Украинский национализм. Факты и исследования
Шрифт:
В православных странах религия и национальная общность всегда были тесно связаны. Большинство восточных и южных славянских народов идентифицируют свою церковь со своим национальным существованием. Некоторые из черт, подчеркивающих самобытность этих народов, формировали и основу разногласий среди православных славян. Одна из таких особенностей – отсутствие высшей религиозной власти в православной церкви. Каждое церковное образование, существующее на определенной территории в определенный период, имеет четкую иерархию, обычно управляемую советом епископов и часто возглавляемую патриархом или митрополитом. Однако во главе всего православия нет фигуры, подобной папе римскому. Православная церковь, подобно Римско-католической, признает власть экуменического совета, но такой совет не проводился на востоке целое тысячелетие.
Трудность заключается в следующем: как определить контингент верующих или «территорию» каждой группы? Немало проблем в истории православной церкви связано с этим, поскольку из-за отсутствия центральной духовной власти невозможно прийти к окончательному решению. На практике задача решалась благодаря другой характерной особенности православной церкви – ее тесной зависимости от светской власти. Исторически православная церковь была типично официальной церковью; союз церкви и государства – это не только юридическое выражение, но и жизненная реальность в истории Восточной Европы. Фактический объем власти каждого церковного
До 1917 года почти все православные восточные славяне были объединены в одном государстве – Российской империи с одной церковью – Русской православной. Начиная с XVII века эта церковь была лишена единого патриарха или примаса и была связана со светской властью, и в значительной мере эта власть управляла ею через имперское должностное лицо – прокуратора Святейшего синода. Октябрьская революция разрушила формальные связи между этими исторически переплетенными институтами. Возрастающая сила украинского национального самосознания создала потребность государственной независимости. И именно в соответствии с историей православия это требование должно было сопровождаться параллельным движением за учреждение церковной организации, независимой от Москвы, ибо несомненный престиж церковной власти пошатнулся после отделения Русской православной церкви от государства. Те, кто видел украинское будущее отдельным от будущего России, не воспринимали церковь как символ единства восточных славян.
Если бы верх взяла группа, желающая продолжения существования Российского государства (в форме империи или конституционной демократии), вероятно, церковное единство было бы восстановлено, так как русская церковь, лишившись после Февральской революции множества привилегий, хотела повысить престиж путем восстановления Московского патриархата. Однако, появись независимое украинское государство, способное продержаться в течение нескольких лет, очень вероятно, что получила бы признание самостоятельная украинская иерархия. После победы большевиков большое число священнослужителей низкого ранга откололись от русской иерархии на Украине. Из-за того, что не удалось найти епископа, которого можно было бы возвести в сан епископа диссидентской группы, украинская церковь позволила самим священникам рукоположить отца Лыпкивського в качестве прелата их организации. Таким образом была создана новая православная церковь, которая быстро охватила значительное большинство организованных православных верующих на Украине; к 1923 году она имела не менее 3000 приходов и тридцати пяти епископов, которых возглавлял Лыпкивськый, известный тогда как митрополит Василий (Васыль) [527] . Несмотря на очевидные успехи, Украинская афтокефальная церковь, как она называлась, столкнулась с двумя серьезными проблемами. Во-первых, она не была признана никакой другой православной церковью из-за метода посвящения новых епископов, который во всем православном мире был расценен как неканонический, нарушающий основополагающий принцип апостольской преемственности. С точки зрения традиционного верующего, епископы новой церкви были нелегитимны; следовательно, священники, назначенные ими (но не те, что пришли в автокефальную церковь после назначения законно посвященным в сан епископом), были наделены полномочиями неканонически. Во-вторых, и это имело более серьезное значение, феноменальный рост новой церкви был возможен только из-за сравнительно снисходительного отношения к ней коммунистических властей, которые в то время более антагонистично были настроены по отношению к русской церкви, чем к диссидентским образованиям. Когда советская власть возобновила ограничение украинской национальной деятельности, видя в ней потенциальную угрозу единству СССР, автокефальная церковь также подверглась гонениям. Вся ее иерархия и великое множество духовенства было казнено или выслано в 1929—1930 годах. [528]
527
John S. Reshetar. The Ukranian Nationalism and the Orthodox Church. American Slavic and East European Review. X (February, 1951). P. 43—45. Основополагающая работа по религиозной истории Украины – Friedrich Heyer Die Orthodoxe Kirche in der Ukraine von 1917 bis 1945 (K"oln-Braunsfeld: Verlagsgesellschaft Rudolf M"uller, 1953). Находясь во время войны в вермахте, Хайер имел многочисленные личные контакты с церковными иерархами и, очевидно, получал всякого рода документы, связанные с церковными делами. Его отчет подобен приводимому ниже, но Хайер приписывает несколько большую важность автономной церкви. Хотя Хайер уделяет много внимания чисто церковным делам, которые я не пытаюсь описывать подробно, многочисленные детали, касающиеся масштабов реорганизации религиозной жизни и реакции населения, присутствующие в отчете, весьма ценны.
528
Там же. С. 46.
Между церковью и государством в православном мире всегда существовала тесная связь. Попытки создать отдельную иерархию в Польше после того, как Российская империя рухнула и значительная часть православных верующих оказалась под властью Польши, кажутся естественными. Лидером был Дионисий, русский епископ, который, получив признание патриарха Константинополя, стал митрополитом Варшавы и главой Польской автокефальной православной церкви [529] . В дополнение к белорусскому архиепископу Пинска, было четыре епископа на Волыни: архиепископ Алексий с пребыванием в известной Почаевской лавре (монастыре) и его викарии: Поликарп, епископ Луцкий, Антоний (Марценко), епископ Камень-Каширский, и Симон, епископ Острицкий. Эти епископы были украинскими, но подчинялись Дионисию. [530]
529
Там же. С. 48; Степан Баран. Краківські вісті. 1941. 28 октября. С. 1.
