Улыбка гения
Шрифт:
— Бывает, — ответил он, — забудь. — И тяжело вздохнул, вспомнив, что видел русалочий хвост, когда плыл по Волге, но значения тому не придал, приняв за огромную рыбину. Но жене о том говорить не стал, чтоб лишний раз ее не расстраивать. И опять же вспомнились ее слова после рождения дочери, когда она не хотела называть ее Марией в честь покойной матери Дмитрия, ссылаясь, будто ту дразнили русалкой.
«Бабьи причуды», — решил он, но слова Феозвы не выходили у него из головы.
Потом, еще чуть посидев молча, он положил букетик
Едва оправившись от известия о смерти своего первенца, Менделеев отправился в контору Кокорева, чтоб получить остальную часть причитающейся ему суммы за поездку на нефтяные прииски. Но она оказалась гораздо меньше, чем он на то рассчитывал. Не сдержавшись, высказал кассиру свое недовольство вслух и поинтересовался у него, отчего ему выдана не вся обещанная сумма. В ответ кассир, пряча глаза, ответил, что хозяин велел произвести вычет за кормежку и испорченное на приисках оборудование.
— Какое еще оборудование? — схватил его за грудки Менделеев. — Притырил, поди! Душу вон вытрясу, отвечай, подлец этакий…
— Не могу знать, — отвечал тот, — Василий Александрович записку прислали, сколько вам выдать, а сколько удержать с вас. Вы у него спросите, когда вернется. А мое дело — выдать, что велено…
— Все вы одним миром мазаны, ноги моей больше здесь не будет. Знал бы, как дело обернется, ни за какие коврижки связываться с ним не стал, — продолжал он неистовствовать, хотя понимал, купец есть купец, у него на все свои резоны и спорить с ним себе дороже. — Да ладно, зато наука мне, как с такими людьми дело иметь… — рассуждал он, выйдя из конторы Кокорева.
А через два года Феозва родила ему сына, которого они назвали Владимиром, а через три года на свет появилась дочь Ольга, которую в семье звали просто — Леля. И Дмитрий Иванович продолжал наперекор всему надеяться, что ему удастся устроить семейную жизнь и обрести на старости лет покой и счастье.
Часть третья
ОБРЕТЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ
Хороша всякая земля, но лучше всех своя.
Глава первая
Прошло два года, и однажды летом Менделеева и его доброго знакомого Николая Павловича Ильина пригласили в Москву, на Международную мануфактурную выставку. Во время поездки они, чтоб как-то скоротать время, играли в шахматы, которые Дмитрий Иванович неизменно брал с собой в поездки. Ильин играл неважно, а потому сердился, теряя то одну, то другую фигуры. Менделеев же при этом тихонько хихикал и потирал руки. Причем после каждого удачного хода неизменно произносил:
— Позвольте, сударь! — А хорошие ходы противника комментировал услышанной однажды им от одного поляка фразой: — Зело
— Никакой я тебе не пан, а тем более не пани, — не поднимая головы, отвечал Ильин, добавляя: — Я потомственный русак. Так что прошу не путать польского задиристого зайчишку с нашим хитроумным русаком.
Через какое-то время к ним осторожно подсел солидный господин с золотыми часами на цепочке, в которые он постоянно без видимой причины поглядывал. Менделеев заметил это и спросил:
— Видать, новые часики, коль их все время в руках подержать хочется? — А тот был рад случаю заговорить с ними, чего сам сделать, не желая мешать игрокам, никак не решался.
— Точно заметили, сударь, для меня новые, а так не знаю даже, сколько им годков, случайно ко мне попали…
— Нашли, что ли?
— Можно и так сказать. В картишки выиграл. До этого проигрался целиком, а на последнюю ставку один из игроков, не имея наличности, часы свои поставил. Вот мне тогда и повезло: карта нужная пришла, потому часики эти мне и достались. — При этом он тяжко вздыхал и утирал платком мокрый лоб.
— А до этого, говорите, проигрались?
— Начисто!
— И много ли? Коль не секрет…
— Цельное имение. Боблово зовется. Не слыхали?
— Нет, не приходилось. А где это?
— Да в Клинском уезде! Оно раньше князю Дадиани принадлежало, а после его смерти на торги выставили. Я об этом узнал, решил выкупить, да не судьба. Накануне к приятелю заглянул, а там компания, картишками балуются. По маленькой… Вот с пяточка все и началось, а дошло до тысяч. И сам не заметил, как. Везло мне поначалу, я и разошелся. Решил, все скопленные денежки поставлю, думал, удвою. Ан нет, не судьба. Одна карта не так легла — и готово, всего лишился.
— Поди, дама пиковая подкузьмила? — хитро прищурившись, спросил Менделеев.
— А вам то откуда известно? — Неудачливый игрок аж открыл рот от удивления. — Кто-то рассказал? Ответьте, хочу знать, кто тот подлец.
— Да вы наверняка его знаете: Пушкин Александр.
— Не имею чести, незнаком с таким, — покачал тот головой. — Не из нашинских кто-то…
— Это точно, вряд ли бы он с вами играть сел. Хотя… Как знать, рисковый был малый, потому и пожил чуть.
— Так он что? Уже и умереть успел? Жаль. Встретил бы его, все бы в глаза сказанул без утайки, что думаю о нем.
— Ой, не советую. Он был дуэлянт известный, мигом бы вас к барьеру поставил, а там непонятно, чем дело обернется. Как говорится, пуля дура… Она ведь что карта, может и не туда угодить.
— Так дуэли давно запрещены, кто сейчас на такое решится? В Сибирь мигом отправят по этапу, а нам такое не с руки. Он же, как понимаю, из дворян, те еще балуются этими делишками. А я из купецкого сословия буду, есть что терять. Нам стрельбу устраивать совсем ни к чему. У нас все рубль решает, вовремя на волю пущенный. Не хуже пули иной раз угодит и обидчика успокоит.