Умершее воспоминание
Шрифт:
Моим ночным гостем оказался Кендалл. Он выглядел крайне взволнованно.
– Кендалл… – произнёс я, разглядывая друга. – Ты поздно.
– Знаю. Боялся, что ты уже спишь.
– Не сплю. – Я впустил немца в дом, и мы пошли на кухню. – Не могу ничего сделать. Не спится.
Шмидт бросил взгляд на мою кружку и, указав на неё пальцем, спросил:
– Можно мне тоже?
– Да. Сейчас сделаю тебе чай.
– Только сделай покрепче.
Пока я делал чай своему другу, меня не покидали тревожные мысли. Что-то случилось, это было понятно по одному виду Кендалла, и мне жутко хотелось узнать, что произошло. Иногда оборачиваясь,
Когда чай был готов, я решил утолить свой интерес.
– Что стряслось? Обычно ты не приезжаешь ко мне ночью с хорошими вестями.
– Да, Логан, просто… – Кендалл вздохнул. – Я понял что-то очень важное. Вернее, я понял это давно, но всё боялся себе в этом признаться, а когда признался… решил, что об этом должен знать кое-кто ещё.
– То есть я.
– То есть ты.
Шмидт сделал глоток чая и снова вздохнул.
– Да, я хочу, чтобы ты знал об этом, – продолжал ходить вокруг да около немец, – но не хочу, чтобы ты злился.
– Да в чём дело, чёрт возьми?
Руки Кендалла дрожали от волнения, которое он усердно пытался скрыть.
– Дело в том, Логан, – задумчиво проговорил он, не смея поднять взгляда, – дело в том, что… я без ума от Эвелин.
Его слова пронзили моё сердце острым ножом. Я не знал, что именно причинило моему сердцу такую боль, но это было невыносимо.
Я смотрел на друга немигающим взглядом и пытался собрать мысли в одно целое. Понимая, что я ничего не скажу в ответ, Кендалл продолжил:
– Логан, я… я без памяти влюблён в неё. Именно о ней я не хотел рассказывать вам с парнями, именно она дарит мне невероятное вдохновение, именно она заставила меня съехать от тебя и снимать номер в отеле.
– Что?.. – почти беззвучно спросил я, нахмурив брови.
– Нет никакого нового дома. Я соврал. После вечеринки Карлоса и Алексы, когда мы с ней танцевали, я вдруг понял, что чувствовал к ней. Эвелин, она… она необыкновенная. Я понял, что в моём сердце в первые за последние несколько лет вспыхнула любовь, и испугался этого. Я был напуган, как мальчишка, а потому решил, что не должен жить рядом с ней. Это было невозможно – видеть её каждый день и молчать. Нужно было уехать, чтобы забыть о ней, я действительно думал что мои чувства – простая симпатия, которая пройдёт со временем, но… Логан, я наврал тебе о том, что нашёл себе жильё. Я просто сбежал. Сбежал от неё.
– Сбежал от своих чувств, – тихо прибавил я, смотря куда-то в сторону.
– Так и есть. Но всё стало хуже: вместо забвения в моём сердце родилась невообразимая тоска, и я начал сходить с ума без неё. Это так ужасно, так ужасно не видеть её!
Кендалл закрыл ладонью глаза и замолчал. Мы сидели в тишине несколько минут. Я думал о том, что он рассказал мне.
– И ещё кое в чём я должен признаться, – опомнился немец, взглянув на меня. – Ты знаешь, я смирился с тем, что Эвелин безответно влюблена в тебя…
– Что ты несёшь? – негромко перебил его я, переведя на собеседника бессмысленный взгляд.
– Хватит. Уже давно понятно, что она любит тебя, чёрт возьми, Логан! Можно подумать, что все вокруг замечают это, – все, но не ты!
Я отрицательно покачал головой, собираясь сказать ещё что-то, но Кендалл перебил меня.
