Умершее воспоминание
Шрифт:
Всё это в совокупности самопроизвольно располагало меня к Уитни, поэтому последние года два мы с ней находились в очень хороших отношениях. Сравнивая её теперешнее поведение с тем, что было почти три года назад, я отмечал, что Уитни сильно повзрослела: в ней больше не было того необузданного недоверия к новому, к тому же она научилась признавать свою неправоту.
Ну а с Дейвом мы вовсе стали приятелями, и мне сложно было верить в то, что прежде я так нелестно отзывался о нём. На самом деле он не был плохим собеседником или ветреным молодым человеком; за вечной
— Ты чё встал, Логан? — услышал я насмешливый голос Дейва и, тряхнув головой, посмотрел на него. — Я говорю, ужин готов, можно садиться.
Мы с Эвелин в очередной раз проводили вечер в гостях у Уитни и Дейва. Всё время, что было у нас до начала ужина, я провёл стоя у окна и с улыбкой наблюдая за своей возлюбленной. Приезжая в этот дом, она очень много внимания уделяла Томми — своему двухлетнему племяннику. Этот мальчик с большими голубыми глазами и светлыми, завивающимися в милые кудряшки волосами, как я видел, очень сильно любил Эвелин. Ни с кем больше он не смеялся так открыто и искренне, как с ней, и ни с кем, кроме неё, не делился своими секретами. В обращении с детьми моя избранница была мила, и нельзя было не умилиться, застав её за разговором или игрой с маленькими.
— Да-да, мы сейчас придём, — ответил я Дейву, снова переведя взгляд на Эвелин.
Муж Уитни встал рядом со мной и, тоже взглянув на мою возлюбленную, улыбнулся. Она и Томми, кажется, разговаривали о чём-то очень серьёзном: об этом можно было догадаться по бровям мальчика, серьёзно и важно сдвинутым вниз.
— Иногда я ревную Томми к ней, — признался мне Дейв.
— Трудно было бы не ревновать.
Он изучил меня внимательным взглядом и, несколько понизив голос, спросил:
— Она никогда не говорила с тобой о своих собственных детях?
— Нет, — со вздохом ответил я, стараясь говорить настолько тихо, чтобы Эвелин нас не услышала, — ещё нет. Но ей только двадцать четыре, у неё ещё будет время подумать об этом…
— А тебе уже не двадцать четыре, Логан. Сам-то ты об этом думал?
Я, глядя на собеседника, молча покивал.
—Тогда я бы советовал перейти от бесплодных мыслей к действиям, — сказал Дейв, положив руку мне на плечо. — Не жди, пока она захочет. Действуй сам.
— Ты таким образом с Уитни поступил? — усмехнулся я. — Или вы оба этого хотели?
Он тоже засмеялся и, тепло посмотрев на сына, сказал:
— Томми — самый желанный ребёнок на свете!
За ужином я только и делал, что смотрел на Эвелин. Время, проведённое с Томми, благотворно повлияло на неё и вызвало счастливую улыбку у неё на лице. Приподнятое настроение, которое в последнее время редко посещало мою возлюбленную, не могло меня не радовать теперь. Она была счастлива, и я был счастлив тоже. Мне казалось, что этого счастья, которое мы с ней разделяли, прежде я даже не замечал, не понимал. Но как хорошо, что теперь я понимал его! Как хорошо, что мы с Эвелин вместе
— Как давно ты была у родителей? — спросила Уитни свою сестру, подняв на неё вопросительный взгляд голубых глаз.
Моя возлюбленная пожала плечами, быстро посмотрела на меня и сказала:
— Наверное, мы где-то неделю назад заезжали к ним на ужин… А зачем ты спрашиваешь?
Уитни вздохнула и, поджав губы, ответила:
— Я говорила с мамой вчера. Они хотят переехать.
— Переехать? — удивлённо и даже испуганно переспросила Эвелин, и я, услышав эту новость, тоже удивился. — Но… куда? Почему?..
— Говорят, что им нет необходимости жить вдвоём в таком большом доме. Они уже присмотрели небольшой домик на противоположном конце города.
Моя избранница положила вилку на стол и, с сожалением приподняв брови, уставилась в свою тарелку.
— Но мы всю жизнь жили в этом доме, — прошептала она, обращаясь непонятно к кому. — А теперь они собираются продать наши с тобой спальни, задний двор, где мы любили играть, и эту гостиную с большим камином… В том доме осталась наша прошлая жизнь. И теперь чужие люди будут жить в наших жизнях, в нашем детстве!
— В последнее время вы редко появлялись там, — сказал Дейв, — какая теперь разница, кто будет жить там?
— Этот дом был единственной вещью, которая связывала меня с прошлым, — ответила Эвелин, не поднимая глаз.
— Но теперь у тебя есть настоящее, —настаивал муж Уитни, — которое ты не продашь и не сможешь отдать в чужие руки. Оно твоё. А прошлое, его уже нет.
— Есть, — не сдавалась моя избранница, — и нет ничего плохого в том, чтобы помнить о нём.
— В том-то и дело, что плохо его не помнить, — встал я на защиту Эвелин. — Когда я уехал из дома родителей, мне казалось, что от моего сердца оторвали кусок. Это тяжело — отдаляться от родного. Но вдвойне тяжелее, когда это родное у тебя забирают.
Дейв бросил на меня хмурый взгляд.
— Да, привязанность к местам опасна, — вздохнул он и потыкал вилкой салат.
— К местам воспоминания привязывают, — вставила слово Уитни, всё это время о чём-то думавшая. — А к воспоминаниям — люди.
— Может, мы сумеем их отговорить от этой затеи? — спросила Эвелин дрогнувшим голосом. — Они могут нас послушать…
— Сомневаюсь, что они поймут твоё разочарование, — с сожалением ответила старшая из сестёр. — Ты ведь знаешь, они понимают только материальные ценности… Да и к тому же мама очень оживилась этим переездом, а у голодного человека хлеб забрать практически невозможно.
Глаза моей возлюбленной выражали глубокую печаль. Я переплёл наши пальцы и положил её руку на своё колено; мне хотелось показать, что я очень ей сочувствую.
— В конце концов, они просто переезжают, а не умирают, — улыбнулся Дейв. — В них ведь тоже ваши прошлые жизни и ваше детство, так? Так. Мама с папой никуда от вас не денутся, Эвелин.
— Не денутся, — шёпотом подтвердила моя избранница, — но я теряю дом — место, в котором провела столько лет и которое за это время вросло мне в сердце…