Умершее воспоминание

совесть Логана.

Она бросила виноватый взгляд на Маверика. Тот весь покраснел от злости, но, набрав полные лёгкие воздуха, всё же сказал:

— Я ещё не закончил.

Я понимающе закивал и присел на соседнюю кровать. Маверик смотрел на меня так, будто готовился испепелить взглядом. Я невозмутимо глядел в окно. Поняв, что я не собираюсь никуда уходить, мой любимый неприятель продолжил:

— Я говорил со Стивеном Бартоном. Он сказал, что двери его лечебницы открыты для каждого. Но Чарис, любимая, его лечение… оно стоит очень дорого.

—

Но оно эффективно.

— Я этого не отрицаю. Пойми, лучшего врача я найти не смог. Я очень хочу, чтобы ты поправилась, но за такие деньги… я не смогу тебе помочь даже при всём своём необъятном желании!

— Я знаю. В любом случае ты сделал очень много. Спасибо, Мавс.

Он улыбнулся с такой теплотой, что она, кажется, могла бы согреть всю планету.

— Что говорит Дейл О’Коннор?

Чарис бросила на меня испуганный взгляд. Однако я оставался спокоен, даже услышав это имя и вспомнив надменный взгляд этого доктора. Да, всё в порядке. Я контролирую себя. Ни один мускул на моём лице не дрогнет без моего желания.

— Ничего хорошего, — со вздохом ответила Чарис и посмотрела в пол. — Денег на дальнейшее лечение больше не требует. Скорее всего, через пару дней я уеду из этой больницы навсегда.

Я смотрел на неё и думал, чем я смогу ей помочь. Судя по их разговору, эта больница больше не может лечить Чарис, а нового доктора наш бескорыстный Маверик найти не сумел. Нет, конечно, один вариант есть у него на примете, но оплата этого лечения не по силам ни ему, ни Чарис.

— Я постараюсь что-нибудь придумать, — пообещал Маверик, выдержав минутное молчание. — Я всё вот так не оставлю. Это несправедливо.

— В этом мире не осталось места для справедливости, Мавс. Но всё равно спасибо за старание.

Он поцеловал её в щёку — возможно, мне назло – и, попрощавшись со своей любимой, покинул палату.

— Тебе не стоит тратить деньги на эти букеты, — со слабой улыбкой произнесла Чарис, принимая от меня лилии. — Но они правда прекрасны.

— Поэтому я и трачу на них деньги.

Она поставила букет в вазу и с недоумением оглянулась на дверь.

— Как ты прошёл? Насколько мне известно, Дейл сделал мою палату местом для ВИП персон.

— Проскользнул мимо уснувшей медсестры. Они вообще сменами меняются? Мне кажется, что женщина, которая находится сегодня на посту, дежурила не меньше четырёх суток.

Чарис засмеялась. Затем её смех сменился улыбкой, а потом и улыбка исчезла, словно солнце, стремительно скрывшееся за горизонтом.

— Вы с Мавериком всё ещё вместе? — задал прямой вопрос я.

— Логан…

— Нет, я ни к чему не клоню. Ничего не имею в виду. Это простой спортивный интерес.

Какое-то время она молча глядела на меня.

— Нет, мы с ним не вместе. Честно говоря, мне даже говорить с ним не хочется после того, что случилось.

— Тогда зачем ты это делаешь?

— Я не могу просто попросить его оставить меня в покое. Понимаешь, Логан? Он любит

меня. И мне больше не хочется разбить кому-нибудь сердце.

«Ах, ты ж сука», — пронеслось у меня в голове. Когда я без памяти любил её, разве она думала о том, чтобы сохранить моё сердце в целости и сохранности? Разве она пыталась склеить его по частям, когда оно уже было вдребезги разбито? Какого чёрта она переживает за чувства Маверика? Какого чёрта она боится его обидеть?

Это подняло в моей душе безудержную волну гнева, я почувствовал, как сильно начало пульсировать в висках. Однако, приложив огромное усилие, я всё же подавил в себе это чувство и, переступив всё, что только можно, через силу улыбнулся.

— А что насчёт Дейла? — продолжил интересоваться я.

— Логан, ты провоцируешь самого себя.

— Ложь. Я задал тебе вопрос, неужели так сложно на него ответить?

— Нет, — без всякого желания ответила Чарис. – Нет, с Дейлом у меня тоже ничего больше нет. Для этого есть веская причина.

Я молил бога лишь об одном: чтобы Чарис не продолжила свою исповедь. И, к счастью, всё так и случилось, она замолчала. Наверное, между нами было что-то вроде безмолвного соглашения. С момента расставания мы ни разу не признались друг другу в своих чувствах, какими бы они ни были. Будь то любовь, ненависть, неприязнь, простая симпатия, ревность или равнодушие — ни один из нас и слова не проронил, не потрудился сказать о том, что чувствует. Мы об этом не договаривались, но оба вели себя именно таким образом. Даже сейчас, встретившись впервые после очень неприятного разговора, мы не выразили друг другу свою неприязнь. Я знал, что она всё ещё в обиде на меня, а она знала, что я был всё ещё чертовски зол на неё. Но мы молчали. И это меня устраивало. Хотелось бы, чтобы наши отношения оставались такими навечно.

— Насколько я понял, — начал я после молчания, — Маверик, объездив, возможно, всю Европу, решил остановиться на одном единственном докторе?

— Да. Бартона он нашёл в Лондоне, сказал, что лучшего варианта нам просто не найти.

— По-моему, он не так уж сильно старался, как думаешь?

Чарис лишь рассеяно пожала плечами.

— Он сделал то, что мог, — сказала она со вздохом. — Но его усилия не стоят и ломаного цента.

— О чём это ты?

— Он напрасно искал новую лечебницу, я уже давно сделала это сама.

— Правда? Почему ты тогда его не остановила?

— Мне не хотелось остужать его пыл и желание помочь. Он мог бы почувствовать себя бесполезным, ненужным. А я этого не хочу. И… мне пришлось промолчать, чтобы не расстроить его.

Я мысленно усмехнулся, поняв, что Маверика развели как дурака на ярмарке.

— Жаль, — неискренне произнёс я. — Кажется, его это действительно заботит…

— Так и есть. Но я не думаю, что он вновь примется за поиски хорошего невролога.

— Да, но теперь он примется за поиски хороших денег.