Умершее воспоминание

совесть Логана.

Джеймс и Карлос вовсе не понимали, в чём было дело, но у меня совсем не осталось сил на то, чтобы рассказать им обо всём. Теперь, выслушав Шмидта, я в глубине души даже пожалел о том, что посвятил Мика в грязный секрет друга. Может, ему действительно нужно было время и он сумел бы справиться со всем этим сам… Может, я, как обычно, своим активным участием позволил всем планам пойти под откос…

— Что с тобой такое? — спросил меня Джеймс во время перерыва, и я поднял на него растерянный взгляд. — Ты в последнее время стал таким другим,

и меня это начинает смущать. М… Что-то не то у вас с Эвелин?

«Что-то не то у нас с Эвелин», — мысленно повторил я, молча глядя на друга. Что я мог ответить ему? Рассказать обо всём том, что угнетало меня в течение долгих недель?

— Всё хорошо, — ответил я то, что заставлял себя отвечать всегда. — В чём я стал другим?

— Да во всём. Ты по-другому смотришь, даже немного по-другому поёшь, и этот потерянный взгляд… Такое ощущение, что что-то внутри тебя именно смотрит по-другому.

Я помолчал.

— Может, я просто позволяю себе слишком глубоко уходить в мир своих мыслей.

— Тогда вовремя возвращайся оттуда, дружище, — ободряющим тоном сказал Джеймс и, улыбнувшись, ударил меня по плечу. Я, тоже обнажив зубы, с улыбкой кивнул.

Это неподдельное беспокойство Джеймса действительно ободрило меня и, можно сказать, даже заставило почувствовать в себе прежнего меня. Работа, которая до этого шла не очень слаженно и продуктивно (вполне возможно, что причиной послужило состояние Кендалла, о котором ему пришлось рассказать Карлосу с Джеймсом), теперь заспорилась. Остаток дня я давил из себя улыбку, надеясь, что она заставит что-то внутри меня улыбнуться, и пытался не возвращаться к мыслям, тяжёлым грузом давящим на меня. И это, кажется, сработало: из студии я уезжал почти счастливый.

Когда мы собирались домой после порядком измотавшего нас рабочего дня, в студию вошла Мэрилин. На её лице цвела улыбка.

— Привет, Шмидти, — в первую очередь поздоровалась она со своим молодым человеком. — Привет, парни.

— О, привет, Мэрилин, — устало улыбнулся Карлос, мы с Джеймсом молча кивнули. Кендалл стоял у окна и пил воду; он даже не поздоровался с Мэрилин.

— Я за рулём, — сказала девушка, кажется, вовсе не замечая холодности, с которой с ней обходился Шмидт. А я давно замечал эту неприязнь, а может, даже ненависть немца по отношению к Мэрилин, и недоумевал по этому поводу. Если даже Мэрилин замечала и понимала это всё, то почему, почему она позволяла Кендаллу так с ней обращаться?

— За рулём? — переспросил Шмидт с каменным лицом и, подойдя к ней, слегка наклонился над её лицом. — Ты нормальная? — спросил он вполголоса, очевидно, под словом «нормальная» имея в виду «трезвая». Он не хотел, чтобы кто-то из нас с парнями услышал его вопрос, однако я услышал.

Мэрилин, сверху вниз глядя ему в глаза, кивнула. Кендалл вздохнул и, стащив с дивана свой рюкзак, попрощался с нами. Он прошёл мимо Мэрилин, слегка задев её плечо, и скрылся из студии. Девушка осталась; она со слабой улыбкой смотрела на

нас с парнями.

— За мной бы так приезжали, — мечтательно вздохнул Джеймс, глядя на Мэрилин. — Только Изабелла не водит машину. Ты сама, что ли, решила за ним приехать?

— Ну, да, — всё ещё улыбалась она. — Надо ведь помогать тем, кого любишь.

— Мэрилин, ты следи за ним, — тихо сказал ПенаВега, каким-то добрым и снисходительным взглядом смотря на неё. — Надеюсь, ты поняла, что я имею в виду, и мне не придётся уточнять…

— Да она такая же, — с издёвкой в голосе сказал я и сам удивился своему тону. — Так что твои речи, Карлос, бесполезны.

Все трое уставились на меня.

— Или что? — продолжал я, обращаясь к Мэрилин. — Скажешь, что нужно поддерживать тех, кого любишь?

— Так, кажется, кому-то пора по делам, — произнёс Джеймс и взял меня за плечи, заставляя замолчать.

— Почему ты встречаешься с ним? — спросил я, не отрывая испытующего взгляда от Мэрилин. В тот момент, наверное, моё желание узнать причину, по которой Мэрилин прощала Кендаллу всё, достигло критического уровня.

Мэрилин несколько смутил этот вопрос, она нахмурилась и, опустив глаза, сказала:

— Потому что он любит меня…

— Любит? — Я засмеялся, вспоминая поведение друга рядом с ней, вспоминая его безразличный взгляд и равнодушный тон. — Каждый день, наверное, да? О, ну, тогда он многих девушек уже перелюбил. Ты не первая.

Она смотрела на меня оскорблённым взглядом, в моих же глазах была только недобрая усмешка. Неужели для Мэрилин новость, что она для Кендалла ничего, ничегошеньки не значит?

— До встречи, парни, — надтреснутым голосом выговорила девушка и, толкнув дверь, ушла из студии.

Карлос и Джеймс посмотрели на меня со злобой, которую, как мне показалось, хотели спрятать.

— Ты обидел её, — сказал испанец, явно приняв оскорбление Мэрилин близко к сердцу, как он обычно и делал это.

— Не обидел, а всего лишь сказал правду, — ответил я, но больше в моём голосе не звучало насмешливости, я даже уже не был так уверен в правильности своих слов. — Кто-то ведь должен был это сделать…

После этого мной почему-то овладело бессилие, и я ощутил внутреннюю пустоту. Я не мог верно истолковать те чувства, которые жили в моей душе в тот момент: мне попросту казалось, что в душе было пусто.

На сеанс к миссис Мелтон я приехал разбитый и понурый. Она заметила это сразу же, с порога, и, как я понял, хотела спросить об этом. Но вместо этого она дала слово мне, рассчитывая, видимо, на то, что я сам заговорю о своей проблеме. Только я этого не желал, а потому рассказывал про сегодняшний день, медленно и лениво растягивая слова.

— Ладно, а сейчас вы что чувствуете? — поинтересовалась миссис Мелтон, поняв, что я не собирался рассказывать о том, что угнетало меня в тот момент. — Нет ощущения, что на вас накатывает какая-то беда? Может, вы чем-то огорчены, расстроены?