Умершее воспоминание
Шрифт:
Я вспомнил, что Джеймс пригласил меня на свою новогоднюю вечеринку, на которой, очевидно, он вновь ожидал появления Изабеллы, но отогнал это воспоминание куда подальше и ответил:
— Я уже пять раз подряд встречал вместе с ними Новый год. А с тобой… с тобой ещё ни разу.
Эвелин улыбнулась.
— Раз так…
— Это ещё не всё, — перебил её я. — Я хочу пригласить тебя на вечеринку в Нью-Йорк.
— В Нью-Йорк? — с удивлением переспросила Эвелин.
— Тебя это не сильно пугает?
Девушка
— Ты никогда не была там?
— Была пару раз в далёком прошлом. Но все мои воспоминания об этих поездках давно уже умерли. Я просто знаю, что была в Нью-Йорке, и всё.
Посмотрев на свою собеседницу, я безрадостно вздохнул и сказал:
— Ладно. Я понимаю твою реакцию, Эвелин. Ты привыкла встречать семейные праздники вместе с семьёй, а я… я не твоя семья. С моей стороны было слишком нагло просить лететь в Нью-Йорк вместе со мной. Я всё понимаю.
Я хотел встать из-за стола, но передумал, когда Эвелин взяла меня за руку. Опустившись на свой стул, я с изумлением взглянул на неё.
— Ты уже не помнишь, о чём мы говорили в твоей спальне? — тихо спросила она, глядя мне в глаза. — Я пока не собираюсь возвращаться к своей семье, Логан. И, сбегая к тебе, я надеялась, что ты заменишь мне их.
Я невольно улыбнулся и, крепче сжав руку Эвелин, спросил:
— Значит, мы летим в Нью-Йорк?
— Конечно. В Новый год сбываются мечты, но я думаю, что моя мечта уже сбылась. Или по крайней мере сбывается.
Она открыла тетрадь воспоминаний, что лежала рядом, на столе, и принялась быстро что-то в неё записывать. Я наблюдал за Эвелин с грустной улыбкой, одновременно любуясь ею и жалея её.
— Что ты хочешь в подарок? — спросила меня собеседница, отложив в сторону тетрадь.
Я встрепенулся, словно опомнившись от непонятного забытья, и ответил:
— Я хотел встретить Новый год с тобой не ради подарка, Эвелин… Тем более свой подарок в виде согласия лететь со мной ты мне уже преподнесла.
— Перестань, Логан! Подарки — неотъемлемая часть праздника, без них не обойтись. К тому же процесс покупки подарка для дорогого человека доставляет мне море удовольствия. Так что ты хочешь?
Посмотрев на Эвелин, я устало вздохнул. Я вдруг подумал о своей семье, о том, как сильно мне хочется увидеть родных в праздники, и понял, чего я лишаю Эвелин. Волна непреодолимого стыда накрыла меня с головой. Эвелин говорила, что я спас её жизнь, но мне казалось, что я делаю всё только хуже…
— То, что я хочу, мне не подарит даже Санта Клаус, — задумчиво сказал я.
— Верь в чудо, Логан. Чудеса случаются лишь у тех, у кого есть для них в душе особенное место.
— Толку от этой веры? Желания
— Тогда делай всё, что в твоих силах. — Эвелин заглянула в мои глаза. — А я уверена, что в твоих силах всё.
— Была бы в твоих словах доля правды, Эвелин…
— В моих словах есть львиная доля правды, Логан.
Я безмолвно опустил глаза и задумался над её словами. Она тоже молчала, размышляя неизвестно над чем.
Через какое-то время на меня навалилась тяжёлая усталость, и я почувствовал, как мои веки налились свинцом. Наверное, это таблетки начали действовать в полную силу.
— Надеюсь, ты не сильно заскучаешь одна? — спросил я, поднимаясь из-за стола.
— Ты куда-то уходишь? — с неким испугом в голосе спросила Эвелин.
— Наверх. Ужасно хочу спать: за всю ночь почти не сомкнул глаз.
— В чём дело, Логан? Почему ты так плохо спишь?
Я виновато пожал плечами и составил грязную посуду в раковину.
— Нервы не к чёрту, — признался я, но больше ничего не сказал. Мне пока не хотелось вдаваться в подробности по поводу своего здоровья и рассказывать Эвелин о своём недуге.
Она бесшумно подошла ко мне сзади и тихо спросила:
— Ты будешь не против, если я займу ещё пару минут твоего времени?
— Я весь твой.
Эвелин зашелестела листами своей тетради, и я повернулся к ней лицом.
— Просто я хотела, чтобы ты послушал моё новое стихотворение. Сейчас, на мой взгляд, идеальный момент — момент, когда утренние разговоры практически иссякли, а дневное течение рутины ещё не унесло нас. Нам никто не помешает.
Я стоял и выжидающе глядел на Эвелин. В груди будто что-то съёжилось, я с непонятным мне страхом готовился услышать ещё одно признание, на которое, как и на остальные, не смогу найти ответа. Эвелин подняла на меня голубые глаза и негромко попросила:
— Присядь, пожалуйста.
Я покорно опустился на стул, не сводя с неё глаз.
Эвелин села напротив и, положив тетрадь на колени, снова посмотрела на меня.
Люби меня за то, что я жива,
За то, что вижу, слышу и дышу.
Люби за то, что не мертва душа,
За то, что по земле хожу.
Люби и вечером, и ночью при луне,
И утром солнечным, и хмурым серым днём,
Люби в воде, на суше и в огне,
И даже если я сгораю в нём.
Люби меня, пожалуйста, люби!
В болезни, в здравии, в богатстве.
Люби и в бедности — без денег, без обид,
Люби несчастную, люби меня и в счастье.
Люби меня за то, что я умру,
Что мир не вздрогнет от утраты,
Что по нему я без следа пройду,