляла его в Заксенхаузен из римской тюрьмы Реджина Коэли до 12 декабря [487] . Во время этого заключения основным предметом его допросов были связи Мельника и Коновальца с украинцами, проживающими в странах союзной коалиции [488] . Очевидно, такие связи, по крайней мере в форме инспирации антигерманских материалов в союзнической прессе, и контакты с украинскими организациями вне германской орбиты послужили одной из причин ареста 26 января 1944 года самого Мельника вместе со специалистом Провода по иностранным делам Дмытро Андриевским [489] . Серьезным поводом для ареста руководителей ОУН-М явились антигерманские подпольные публикации ОУН-М в Восточной Украине и публикации, обнаруженные в квартире Кандыбы во Львове [490] . Кандыба и многие другие члены ОУН-М были арестованы примерно в то же время, а «Наступ» запретили. Три члена Провода были убиты в течение предыдущих четырнадцати месяцев, так что из руководства оставались на свободе только пожилые генералы Капустянский и Курманович. [491]
487
Євген Онатський. У бабилонському полоні (спомини). Буэнос-Айрес, 1948. С. 15.
488
Там же. С. 59.
489
Интервью 52, 67; ОУН у війні, информационная секция ОУН (УНР). 1946. Апрель.
490
ОУН у війні. С. 103.
491
Кандыба и Чермеринский заменили убитых Сеныка и Сциборского, но Чермеринский был убит немцами во время расправы над группой «Українське слово» в Киеве. Барановский был убит бандеровцами в Галиции в мае 1943 года. Несколько месяцев спустя был убит и Сушко. Доклад Fremde Heere Ost от 1 ноября 1944 года, Anlage (приложение) 2, «F"uhrende Pers"onlichkeiten der ukrainischen Freiheitsbewegung» («Ведущие деятели украинского освободительного движения») обвиняет ОУН-Б и относит смерть Сушко к концу 1943 года (Т 78, Reel 562). Другие свидетельства также указывают на бандеровцев, но, возможно, Сушко был убит коммунистами или агентами германской полиции, недовольными его поведением.
Большинство руководителей ОУН находились в заключении в судьбоносные месяцы, когда Западная Украина переходила под власть коммунистов. К октябрю они были освобождены [492] , но почти все украинские земли уже перешли под контроль коммунистов. В руках немцев оставались, однако, около двух миллионов человек украинского происхождения – тысячи беженцев, более миллиона остарбайтер, несколько сотен тысяч военнопленных и около четверти миллиона в составе вспомогательных частей [493] . Последние в большинстве своем были разбросаны по разным мелким осттруппен, которые насчитывали в целом около 700 тысяч человек. [494]
492
Бандера, Мельник, Боровец и все их основные сторонники были освобождены, за исключением Кандыбы и Гаврусевича, которые умерли в тюрьме.
493
Розенберг писал Борману 7 сентября 1944 года (NO 2997) о миллионе «легионеров и добровольцев», одном миллионе военнопленных и двух миллионах восточных рабочих. Можно с уверенностью допустить, что по крайней мере третья часть военнопленных были украинцами (см. далее примеч. 74). Число в два миллиона остарбайтер кажется весьма приуменьшенным ввиду общего количества в полтора миллиона человек, вывезенных только с Украины (см. главу 5). Издание «Украинская ССР в Великой Отечественной войне Советского Союза» (Киев: Издательство политической литературы Украины, 1975. Т. III. С. 153) приводит число 2 244 000 «угнанных в немецкое рабство», но это число, вероятно, включает в себя большую часть тех, кто не выезжал за пределы украинской территории. Наверняка значительное большинство рабочих из Советского Союза было вывезено с Украины, поскольку она имела самый высокий процент населения, находившегося под германской оккупацией в течение длительного времени. Тауберт в своем меморандуме (см.: В.Двинов. Власовское движение в свете документов. Нью-Йорк, 1950. С. ПО) оценил пропорцию украинских «восточных рабочих» по отношению к общему числу в 60 процентов. Число военного персонала представляется несколько завышенным, но не вызывает сомнений, что украинцы представляли по крайней мере четверть этой категории (интервью 22 приводит число 220 000 украинцев, входивших в состав немецких вооруженных сил). Беженцы, включенные ни в одну из этих категорий, были немногочисленны. См. Dallin, German Rule in Russia. С. 452.
494
NO 1068.