Умершее воспоминание

совесть Логана.

— Сладких снов, Логан.

И ушла.

Я ещё какое-то время сидел в машине, бесцельно смотря вперёд. Затем поехал домой. Очень хотелось спать.

Всю ночь и всё утро я проспал, как убитый. Лишь ближе к полудню меня разбудил звонок мобильного телефона. Я еле-еле открыл глаза, веки стали необыкновенно тяжёлыми. Хотя я и спал около двенадцати часов, этого времени мне катастрофически не хватило. Хотелось вновь закрыть глаза и с головой погрузиться в плавное течение реки снов. Но телефон не переставал звонить, тем самым безжалостно ударяя меня по вискам,

и мне пришлось поднять трубку.

— У телефона…

— Как я рад слышать твой голос, Логан, — сказал Карлос не без пафоса в интонации. — Просто представить себе не можешь! Мы с парнями начали думать, что ты умер.

— Не дождётесь. Я жив.

— Тогда, может, соизволишь приехать в студию? Нам срочно нужно записать новую песню.

— Какого чёрта возникла такая необходимость? — спросил я, потирая сонные глаза. — Мы совсем недавно записали новую песню.

— Нет, здесь немного другое, — ответил Карлос, а потом трубку взял Мик. — Приезжай в студию немедленно, мы только тебя и ждём, засранец!

— Я уже одной ногой в джинсах. Буду на месте через двадцать минут.

Отложив мобильный в сторону, я упал на подушки и вздохнул. Мой разум разделился на две части: одна заставляла меня встать и начать одеваться, а другая упрямо тянула обратно под одеяло. Преимущество было, разумеется, на стороне второй части моего разума. Но я решил не сдаваться ей в плен, а потому встал и открыл шкаф с одеждой.

Когда я вошёл в здание под красным фонарём и, миновав три лестничных пролёта, оказался в студии, парни встретили меня шквалом аплодисментов.

Я повеселел, увидев их лица, и раскланялся в ответ.

— Ты видел, сколько у тебя было пропущенных вызовов? — поинтересовался Кендалл. — Мы звонили тебе всё утро, где ты был?

— Всё утро? — удивился я и взял в руки телефон. — Ни одного звонка не слышал. Я спал.

Открыв журнал вызовов и пролистав казавшийся бесконечным список, я не увидел среди номеров парней номера Уитни или Эвелин. Ни одна из них мне не позвонила. Может, что-то случилось?

— Спал? — переспросил Джеймс. Я заметил тёмные круги под его глазами. — Чувак, я спал сегодня полтора часа, и мне этого вполне хватило, чтобы отойти от вчерашнего.

— От вчерашнего? — Я дьявольски ухмыльнулся. — Значит, не даром ты вчера влил в себя столько бренди? С Агнес всё получилось?

— Агнес? — с удивлением переспросил Карлос. — Мы чего-то не знаем?

— Сейчас некогда это обсуждать, — вклинился в наш разговор Микки. — Нам нужно записать рождественскую песню, потому что послезавтра мы летим в Нью-Йорк на рождественский концерт.

— Рождественский концерт? — не понял я. — Сейчас ведь только ноябрь.

— Запись этого концерта покажут в конце декабря, боже, можно подумать, вы не знаете, как устроен этот чёртов шоу бизнес.

— Можно хотя бы на текст взглянуть? — попросил немец.

— Позже, Кендалл, всё позже. А сейчас живо в будку, я хочу, чтобы вы немного разогрелись.

И почему я раньше не догадался начать принимать таблетки, помогающие держать

эмоции под контролем? Как я раньше мог жить без них? Я чувствовал себя просто отлично (вообще-то так было только тогда, когда не хотелось спать) и радовался, понимая, что теперь я могу без опаски разговаривать с людьми и не бояться сказать что-то не то. Что было также немаловажным — теперь я мог управлять своим настроением, оно не менялось по сто двадцать четыре раза на дню.

Так я думал, сидя в салоне самолёта. Мы летели в Нью-Йорк. Рядом со мной сидела Кортни, и я был рад видеть её. Она смогла заинтересовать меня, и я почему-то захотел пригласить её полететь со мной в столицу мира. Кортни обрадовалась моему предложению. Она взяла с собой папку со своими рисунками, и мы долгое время рассматривали её работы. Меня поражали её рисунки — глубина красок, чёткость линий, казалось, что смотришь не на рисунок, а на реальный предмет, ставший объектом внимания художника. Особенно запали мне в душу портреты. У Кортни замечательно получалось рисовать глаза, можно было подумать, что вживую смотришь на человека, изображённого на бумаге.

Было утро. Я не спал почти всю ночь, что-то не давало мне уснуть. Стоило мне на минуту погрузиться в сон, как что-то меня оттуда выдёргивало. Ближе к трём я всё-таки уснул, но потом сработал будильник. Может, это всё было из-за того, что я не принял таблетки на ночь. Зато сейчас я, озираясь по сторонам, начинал понимать, что меня всё вокруг раздражает. Настроение стало ухудшаться, это значило, что нужно принять лекарства.

Я сунул руку в рюкзак, чтобы взять упаковку, но ничего не нашёл. Резко схватив рюкзак, я широко открыл карманы и внимательно изучил их содержимое. Таблеток не было…

Я лихорадочно пытался вспомнить, положил я лекарства в рюкзак перед самым выходом или всё-таки нет. Может, я убрал таблетки в другую сумку? В сумку с одеждой? К моему огромному сожалению, я не мог вспомнить этого. Я не клал таблетки, я просто их не положил. Забыл. У меня просто вылетело это из головы!

Я разозлился на себя за свою забывчивость и злобно сжал кулаки. Как я смогу выступать без этих таблеток? Честно говоря, я уже не представлял, как жить без них. Хотелось забыть о чувстве постоянной тревоги, о беспокоящих меня мыслях — с этим мне могло помочь лекарство. Но его нет. А значит, на данный момент единственным верным средством от стресса является алкоголь.

Я подозвал к себе стюардессу.

— Чем могу помочь? — поинтересовалась она с заученно вежливым тоном.

— Я хочу выпить. Принесите мне виски.

— Сожалею, сэр, но виски у нас нет.

— А что есть? — нетерпеливо выпалил я.

— Мартини, шампанское, коньяк, бренди.

— Тогда давайте бренди. Только поскорее.

Услужливо кивнув, стюардесса скрылась за шторками. Кортни с упрёком взглянула на меня.

— Зачем ты заказал бренди? У тебя вечером выступление.

— Кортни, — произнёс я, повернувшись лицом к собеседнице, — я не привык к тому, чтобы все вокруг указывали мне, что делать. Тебе это ясно?