Урановый рудник
Шрифт:
Все это произошло в одно мгновение; Петров успел только открыть рот, но возмущенный вопль застрял у него в глотке, когда участковый увидел у самых своих глаз черное дуло пистолета, показавшееся ему огромным, как жерло магистральной трубы международного газопровода.
Упираясь ногой в накренившийся стол и продолжая держать у самых глаз участкового тяжелый девятимиллиметровый «стечкин», заготовитель пушнины Завальнюк свободной рукой вынул из внутреннего кармана куртки и, развернув, сунул под нос Петрову какую-то книжечку в красном коленкоровом переплете.
— На, козел, —
В этот момент послышался стук в дверь. Петров шире открыл рот, явно намереваясь крикнуть, но Завальнюк пресек эту попытку, уперев ствол пистолета ему в переносицу.
— Подите к черту, я занят! — раздраженно гаркнул он через плечо.
Этот начальственный окрик, увы, не произвел должного воздействия: дверь все равно открылась, негромко скрипнув нуждающимися в смазке петлями.
Завальнюк оглянулся через плечо и увидел замершего на пороге с широко распахнутыми от изумления глазами советника Патриарха всея Руси Алексея Андреевича Холмогорова.
— Вам помочь? — придя в себя, осторожно осведомился Холмогоров.
Этот вопрос вызвал короткую заминку. Петров, который действительно нуждался в помощи, к этому моменту уже успел ознакомиться с содержанием книжечки, предъявленной ему Завальнюком, и потому почел за благо промолчать. Завальнюка же, раскорячившегося в крайне неудобной позе, этот вопрос, казалось, озадачил и позабавил одновременно.
— А кому, собственно, вы намерены помогать? — спросил он наконец.
Холмогоров степенно огладил бороду, собираясь с мыслями.
— Право, не знаю, — признался он. — Пожалуй, это зависит от того, кто вы такой.
— Так и думал, что в качестве заготовителя пушнины я вас не устраиваю, — усмехнулся Завальнюк. — Вот, пожалуйста, ознакомьтесь.
Он протянул Холмогорову книжечку, которую до этого держал перед лицом участкового.
— Краевое управление ФСБ, — вслух прочел Холмогоров. — Подполковник Завальнюк Петр Иванович. Что ж, это многое меняет. Пожалуй, даже все.
— Ну, еще бы, — сказал Завальнюк с улыбкой. — Я ведь до сих пор был у вас на подозрении как главный злодей, не так ли?
— Вам удобно? — спросил Холмогоров вместо ответа.
— Вполне, — ответил подполковник, убирая служебное удостоверение в карман. — Позиция очень устойчивая, да и наш друг надежно зафиксирован… Знаете, как говаривала одна моя знакомая медицинская сестра: надежно зафиксированный больной не нуждается в анестезии.
Участковый при этих словах испуганно дернулся, но Завальнюк лишь крепче прижал к его переносице дуло пистолета.
— По-моему, он уже все понял, — заметил Холмогоров. — Может, стоит дать ему глоток воздуха?
Завальнюк оценивающе посмотрел на участкового, лицо которого и впрямь приобретало цвет спелой сливы, коротко кивнул и убрал ногу, которой упирался в стол. Стол с грохотом опустился на все четыре ножки, а участковый с хлюпаньем и свистом втянул в себя воздух. Между глаз у него виднелся глубоко вдавленный круглый отпечаток — след пистолетного дула.
— Поговорим? —
Петров в ответ лишь обиженно засопел и сбросил с коленей упавшую туда лисью голову.
— Поговорим, — уверенно сказал подполковник Завальнюк и обернулся к Холмогорову: — Вы ведь тоже пришли сюда за этим?
— Разумеется, — ответил тот. — Правда, я не собирался прибегать к столь решительным, я бы даже сказал, радикальным методам убеждения…
— Осуждаете? — спросил Завальнюк.
— Вообще-то, должен бы осуждать, — задумчиво ответил Холмогоров, — но почему-то не могу. Надеюсь только, что дальше наша беседа будет развиваться мирно.
— Постараюсь, — сказал Завальнюк, — но твердо обещать не могу. Это ведь зависит не от меня, а от него.
Он небрежно ткнул в сторону Петрова стволом пистолета. Петров отпрянул, с отчетливым стуком ударившись затылком о стену.
— Великолепно, — прокомментировал это событие Завальнюк. Вид у него был довольный. — Вы не прикроете дверь?
— Да, конечно, — сказал Холмогоров.
Дверь кабинета закрылась, обрезав голоса. Семен Захарович Потупа перевел дыхание, приоткрыл пошире дверь своей приемной и, просунув голову в щель, осмотрелся. Не заметив ничего подозрительного, он боком выскользнул в коридор и на цыпочках подкрался к кабинету участкового. Приникнув волосатым ухом к узкой щели между дверью и косяком, Семен Захарович замер в неудобной позе, прислушиваясь к тому, что происходило внутри кабинета.
Он простоял так совсем недолго — минуты две, от силы три, — но этого ему вполне хватило, чтобы понять: все пропало. Петров, этот чертов пьяница, оказался далеко не таким пустым местом, каким представлялся Семену Захаровичу. За время, проведенное в Сплавном, этот непросыхающий скот в погонах ухитрился очень многое узнать и о многом догадаться. Теперь, прижатый к стенке как в буквальном, так и в переносном смысле, участковый сломался и торопливо выкладывал все, что знал и о чем догадывался, роя Семену Захаровичу Потупе яму размером со строительный котлован.
Семен Захарович тихонько вздохнул и выпрямился — подслушивать дальше не имело смысла. Теперь, по идее, он должен был срочно оповестить Кончара о том, что произошло. Какое решение примет человек-медведь, было понятно. Выпустить советника Патриарха и подполковника ФСБ из Сплавного с той информацией, которой они теперь располагали, Кончар не захочет. Значит, произойдет еще одно двойное убийство; да и двойное ли? Петрову теперь тоже не жить, а где Петров — там и Семен Захарович Потупа. А почему бы и нет? Когда высокопоставленный чекист и советник Патриарха всея Руси одновременно исчезнут в одной и той же точке огромной страны, в эту точку, как вороны на падаль, непременно устремятся десятки следователей. Семен Захарович не обольщался по поводу своей способности обмануть эту волчью стаю: он мог продержаться от силы сутки, а потом ему поневоле придется заговорить. Кончар это, конечно, понимает, а значит, Семену Захаровичу придется умереть едва ли не раньше Холмогорова и Завальнюка.