Уйын Полоза. Книга вторая
Шрифт:
— Это да, — хмыкнул ехидно Строг. Ты, Фарт, для него аппетитный кусок мяса, а не человек. — Ладно, с пленным разобрались, — продолжил он между тем допрос не оборачиваясь, и все так же задумчиво рассматривая шест сквозь Илью, у которого сердце готово было остановиться от страха. — Что там у нас на раскопках? Не нашли ничего нового? — Спорил он громко обращаясь к Фарту, и тут же тихо добавил уже обращаясь к самому себе. — И все-таки, откуда тут эта палка появилась?
— Пока нет, — слуга выкатил нижнюю губу, от чего стал выглядеть уродливым младенцем обидевшимся на родителей, за то, что не купили ему игрушку. — Рабы ленивы, Они словно сонные мухи работают, не торопятся.
—
— Но ты же должен будешь отдать то, что найдешь Ледяной горе? — Фарт удивленно вскинул брови. — Он же так приказал.
— Ты ничего не понимаешь. Я оставлю артефакты себе и заставлю этого убыра служить. Он будет тапочки в зубах приносить по утрам, двор охранять и лаять по моему приказу. Я слишком умен, что бы добровольно отдать какой-то там твари огромную власть. Этот мир будет моим! — Строг наконец отвернулся от окна и повернулся к гостю, резко сменив тему разговора. — Что там в рюкзаках нашли?
— Каких?
– Не понял его тот, выпучив глаза, так, что они вылезли из орбит.
— Ты что, вообще дурак! — Рявкнул возомнивший себя богом садист. — У пленника нашего, да его сбежавшего друга конечно. Какие еще рюкзаки могут меня интересовать, не твой же.
— Ааа… — Протянул с пониманием Фарт. — Отличный автомат там нашелся, бесшумный, отдачи нет и бьет далеко, я одного из рабов из него пристрелил, прямо от западных ворот и на входе в рудник, а ведь там километра полтора, представляешь, хозяин, с первого выстрела попал. — О надул губы. — Ты же отдашь мне этот ствол? Да? Еще там кольт, маузер патроны, еще кой-какое барахло и кинжал есть странный, острее бритвы штука, я неосторожно в руке сжал лезвие, и чуть пальцев не лишился. Вот, смотри. — Он вытянул ладонь с глубокими, кровоточащими порезами на всей пятерне. — Ну и рубинов прилично, я считаю плохо, но горстка большая.
— Автомат забирай, заслужил, — кивнул ему Строг, — пистолеты на склад, а кинжал и рубины неси сюда. — Он вновь выглянул в окно. — И вот что еще, — задал он еще один вопрос, который заставил Илью похолодеть от ужаса. — Откуда тут этот штакетник?
Звероподобная рожа высунулась наружу, недоуменно уставившись на прислоненный к стене шест. Илья от страха едва не свалился вниз, ведь стоит кому-нибудь из этой парочки протянуть руку, и они нащупают его невидимое тело, тогда конец всему.
— Так это рабы наверно оставили, когда ремонт делали, — пожал плечами Фарт. — Я же говорил, что они ленивые, и сами ни за что работать не будут. Их пинать надо, тогда только шевелиться и начинают.
— Ладно, — скривился недовольно Строг, — тащи трофеи из рюкзака беглецов и проваливай. Все тащи, я посмотрю и подумаю. Устал я и есть хочу. Распорядись там немедленно обед принести, и Угрюма сегодня больше не трогай, пусть немного на солнышке прожариться, подождет. Незнание своей участи, это самая лучшая пытка на свете. Сам себе мозги сожрешь, думая, что впереди ожидает. Как сказал какой-то умник: «Ожидание смерти, страшнее самой смерти», и он прав. — Он вдруг сощурил злобой глаза и рявкнул так, что Фарт вздрогнул. — И убери эту палку от стены, и вообще весь мусор, что после ремонта остался. Ни до чего сам додуматься не можешь, все говорить надо! Тупая скотина!
