Умирающее общество и Анархія
Шрифт:
Анархисты, которых обвиняют в желаніи разрушить семью, хотят, наоборот, разрушить именно этот антагонизм, основать семью на взаимной любви и сдлать ее таким образом боле прочной. Если мужчина и женщина хотят прожить вмст до конца своих дней, то анархисты нисколько не хотят мшать этому, только на том основаніи, что союзы стали свободными. И когда они говорят, что нужно уважать свободу личности ребенка и не смотрть на него как на вещь или собственность родителей, они вовсе не думают мшать отцам и матерям воспитывать своих дтей. Правда, они хотят уничтожить юридическую семью и сдлать так, чтобы мужчина и женщина могли сходиться или расходиться когда им угодно. Они отрицают вмшательство глупаго и единообразнаго закона в такія сложныя чувства, как т, которыя связаны с любовью.
Если, дйствительно, как говорят защитники регламентаціи брачных отношеній, человк склонен к непостоянству, если его
Если же, как мы думаем, стремленія человка влекут его, наоборот, к единоженству, к прочному союзу двух существ, которые, раз встртившись, научились понимать и цнить друг друга и в конц концов как бы слились в одно, потому что их союз становится все полне и тсне, их воля, желанія и мысли все боле и боле тождественными, то для таких людей законы, принуждающіе их жить вмст, еще мене нужны: их собственная воля служит лучшей гарантіей нерасторжимости их союза.
Когда мужчина и женщина перестанут чувствовать себя прикованными друг к другу, то если они дйствительно друг друга любят, каждый из них будет стараться заслужить любовь избраннаго им существа. Когда каждый будет чувствовать, что любимый человк всегда может бросить семейное гнздо, раз только он не находит в нем того удовлетворенія, о котором мечтал, он будет стараться сдлать все возможное, чтобы привязать его к себ вполн. Как нкоторыя птицы, которыя в пору любви одваются, для привлеченія самок в яркія перья, люди будут культивировать в себ такія нравственныя качества, которыя смогут внушить к ним любовь и сдлать их общество пріятным. И такого рода чувства сдлают союзы гораздо боле нерасторжимыми, чм самые жестокіе законы и самое сильное угнетеніе.
Мы, собственно, не занимаемся здсь критикою современнаго брака, который в сущности равносилен самой наглой проституціи: браки по разсчету, в которых чувство не играет никакой роли, браки, заране устраиваемые семьями – особенно семьями буржуазными, – причем у тх, кого соединяют таким образом, не спрашивается согласія; браки неравные, гд разрушающіеся старики соединяются, благодаря своим деньгам, с полными свжести и красоты молоденькими двушками; браки, гд старухи покупают за деньги любовь молодых людей, платящихся своим тлом, да еще нкоторым позором за свою жажду обогащенія. Эти браки уже много, много раз критиковали, и возвращаться к этому – лишнее. С нас достаточно было показать, что половой союз не всегда был окружен одними и тми же формальностями и что он сдлается наиболе достойным тогда, когда избавится от всяких стсненій. Другого выхода безполезно и искать [3] .
3
Здсь слдовало бы изложить наш взгляд на воспитаніе дтей в будущем обществ, но это уже было сдлано в книжк «Общество на другой день посл революціи» (Soci'et'e au lendemain de la revolution) в глав о «Ребенк в новом обществ».
Глава VII.
Государственная власть [4] .
Вопрос о государственной власти так тсно связан с вопросом о собственности, что, говоря о послдней, мы были вынуждены говорить и о развитіи первой. Теперь мы не будем возвращаться к этому, а ограничимся разбором современной нам формы власти – той, которая основана на всеобщем избирательном прав и закон большинства.
Мы уже видли, что легенда о божественном происхожденіи собственности и власти исчезла, и что буржуазіи пришлось искать для них другое, боле прочное основаніе. Она сама содйствовала уничтоженію «божественнаго права», сама помогала борьб против права сильнаго; на мсто его она постаралась, прежде всего, поставить силу денег, в форм извстнаго ценза для права выбора в палату, т. е. такого порядка, при котором избирателями могли быть только люди, платившіе извстную сумму налогов. Позже стали говорить о том, чтобы присоединить к этим избирателям еще и людей «способнйших»: это было требованіе разорившейся части буржуазіи. Но все это не могло долго тянуться: раз только государственная власть становилась предметом обсужденія, она уже теряла часть своей силы; т, которые раньше не участвовали в выбор правителей, начинали также требовать права голоса в этом
4
В этой глав автор разбирает, главным образом, ту форму правленія, которая существует во Франціи; но очевидно, что если его аргументы врны по отношенію к этой, наиболе демократической форм, то они тм боле приложимы к другим. Прим. пер.