530
УАПЦ (Украинская автокефальная православная церковь), автор – «A.B.» («Православный Белорус», 1951 г., на мимеографе), с. 2; см.: С. Баран. Краківські вісті. 1941. 28 октября. С. 1. Был еще епископ Тимофей (Шретер) в монастыре на территории генерал-губернаторства, но он не играл никакой роли в последовавших трениях.
Когда
531
Краківські вісті. 1941. 27 декабря. С. 3. Епископ Брестский (Вениамин) был монахом Почаевской лавры (Heyer. Die Orthodoxe Kirche. P. 168). Александр ушел с поста, чтобы не ездить в Москву на встречу с Сергием; Антоний также, очевидно, ушел с поста. Подробности о разногласиях разных священнослужителей с Москвой см., в частности, у Хайера.
Хотя вряд ли Алексий или его сторонники (включая Поликарпа) были довольны подчинением их области Москве, они, похоже, не стали противоречить православной традиции подчинения светской власти, даже когда та не симпатизирует православной религии. Советское правительство, хотя и не подавляло православную церковь, наложило на нее серьезные ограничения и обременительные финансовые обязательства, как и на грекокатолическую церковь в Галиции. В результате многие священники сбежали или взялись за светские профессии. Чтобы удовлетворить потребность в священнослужителях, Алексий, как считали, посвятил в сан большое число новых священников, многие из которых были людьми, не подходящими к исполнению церковных обязанностей из-за своего прошлого или из-за недостаточного опыта [532] . Так церковь была до некоторой степени ослаблена и деморализована. В то же время, однако, просоветская московская церковь пыталась расширить свое влияние в области, где начиная с XVII столетия было мало православных верующих, посвятив в сан епископа Львовского под именем Пантелеймона священника Рудыка, который был уроженцем Галиции, но всегда стоял за союз области с Россией. [533]
532
Краківські вісті. 1941. 12 августа. С. 2; Баран. Краківські вісті. 1941. 28 октября. С. 1.
533
УАПЦ. С. 2; Краківські вісті. 1941. 12 августа. С. 2.
На неприятие советского контроля православными епископами Западной Украины – как теми, кто исполнял свои обязанности на Волыни до 1939 года, так и теми, кто получил статус благодаря инспирированным Москвой мерам по реорганизации украинской церкви, – указывает тот факт, что они не эвакуировались с Красной армией, когда немцы вторглись в их регион. Единственным исключением был экзарх Николай, который вскоре принял активное участие в подогревании патриотических и религиозных чувств народов СССР для обеспечения поддержки советского режима. В качестве митрополита Киевского и Галицкого он выступил с многочисленными заявлениями против немцев и украинских националистов. [534]
534
Случилось так, что Николай в момент начала войны находился в Москве (Heyer. Die Orthodoxe Kirche. P. 169). Имеется целый ряд сообщений православных священников, особенно киевских, которые действовали в качестве советских агентов. Один из документов военного времени, написанных Николаем, был даже распространен за пределами Советского Союза, а именно: Nikolai, Metropolitan of Kiev and Galicia (ed.), The Russian Orthodox Church and the War against Fascism (Moscow: The Patriarchate of Mocsow, 1943). Позднее Николай занимал пост митрополита Крутицкого, имеющий отношение к московскому монастырю, номинальным главой которого был Николай. Официально он отошел отдел в 1961 году, но ходили слухи, что даже он был недостаточно податлив для советского режима. Он умер в 1961 году.
Когда германские войска продвинулись за границы Польши, установленные до 1939 года, и вступили на территорию, находившуюся под советской властью в течение двадцати лет, они обнаружили там множество православных священнослужителей. Например, только в Житомирской области их было сто человек, а две маленькие церкви оставались открытыми при советской власти и в Киеве [535] . Были также архиепископы Антоний (Абашидзе) в Киеве – слишком, однако, старый и немощный, чтобы оказывать существенное влияние, – Анатолий в Одессе, Феофил в Харькове и епископ Дамаскин в Каменец-Подольском. [536]
535
PS 053.
536
Українська дійсність. 1941. 15 октября. С. 4. Эрих Кох, очевидно, был против того, что Антоний возглавит украинскую церковь (Heyer. Die Orthodoxe Kirche. P. 172).
Как только ситуация в западноукраинских землях несколько стабилизировалась, Алексий и его сторонники созвали встречу всех украинских епископов областей, освобожденных от советского режима. Эта встреча, известная как «собор волынских епископов», состоялась в Почаевской лавре в середине августа 1941 года, и 18 августа на соборе была объявлена реорганизация автономной православной церкви на Украине [537] . Было объявлено, что подчинение патриарху Московскому временно отменяется – на то время, пока его контролируют коммунисты, но была признана номинальная каноническая приверженность украинской церкви патриарху. Были рукоположены два новых епископа с целью реорганизации церковной жизни. [538]
537
Українська дійсність. 1941. 15 ноября. С. 3.
538
УАПЦ, с. 3, называет восемь человек назначенных в это время. Источники того времени называют только двух, и представляется вероятным, что другие были посвящены несколько позже, видимо, главным образом, на соборе в декабре. Ср.: Краківські вісті. 1941. 27 декабря. С. 3, и Українська дійсність. 1941. 20 января. С. 1. Heyer (Die Orthodoxe Kirche, с. 176) называет только трех новых епископов, выбранных в это время. Автономных епископов было, очевидно, шестнадцать (Там же. С. 182).