Умершее воспоминание

совесть Логана.

Ещё немного поговорив с «хозяевами», я растворился в толпе и начал заглядывать чуть ли не в каждые глаза, чтобы увидеть те самые. Сердце разрывалось на части от томительного ожидания. Мне нужно было увидеть её, нужно, мне было это очень-очень нужно!

Примерно через час, когда я убивал время у бассейна, я вдруг столкнулся с Кендаллом. Он дружески улыбнулся, увидев меня, и мы молча пожали друг другу руки.

Моё неистовое желание увидеть Эвелин сейчас же растворилось в воздухе. Смотря на Шмидта, я мысленно повторял: «Хоть бы он приехал один. Пожалуйста, пусть он будет один,

пусть он будет один, один, один…»

– Ты только что приехал? – осмелился спросить я и понял, что мой голос заметно дрожал. – Я не видел тебя до этого…

– Да, только что, – кивнул в ответ друг и, сунув руки в передние карманы, принялся озираться по сторонам. Мы оба не знали, как относиться друг к другу после всего того, что случилось, а потому в наших диалогах нередко возникали неловкие паузы.

Мы замолчали, и казалось, что это молчание продлится до тех пор, пока один из нас не решит отойти к бару, например… Но это «казалось» исчезло, когда из-за спины Кендалла вынырнула Эвелин.

Я замер, увидев её, а она искренне улыбнулась, заметив моё удивление и смятение. Да, я знал, что она будет здесь, и нетерпеливо ждал её, но её появление оказало на меня странное влияние. Кажется, я даже покраснел от волнения и на мгновенье лишился дара речи. Я дико ненавидел этот ступор, случавшийся со мной после того, как я, с откровенностью признавшись себе в наличии чувств к девушке, встречался с этой девушкой лицом к лицу. В такие моменты я чувствовал себя полнейшим идиотом и мне казалось, что любое неверно сказанное слово может стоить мне жизни. Помнится, в подобный ступор я впадал во время разговора лишь с двумя людьми… И один из них стоял сейчас передо мной.

– Привет, Логан, – поздоровалась со мной Эвелин, и я неразборчиво закивал в ответ. – Рада тебя видеть.

– Я тоже, – выпалил я и попытался выдавить из себя улыбку. – Я тоже нев-вероятно рад…

Она улыбнулась, потом бросила взгляд в сторону, потом сказала что-то Кендаллу… Я не мог отвести глаз от неё, но точно знал, что моё беспомощное, истощающее обожание приносит бешеное удовольствие Шмидту. Я не видел выражения его лица, я видел только глаза Эвелин – светящиеся, блистающие, оживлённые… Когда я пришёл в себя, этих двоих уже не было. Я огляделся с некоторым испугом, но ни Эвелин, ни Кендалл не промелькнули в толпе незнакомых людей. Как давно они ушли?..

И зачем я только приехал на эту вечеринку? Кретин! Я ведь прекрасно знал, что она будет здесь, что она будет здесь с ним… Так ли необходимо мне было увидеть их вдвоём? Необходимо ли было убедиться в своих догадках и успокоить себя этим?

Как можно было подумать, что твёрдая убеждённость в их принадлежности друг другу сможет меня утешить? Нет! Ни черта! Это только больше разозлило меня, это только усилило огонь моей ревности, это только глубже убедило меня в том, что я совершил чудовищную ошибку! Я сидел у бара, но даже не помнил, как пришёл сюда. Я смотрел на людей, купающихся в бассейне, но перед глазами стояли только они вдвоём. Мысли оглушали меня, чувства – безжалостно резали моё сердце. В груди томилась целая гамма этих медленно убивающих меня чувств: обида, страх, исступление, сожаление, гнев, жалость, сомнение,

робость…

К чёрту это всё! Единственный способ заглушить уязвляющие мысли и притупить болезненно-обострённые чувства – это выпить. В моём случае нужно было много выпить. Так что там Джеймс говорил об алкогольных коктейлях?

Примерно через полтора часа я сидел на кухне в доме Джеймса и пытался прикончить, кажется, вторую по счёту бутылку бренди. Никого в доме не было: гости веселились на улице, и я сидел в кухне один. Один… Ну и отлично. Это как раз то, в чём я остро нуждался.

Услышав, как хлопнула входная дверь, я настороженно посмотрел в сторону прихожей. Из-за шкафа выглянул Кендалл и, убедившись, что я здесь, сделал пару уверенных шагов в сторону кухни.

– Знал, что найду тебя на кухне, – сказал друг, присаживаясь напротив.

– Кто же тебе подсказал? – спросил я, пьяно нахмурившись.

– Шестое чувство и… Джеймс, вообще-то.

Я наполнил свой бокал бренди, и бутылка опустела. Шмидт наблюдал за мной с грустной улыбкой.

– Зачем ты пришёл сюда? – не самым дружелюбным тоном задал вопрос я. – Чтобы посмотреть на меня, получившего пинок под зад от самой судьбы, и злорадно похихикать надо мной, да?

– Нет.

– Тогда не смотри так на меня. – Я осушил стакан в несколько глотков и, сделав глубокий вдох, замолчал на какое-то время. – Эвелин уехала?

– Не уехала, я оставил её с Алексой. Знаешь, они очень сблизились за сегодняшний вечер, и я думаю, что они станут очень близкими подругами.

Я искренне улыбнулся, услышав эти слова, и тихо сказал:

– Хорошо, Эвелин нужны друзья…

Немец молча смотрел на свои руки, сложенные замком, после чего поднял на меня усталый взгляд и признался:

– Я привёз её сюда только ради тебя, Логан.

С недоумением посмотрев на него, я поднял левую бровь.

– Ради меня? – переспросил я. – Желал посмотреть, как я буду мучиться, видя её рядом с тобой?

– Всё совсем наоборот. Я знаю, что вы с ней не виделись уже почти месяц, поэтому… Вообще-то она сама очень хотела увидеть тебя.

Я снова улыбнулся, подумав об Эвелин, и с волнением принялся вертеть пустой стакан вокруг его оси.

– Просто я немного подтолкнул вас навстречу друг другу, – продолжал друг, опустив глаза. – Я ведь вижу, что она страдает без тебя точно так же, как и ты без неё. Она не сможет скрыть свои страдания даже за самой ослепительной улыбкой.

Я молчал, глупо уставившись в одну точку, и пытался осознать то, что говорил мне Кендалл. Что же значило его нахальное выражения лица вчерашним вечером? Неужели оно было… ненастоящим?..

Так же безмолвно я открыл новую бутылку бренди и снова наполнил им свой бокал.

– Знаешь, я так устал от этого, – продолжал свою исповедь Шмидт, нахмурив брови. – Так устал… Хм, а налей-ка мне тоже. Чуть-чуть. Столько хватит. Благодарю. – Он залпом выпил содержимое своего бокала и глубоко вздохнул. – Я устал. Просто дико. И признаюсь честно, что всё это бессмысленно, всё это абсолютно, откровенно бессмысленно!

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросил я, чувствуя, что мне становится тяжелее шевелить языком.