Буржуазія боялась народа и не соглашалась ни на какія уступки; власть была в ея руках и ей хотлось ее сохранить. Чтобы добиться всеобщаго избирательнаго права, рабочим пришлось прибгнуть к революціи. Но т буржуа, которым они при этом дали в руки власть, прежде всего поспшили урзать по возможности пріобртенныя народом права, с цлью как-нибудь обуздать это чудовище, которое, как им казалось, вот-вот поглотит их. Лишь долгое время спустя, лишь увидав на практик, как функціонирует это новое право, они поняли, что оно не грозит никакой опасностью их привиллегированному положенію, что оно – не больше как инструмент, на котором нужно только умть играть, и что этот знаменитый орган рабочих требованій, который рабочіе уже считали своим достояніем, (вдь они купили его цною своей крови!) есть в сущности лишь усовершенствованное орудіе господства, порабощающее людей, которые им пользуются, в то время как сами они, наоборот, думают, что освобождаются.
Что такое в самом дл всеобщее избирательное право, как не право управляемаго выбирать того человка, который будет им управлять, право выбирать ту розгу, которая будет его счь? Избиратель свободен... в выбор себ господина, но он не имет права не хотть никакого господина, потому что иначе им будет править тот, кого выберут его сосди. В тот момент, когда он упустил в урну свой избирательный бюллетень, он подписал свое отреченіе: он должен теперь подчиняться всм капризам избранных им правителей; они будут создавать законы, будут прилагать их к нему, а если он будет противиться – посадят его в тюрьму.
Мы не имем намренія ни критиковать здсь систему всеобщаго избирательнаго права, ни разсматривать вс т поправки, которыя стремятся в нее внести с цлью заставить выборных исполнять свои общанія и таким образом оградить избирателя от их капризов и дать ему возможность свободно проявлять свою верховную власть. Это завело бы нас слишком далеко, да кром того и не имло бы для нас значенія, потому что мы хотим показать, что ни власти большинства, ни власти «божественнаго права» существовать не должно и что вообще личность не должна подчиняться никакому другому закону кром своей собственной воли. Кром того, если мы разберем механизм правленія большинства, то увидим, что нами в сущности управляет даже не большинство, а самое ничтожное меньшинство, взятое из состава другого меньшинства, которое, в свою очередь, есть опять таки меньшинство всей управляемой массы.
Во-первых, права принимать участіе в голосованіи лишены, совершенно произвольно, женщины и дти, которыя однако подчиняются законам, как и вс. Если, кром того, мы вычтем всх тх, кто по тм или другим причинам не пользуется этим «правом», то у нас останется меньшинство, которое совершенно произвольно считается единственно способным выбирать правителей для всх.
Во-вторых, когда происходят выборы, то теоретически вопрос о том или другом избранном должен зависть от ршенія большинства; на практик же всегда бывает нсколько – шесть, восемь, десять и иногда и больше – кандидатов, и голоса избирателей распредляются между ними, не говоря уже о тх избирателях, которые, не находя среди толпы кандидатов представителя своего мннія, подают голос в противорчіи сами с собою. Таким образом, избранный является здсь представителем опять таки меньшинства, уже второго.
В-третьих, когда избранные соберутся вмст, то, теоретически, вопросы должны точно также ршаться среди них большинством, но на практик и здсь мннія дробятся на множество групп и подраздленій и, в результат, ршающій голос остается за маленькими кучками честолюбцев, которые держатся посередин между крайними мнніями и отдают свои голоса то тм, то другим, смотря по тому, что для них оказывается боле выгодным.
Мы видим, таким образом, к каким скромным размрам сводится пресловутое всемогущество избирателя; замтим при этом, что для того, чтобы не запутывать читателя, мы упростили вопрос и предположили, что каждый поступает честно и послдовательно. Если же мы примем в разсчет вс связанные с этим интриги, обманы, личные разсчеты, если мы вспомним, что, прежде чм стать окончательными, проэкты законов должны пройти через другое законодательное собраніе – Сенат, избираемый другою категоріею избирателей, если мы подумаем о том, что в Палат находится пятьсот с лишним депутатов, а каждый избиратель выбирает только одного, так что его воля представляет не боле, как одну-пятисотую общей воли, да и то Сенат может ее еще сократить, то мы увидим, что участіе каждаго в управленіи так ничтожно, что его нельзя и вычислить.