Умершее воспоминание
Шрифт:
Ты, конечно, уже заметил властный характер Дженны, да? Двадцать лет назад она была точно такая же. По первой их отношения, наверное, просто спасали её от одиночества, и я не уверен, что она когда-нибудь по-настоящему любила Джонни. А он, скорее всего, был сильно влюблён. И, вполне возможно, что миссис Блэк скоро надоело это всё, и она начала им командовать, в прямом смысле, как начальник подчинённым. Вот тогда только эти отношения стали ей не в тягость, а на бедного Джонни они обрушились, как цунами на японский город. Но конечно, он, как влюблённый мужчина, считал благородством и честью исполнять её желания, и со временем
Он стал в её руках безвольным кусочком глины, который она мяла так, как хотела, а его это, надо думать, устраивало. Либо он просто не понимал, что стал для неё личным подчинённым, либо он бесхребетный по своей натуре. Со временем мистер Блэк, я думаю, порядком остыл к ней, но не будем лезть к нему в душу; в конце концов, нам не дано узнать о его чувствах. Но даже если он и разлюбил её, то не ушёл из-под её влияния. Честно говоря, не знаю, продолжались бы эти отношения, если бы у них не родилась общая дочь… Наверное, на ней как раз и держатся эти непонятные отношения. А может, Дженна с Джонни просто не готовы разойтись потому, что по одиночке не справятся с подросшими детьми, не знаю. Только отсутствие взаимного уважения между мистером и миссис Блэк не побуждает Уитни и Эв уважать их. Ты мог заметить, что это неуважение порой доходит до крайности и превращается в открытую ненависть.
Вспоминая те слова, которыми Эвелин выражалась своих родителях, я задумчиво покивал.
— Ну, слава богу, что у Дженны с Джонни есть мы, — улыбнулся Дейв, взглянув на меня, — заберём дочерей у этих несчастных людей и, может быть, снимем с их плеч часть забот.
— Ты в таких подробностях знаешь историю их жизней, — сказал я, упираясь взглядом в стену. — Это Уитни тебе всё рассказала?
— Разумеется. Мы с ней знаем друг друга чуть ли не с детских лет, к тому же она не была ребёнком, когда Дженна и Джонни познакомились.
Глубоко в душе я даже немного оскорбился тем, что Эвелин не рассказывала всего этого мне. Впрочем, возможно, она просто не хотела портить моего хорошего отношения к этим людям…
Теперь, выслушав Дейва, я пытался понять, изменилось ли моё отношение к мистеру и миссис Блэк. Мне вспоминались только их вежливость, искренность и доброжелательность, а потому я всё ещё не до конца понимал их отношения с дочерьми и не считал, что вправе был осуждать их.
— Да, — вздохнул я, — наверное, я и вправду далеко не всё знал об этой семье…
— Я бы вернее выбирал слова, — сказал собеседник, — семья Блэков — понятие слишком широкое. Семьёй, по сути, всегда являлись только Уитни и Эв, да и они в последнее время не очень крепко ладят. Дуются друг на друга, не считая, что должны извиниться. Я вот лично думаю, что они обе виноваты, в равной степени.
— Уитни тоже так думает?
— Ну, да.
— Тогда они не помирятся, — сказал я, взглянув на Дейва, и грустно улыбнулся.
Всю дорогу от дома Дейва до Блэков Эвелин была мрачна и мало говорила. Я догадывался, в чём была причина её грусти, и знал, что они с Уитни устранили разногласия и помирились, но выяснять подробности их разговора я всё же не стал. Мою возлюбленную, очевидно, мучило то, что её сестра осталась там, в доме своего жениха, а она, Эвелин, должна возвращаться к родителям.
Подумав об этом и вспомнив
— Знаешь, я много думал об этом, — произнёс я, бросив быстрый взгляд на свою спутницу, — и ты, наверное, тоже. Что ты скажешь, если я предложу тебе жить вместе, в моём доме?
Она впервые за поездку улыбнулась, и я улыбнулся тоже.
— Ты же знаешь, я априори не могу быть против, — сказала она. — Видеть твоё лицо каждый вечер и каждое утро — я большего и не могу просить… — Не переставая улыбаться, я взял её руку и поцеловал тыльную сторону её ладони. — Только нужно предупредить родителей. Может, зайдёшь к нам на ужин?
На ужин я зашёл, и мистер и миссис Блэк встретили меня с теплотой и радушием, впрочем, как они и всегда это делали. За едой я отвлёкся посторонними разговорами и забыл на мгновение то, о чём хотел спросить Дженну и Джонни.
— По правде признаться, — начал я, когда мы уже пили чай, — у меня был повод для того, чтобы остаться сегодня на ужин. — Родители моей возлюбленной, оба слегка улыбаясь, со вниманием смотрели на меня. — Я хочу, чтобы Эвелин жила у меня.
Мистер и миссис Блэк обменялись взглядами, значение которых я не мог истолковать. «Неужели они рады тому, что и вторая дочь покинет этот дом?» — пронеслась в моей голове сомнительная мысль.
— Вы уже говорили об этом? — спросила Дженна, выпрямив спину и положив локти на стол.
— Да. И вообще-то я уже давно думал об этом.
— Понимаю ваше стремление проводить друг с другом как можно больше времени, — сказал Джонни и поджал губы, — но надо взглянуть на это со всевозможных сторон. Логан, ты так часто бываешь в разъездах, а Эвелин… Что она будет делать одна у тебя дома?
— Я же могу брать её с собой, — несколько растерянно выдал я.
— Так ведь будет не всегда. Эвелин может устать, да и, если ты помнишь, ей периодически нужно посещать невролога…
— Мы просто не хотим, — поддержала супруга миссис Блэк, — чтобы наша дочь чувствовала себя одинокой с тобой.
— Вы ничего о нас не знаете, если позволяете себе так говорить, — сердито стиснув зубы, проговорила моя избранница. Я не узнавал её, когда она сердилась, поэтому всем сердцем ненавидел Эвелин в гневе. Желая её утешить, я положил руку на её колено и сжал его, однако Эвелин даже не взглянула на меня. — Хватит, умоляю, пожалуйста, хватит! Просто скажите, почему вы не хотите разрешить мне уехать? Я знаю, причина есть, и вы почему-то её скрываете.
Джонни и Дженна снова посмотрели друг на друга, и мистер Блэк озадаченно вздохнул.
— Ваше юное безрассудство, в котором никто не вправе вас упрекнуть, может привести к не самым приятным последствиям, — как будто чему-то смущаясь, сказала миссис Блэк. — И к этим последствиям, я думаю, никто из вас пока ещё не готов. Готовность придёт со временем, то есть…
«То есть с выздоровлением», — мысленно закончил я фразу Дженны и опустил взгляд, в котором угасла всякая надежда. Я мог понять беспокойство родителей Эвелин, это естественно: они равняли нас с Эвелин на Уитни с Дейвом, которые, ещё не обручившись, ждали появления на свет малыша. Только за этим пониманием крылась какая-то неприязнь, которая, как я начинал теперь понимать, пряталась в моём сердце ещё давно и которую я, кажется, прятал вполне осознанно…