– Когда у тебя появилась Дианна, мои чувства к Эвелин, кажется, только обострились. Может, к ним просто прибавилась жалость: возможно, ты не замечал, но ей невыносимо видеть
– Ты считаешь, что я ни разу не думал об этом? – холодно спросил я.
– Сейчас я совсем не об этом, Логан. Я понимал, что Эвелин безответно влюблена в тебя и что ты влюблён в другую, но вечеринка в доме Джеймса в Нью-Йорке… она кое-что изменила.
Я с возмущением нахмурился, начиная кое-что понимать.
– Когда я увидел, как ты целовал Ольгу, – продолжал Кендалл, грея руки о горячую кружку, – мой внутренний мир встал с ног на голову. Я внезапно понял, что ты и Дианна не можете быть рядом друг с другом, что тебе нужен совершенно другой человек. Я уже не думал о том, что Эвелин любит безответно, я думал только о том, что она любит. Эта любовь должна была её осчастливить. И я знал, что, расставшись с Дианной, ты, возможно, будешь пытаться заполнить кем-то пустоту, образовавшуюся в твоём сердце… Я хотел, чтоб это была Эвелин. Это звучит глупо, я знаю, но всё, чего я хотел тогда, это знать, что она счастлива. И я сфотографировал тебя и Ольгу, решив отправить это фото Дианне. У неё должен был повод усомниться в тебе…
– Ты паршивый предатель, Кендалл, – выговорил я, стиснув зубы, и со всей силы ударил ладонью по столу. – Ты, чёртов идиот! Неужели ты думал, что, поссорив меня и Дианну, обеспечишь счастье Эвелин?!
– Ты не внимательно слушал, Логан! Я сказал совсем другое!
– Нет, ты сказал то, что я услышал! Всё, что движело тобой, это подлость, но никак не благородство!
– Выслушай же меня, – убедительным тоном попросил Кендалл, и я покорно примолк. – Я был пьян, и мысли у меня были не в порядке. Утром я передумал отправлять это фото Дианне, потому что понял, что сердце Эвелин этим не спасти. Я просто решил показать тебе, что ты наделал, целуя Ольгу, и захотел, чтобы у тебя проснулось чувство вины. Просто любовь Эвелин к тебе… ты будто не замечаешь её. И принимаешь её, принимаешь даже без благодарности, совсем не чувствуя вины. Твоей совести пора было проснуться.
– Тебе ли говорить мне о пробуждении совести? – гневно спросил я. – Ты-то, человек, обманувший любящую девушку в своих чувствах и предавший её, ты говоришь мне об этом?!
– Хватит, Логан. Не дави мне на больное.
– А ты не давишь мне на больное, рассказывая всё это? Я и предположить не мог, что рядом со мной живёт такой подлец!
– Да как ты не понимаешь, что я желал счастья для тебя и Эвелин? – тоже начал раздражаться немец. – В тот момент я начал понимать, что ты не можешь быть так чёрств с ней, потому что она прелестнее всех девушек, которых я знаю, вместе взятых! Ты просто не мог быть равнодушен к ней! И я отправил это фото, да, отправил его Дианне. Я просто хотел знать, что это чуть-чуть облегчит страдания Эвелин. – Кендалл нервно выдохнул. – Но теперь я очень сильно жалею об этом. Очень сильно.
– Почему же? – тихо спросил я.
– Я приехал к тебе не только ради того, чтобы признаться во всём, но и ради того, чтобы спросить тебя.
Я хмуро и вопросительно смотрел на него.
– Мы вчетвером столько обсуждали твои чувства к Эвелин, – продолжал Шмидт, не поднимая на меня взгляда, – и ты столько раз говорил о своём равнодушии, что у меня не осталось никаких сомнений в том, что она безразлична тебе. Но что-то не позволяет мне сделать шаг к ней навстречу, не знаю, что это… Однако это заставляет меня спросить… Вернее, я хотел бы попросить тебя, Логан…