Умершее воспоминание

совесть Логана.

— Спешу вас обрадовать, — сказал Мик, окончив разговор с музыкальным продюсером, — сегодня мы можем работать допоздна: я наконец-то решил свои проблемы.

— Как? — поинтересовался Джеймс, слегка нахмурившись. — Ты проучил того придурка?

— Ну, если сказать точнее, это он меня проучил…

Мы вчетвером с недоумением смотрели на менеджера.

— В общем-то, когда я возвращался из студии в субботу, — будто с каким-то стыдом в голосе начал Мик, — он ждал меня около дома… — И он поднял футболку, демонстрируя нам с парнями своё

тело, сплошь и полностью покрытое уродливыми синяками и ссадинами. Мы рты пооткрывали от изумления и испуга. — Была ещё разбита губа, но всё уже зажило.

— Боже, Мик… — выговорил Карлос, с ужасом рассматривая синяки и осторожно касаясь их рукой, — ты рассказал об этом Бетти?

— Мне пришлось, — сознался менеджер. — Иначе как бы я объяснил ей своё состояние? И, если бы не Бетти, я бы, наверное, так и не отделался от него. Мы сообщили в полицию.

— И что с ним?

— Ну, его задержали… На сколько, правда, не знаю. Бетти была очень недовольна тем, что я сразу ей обо всём не рассказал. Она уверена, что, поговорив с ним, она бы всё-всё исправила. — Он усмехнулся, но как-то снисходительно. — Да. Конечно.

— Но я не смогу надолго задержаться, — сказал я, глядя на менеджера, однако чувствуя при этом, что смотрю будто бы сквозь него. — У меня дела.

Мик смерил меня ничего не выражающим взглядом; брови его были сведены к переносице.

— В другой раз я сказал бы, что у тебя не может быть других дел, кроме работы, — произнёс он. — Но сегодня у меня хорошее настроение, и я отнесусь к твоим делам с пониманием, даже не спросив о них.

Я рассеянно улыбнулся, обрадовавшись, что не придётся врать друзьям про эти самые «дела». Суть была в том, что после работы у меня был назначен сеанс у миссис Мелтон, однако парням о моём лечении всё ещё не было известно…

Когда парни, все трое, уже зашли в будку, я, отчего-то нервничая, подошёл к Мику.

— В будку, Логан, — увидев меня, лениво бросил менеджер. — Раньше начнём, раньше закончим.

— Мне нужно кое-что сказать тебе, — выпалил я, взволнованно глядя в глаза друга. — Происходит то, чего я очень боюсь и опасаюсь.

— Что такое? Успокойся и скажи нормально, Логан, тебя же всего трясёт…

— Кендалл курит.

— Курит? — переспросил Мик, прищурив один глаз и взяв меня за предплечья. — Я знаю, друг мой, я знаю.

— Ты не дослушал, — раздражённо произнёс я и скинул руки менеджера. — Кендалл курит марихуану, — по словам выговорил я, опустив голос почти до шёпота.

Челюсть Мика поползла вниз, и он бессмысленным взглядом уставился на стекло будки. Парни чему-то смеялись, их голосов не было слышно. Менеджер, напряжённо выдохнув, скрестил руки на затылке и сделал несколько шагов. Теперь и его трясло.

— Чёрт возьми, чёрт возьми, — прошептал он на вдохе, — Кендалл… Как давно? Он уже давно курит?

— Я не знаю… Я заметил это только неделю назад.

— Почему сразу нельзя было сказать мне? — сердито стиснув зубы, спросил

Мик, и его глаза сверкнули. — Нельзя позволить зайти ему слишком далеко! Знаешь, к чему это приведёт? Надо рубить всё это на корню, на корню…

— Я думал, это минутная слабость, — дрожавшим голосом попытался оправдаться я. Стало немного стыдно за то, что я не сказал об этом менеджеру раньше, и за то, что сказал теперь. — Думал, всего лишь увлечение… И я говорил Кендаллу, но он… Я хочу, чтобы он вернулся к прежнему образу жизни.

Некоторое время Мик стоял, прижав скрещённые «замком» руки к губам. Дрожь медленно отпускала меня, и я чувствовал себя более спокойным теперь, когда о несчастии Кендалла знал не я один.

— Так, иди в будку, — решительным тоном сказал менеджер и подтолкнул меня вперёд. — Я постараюсь всё разрешить, Кендалл и мой друг тоже.

Я, доверившись ему, присоединился к остальным парням. Но стоило мне войти в будку, как из колонки прозвучал голос Мика, говорившего в микрофон:

— Кендалл, можно тебя на минуточку?

Шмидт коротко улыбнулся и, ни слова не сказав, пошёл к менеджеру. Карлос и Джеймс пристали ко мне с вопросами.

— О чём вы говорили? — спросил испанец. — Нам показалось, лицо Мика не выражало особенного довольства…

— Да. Мы обсудили одну очень важную проблему.

— Она касается Кендалла? — уточнил Джеймс, наблюдая за разговаривающими за стеклом.

Я молчал и тоже смотрел на них. Мик, очевидно, начал разговор спокойным тоном, но теперь он кричал, от чего синие плотные вены на его шеи набухли. Шмидт смотрел на него с недоумением и одновременно стыдом во взгляде, иногда хмурясь и опуская голову; наблюдая за выражением его лица, я думал, что до него слабо доходит смысл слов, сказанных Миком.

— Они ругаются, — комментировал наблюдение Карлос. — Или спорят.

— Да нет, ругается Мик, — поправил его Джеймс. — Кендалл, как видишь, является пассивным слушателем.

Вскоре Шмидт вернулся к нам, только на лице его больше не было той беззаботной улыбки: друг стал угрюм и мрачен. Лишь войдя в будку, он бросил на меня полыхающий гневом взгляд и несильно толкнул меня в плечи.

— Я взрослый человек, Логан, — выговорил он сквозь зубы, — и я сам умею определять, что мне нужно, а что нет.

— По твоим поступкам того же не скажешь, — довольно спокойно ответил я, глядя в пол.

— И кто тебя вообще просил жаловаться Мику? Мы что, маленькие дети? Он нам не отец, он всего лишь наш менеджер!

— Сейчас тебе нужен тот, кто присмотрит за тобой… Извини, но я думал только о тебе.

— Ох, ну, спасибо тебе большое за заботу. И за то, что считаешь меня бесхребетным и жалким неудачником!

— Я так не считаю.

— Считаешь, — напористо спорил Кендалл и метнул сердитый взгляд на остальных. — Вы все так считаете, и я теперь думаю точно так же. Да. Моя жизнь превратилась в ничтожество. Я и сам превратился в ничтожество.