Фарт метнулся вон, но быстро вернулся обратно, и отдал Строгу рюкзаки Максима и Игоря, что-то хотел еще спросить, но наткнувшись на раздраженный взгляд хозяина выскочил, едва
Вы когда-нибудь висели зацепившись за оконную раму, имея в качестве опоры под практически голыми ногами в тряпичных обмотках, ржавый гвоздь, впивающийся в ступню, с явным намерением проткнуть? Илья это состояние описывал себе не иначе как только междометиями и матом, хотя был воспитан культурным юношей, не использовавшим в лексиконе таких слов, но эмоции не спрашивают о воспитании, на то они и эмоции, что бы не следовать правилам.
Сколько времени прошло? Тень сбился со счета, нудных, тягучих секунд ожидания, сплетающихся в нескончаемые страдания. Тело затекло, гвоздь, иглой палача входил все глубже и глубже в кожу, еще немного и окончательно проткнет ступню, из обуви на которой, только намотанная грязная тряпка. Вцепившиеся в оконную раму пальцы намертво свело спазмом тупой боли, разрывающей мышцы. Единственное, о чем мечтал юноша больше всего, так это о том, чтобы проклятого садиста поскорее позвали обедать, и он наконец вышел из комнаты, а чего боялся больше всего, так это, что хозяин комнаты никуда не уйдет, а устроиться жрать тут же. Больше ни о чем другом Илья думать не мог, и только все больше и больше ненавидел Строга.
— Хозяин, там Марсель обед накрыла. — Наконец-то прозвучали волшебные, долгожданные слова. Какая Илье разница, кто такая Марсель? Нет ему никакого до этого дела, главное, что скоро, он избавится от мучений.
Однако Строг не отвечать, ни уходить не собирался, а судя по звуку так и продолжил перебирать трофеи. Это начало раздражать уставшего ждать парня, готового уже, не смотря на глупость такого поступка, ворваться в дом и пристрелить этого садиста из подаренного Художником пистолета, непременно в лоб, но он терпел. Терпел так, что зубы скрипели.
— Ну что же, — наконец раздался довольный голос хозяина дома. — Автомат я пожалуй Фарту отдам, таких верных слуг поощрять надо, только предупрежу, что если пристрелит хоть еще одного из рабов, отберу назад. Нашел себе мишень. Имущество портит, а на раскопках рук не хватает, и так мрут как мухи. — Скрипнуло то ли кресло, то ли кровать, и послышались шаги. — Рубинчики приберу, пригодятся, а кинжал пожалуй на стенку. Знатный ножичек, такой днем с огнем не отыскать. Пусть висит в коллекции, и красиво и под рукой всегда. — Щелкнул отпираемый замок, легкое шуршание пересыпаемых камней и новый щелчок. — Ну что же, теперь можно и отобедать, да и соточку на радостях пропустить. Повод есть, не часто таким раритетом обзаводишься.
Едва Строг вышел из комнаты, Илья забрался во внутрь, что оказалось сделать совсем не легко. Затекшие, одеревеневшие руки отказывались служить, тело била мелкая дрожь, а отталкиваясь от единственной точки опоры, ржавого гвоздя, он проколол себе ногу, которая тут же начала кровоточить и оставлять след.
Выругавшись Тень огляделся. Массивное кожаное черное кресло у бревенчатой стены, рядом письменный стол с бутылкой чего-то спиртного, горит свеча в медном подсвечнике, а чуть дальше, в паре шагов, шкаф без дверок заваленный барахлом, с приличного размера шкатулкой на одной из полок. Дальше по стене, на мохнатом ковре, с изображением огромного льва, с раскрытой клыкастой пастью, застывшего в прыжке, развешано холодное оружие. Тут сабли, рапиры, шпаги, ножи разных моделей, и даже один огромный меч с черной рукоятью.