Утраченный мир
Шрифт:
Он метнул быстрый взгляд направо, налево. Может быть, боялся, что кто-нибудь подслушает.
– Я очень люблю мадам, - сказал он, понизив голос.
– Очень... Только после смерти Блена она все пустила по ветру... Это не ее вина... не могла она заниматься конюшней... впрочем, и ничем другим тоже... Когда я думаю, что Варавиля больше нет, а я вот служу портье в здешних горах... Но я на нее не сержусь...
Его морщинистая кожа приобрела вдруг кирпичный оттенок, то ли от волнения, то ли от гнева. Я не осмелился расспрашивать дальше, боясь пробудить в нем слишком горестные
– Стало быть, я бронирую купе для чемоданов мадам Блен и место в спальном вагоне для вас? В поезде, который отходит завтра вечером. Так ведь, месье?
– Да... только... мне не хватит денег, чтобы...
– Не беспокойтесь, месье... Об этом позаботится мадам Блен.
Он вдруг снова обрел решительный тон и холодноватую вежливость, приличествующую его должности.
У дверей отеля остановился грузовичок. Грузовичок, крытый зеленым брезентом. Шофер долго ждал, сидя на подножке.
– Ты взял все чемоданы из шале Люсьена Блена?
– спросил портье.
– Проверь, старина... проверь, - откликнулся шофер, кудрявый блондин с повадками старого лыжного тренера.
Портье вынул из кармана листок бумаги. Потом обернулся ко мне.
– Сегодня днем она звонила мне и сообщила полный перечень чемоданов... Посмотрим сначала те, что взяты в шале...
Он направил электрический фонарь в недра грузовичка.
– Кофр... кожаный коричневый саквояж... два чемоданчика крокодиловой кожи... четыре бежевых чемодана... Шляпная картонка...
Он то и дело сверялся со списком.
– И еще четыре матерчатых чемодана, отделанных кожей, которые она оставила здесь...
Чемоданы были составлены у барьера. Портье, шофер и я сам перенесли их в грузовичок.
Портье протянул мне конверт.
– Ваш железнодорожный билет...
Я сел рядом с шофером. Портье встал на подножку.
– Не знаю, как вы справитесь на вокзале в Сен-Жерве... Носильщиков там нет... Ты поможешь ему, Анри?
– Поглядим, - откликнулся шофер.
– Счастливого пути, - сказал портье.
– И передайте от меня привет мадам Блен.
Шофер тронулся с места. Одной рукой он держал руль, другой протянул мне пачку сигарет.
– Эта дама всегда путешествует с таким багажом?
– Не знаю.
Я и в самом деле ничего не знал. Я катил по горной дороге в неизвестность.
Поезд стоял на вокзале минут десять. Как на фотоснимке вижу я пустынную платформу и желтый свет из приоткрытой двери зала ожидания. А чуть поодаль две тени - носильщика и шофера грузовичка, сидящих на тележке. Они курят. Я опускаю вагонное стекло и слышу их приглушенные голоса.
Потом поезд плавно трогается. Сумерки еще не наступили. Я любуюсь пейзажем. Горы, лесопилки, речушки, шале, белые пространства с уже обнажившимися кое-где травой и скалами. В отрочестве я несколько лет проучился в коллеже в здешних местах, и каждый раз, когда я покидал Верхнюю Савойю, у меня слегка щемило сердце. Саланш. Клюз. Экс-ле-Бен. Озеро и заброшенные понтоны. И вот теперь в Верхней Савойе я познакомился с мадам Люсьен Блен. В коридоре
Спал я мало. Поезд на всех парах проскочил первые пригородные вокзалы, я не чувствовал ни малейшей усталости. Вильнев-Сен-Жорж. Мэзон-Альфор. По прибытии на Лионский вокзал я подумал, что отныне моя жизнь потечет по новому руслу, и бросил взгляд на часы. Было семь двадцать пять утра.
Я окликнул двух носильщиков. Им пришлось повозиться с кофром.
– Доставить ваш багаж на стоянку такси?
– Да... На стоянку такси, - неуверенно подтвердил я.
Они шли рядом, толкая свои тележки, а я вышагивал за ними с той же, что и они, торжественностью. Порывшись в карманах, я нашел тридцать франков двести семьдесят сантимов. Накануне, когда поезд отходил от Сен-Жерве, я обнаружил, что потерял бумажник.
Носильщики уже приготовились сгрузить чемоданы на тротуар возле стоянки такси.
– Простите... Вы не могли бы поставить их где-нибудь не на самом ходу?
– пробормотал я.
Тогда, взявшись за свои тележки, они снова зашагали по платформе к ресторану "Трэн-Бле" и там загородили створку двери одним из чемоданчиков мадам Блен. А потом вдвоем сгрудили чемоданы у ступенек, ведущих в ресторан. Я заплатил им, а когда они ушли, сел на кофр, который они положили на пол.
В кармане у меня осталось всего три франка семьдесят пять сантимов. Ехать со всеми этими чемоданами на метро было невозможно. Я прошел по безлюдному ресторану. В глубине, в баре, официант в белой куртке поджидал первых клиентов. Я попросил у него телефонный жетон и в кабине стал шарить во внутреннем кармане куртки в поисках телефона мадам Люсьен Блен.
С бьющимся сердцем я набрал Трокадеро 15-28. Ответил мужской голос.
– Могу я попросить к телефону мадам Блен?
– Мадам спит.
Несколько секунд молчания. Наконец мужской голос спросил:
– Кто это говорит?
– Это насчет чемоданов мадам Блен.
– Насчет чемоданов мадам?
– Голос смягчился.
– Да... Насчет чемоданов... Не знаю, как их ей доставить... Машины у меня нет... Я на Лионском вокзале...
– На Лионском вокзале?
– Да... Со мной кофр и десяток чемоданов, которые мадам Блен поручила мне на лыжной станции.
– Послушайте... Я не могу будить мадам...
– Что же мне делать?
– Я пришлю за вами две машины, месье. Прямо сейчас. Две машины... Вы говорите, на Лионском вокзале?
– Да, у ресторана "Трэн-Бле".
Две большие черные машины, взятые напрокат. Они остановились одна позади другой, и шоферы - оба в бежевых костюмах - вышли из них одновременно.
Я помог им погрузить чемоданы. Опустив спинку двойного заднего сиденья в большей из машин, они поместили и кофр. Меня восхитила легкость, с какой они перетаскивали чемоданы, словно это не составляло для них ни малейшего труда.