В царстве глины и огня
Шрифт:
— Захватите телгу съ лошадью!
— Не надо. И на рукахъ донесемъ. Такая ноша не тянетъ. Еще пріятне.
Лица у рабочихъ сдлались радостныя. Нсколько человкъ окружили хозяина и уже безъ шапокъ почтительно съ нимъ разговаривали. Онъ вынулъ портсигаръ и одлилъ ихъ папиросками.
— Матка у насъ лнтяйка — вотъ больше изъ-за чего харчи плохи, да и староста пьяница, спокойно говорили рабочіе хозяину. — Перемнить ихъ надо. Ншто мы не понимаемъ, что хозяину, подчасъ не до харчей? Каждый фунтъ солонины не обнюхаешь, въ мшокъ съ мукой не влзешь, а старомта не долженъ принимать, а долженъ
Водку рабочіе ждали съ нетерпніемъ. Они стояли группами на дорог и, не спуская глазъ, смотрли въ ту сторону, откуда должны были появиться съ драгоцнной ношей посланные. Когда появилась процессія, несшая боченокъ съ водкой и корзины съ пивомъ, нкоторые рабочіе закричали опять «ура», загудли гармоніи.
Вскор былъ выбранъ староста, долженствующій: распредлить водку, и пьянство началось. Раздались псни. Хозяинъ не уходилъ и, покуривая сигару, бродилъ между рабочими. Онъ самъ выпилъ съ ними три рюмки водки, закусилъ солодовымъ сырымъ хлбомъ, которымъ часъ назадъ тыкали ему въ носъ, и сказалъ, что «хлбъ плоховатъ, но его все-таки сть можно».
— Да конечно-же можно!.. соглашались рабочіе, пьяня все боле и боле.
Хозяину опять кричали «ура». Въ одной групп рабочихъ ему даже пропли извстную псню: «мы тебя любимъ сердечно, будь намъ начальникомъ вчно». Когда-же начали сбираться его качать, то онъ проскользнулъ во дворъ, прошелъ во флигель прикащика, простился съ нимъ, незамтно вышелъ со двора боковой калиткой, всегда бывшей на запор. и ухалъ съ завода.
Рабочіе пропьянствовали до вечера, выпили хозяйское угощеніе и отправились въ кабакъ пить на свои.
Въ этотъ вечеръ кабатчикъ торговалъ на славу.
XX
Дунька хоть и была свидтельницей протеста рабочихъ передъ хозяиномъ, но. находясь при Глб Кирилович, не принимала въ этомъ протест никакого участія. Товарки ея, галдвшія въ толп и выкрикивавшія хозяину разные эпитеты въ род «живодеръ», «кровопивецъ», нсколько разъ подзуживали ее кричать вмст съ ними подобныя ругательства, но она, останавливаемая Глбомъ Кириловичемъ, молчала. Дунька и Глбъ Кириловичъ стояли въ сторон, поодаль отъ другихъ. Къ Дуньк подскочила Матрешка.
— Ты что-же, Дунька. идоломъ-то стоишь! Словно будто и не на хозяйскихъ харчахъ. Видишь, люди кричатъ, чтобъ за становымъ послать, — кричи и ты! сказала Матрешка.
— Да вдь отъ крика какой интересъ? Надо дйствовать, а не кричатъ, отвчалъ за Дуньку Глбъ Кириловичъ и отвелъ ее еще подальше отъ толпы.
— А ужъ вы извстный хозяйскій приспшникъ!
— Вамъ хорошо разсуждать, коли вы на пятидесятирублевомъ жалованьи сидите и прикащицкими разносолами пользуетесь! кинула ему въ лицо попрекъ Матрешка и опять, бросившись въ толпу женщинъ, закричала:- Къ становому! Къ мировому!
Дунька хоть и не принимала участія въ протест, но когда дло съ хозяиномъ пошло на мировую и явилось угощеніе, все-таки воспользовалась бутылкой пива, говоря:
— Съ паршивой собаки хоть шерсти клокъ.
Глбъ Кириловичъ удерживалъ отъ этого Дуньку, но тщетно. Она принудила
Въ пять часовъ Глбъ Кириловичъ долженъ былъ смнить своего товарища, старика-обжигалу Архина Тихоновича у печи, а потому съ Дунькой нужно было разстаться. Отправляясь на работу, онъ просилъ Дуньку проводить его до печнаго шатра, и здсь, пріютившись за угломъ, крпко и нжно цловалъ ее и упрашивалъ:
— Голубушка, не якшайся съ Леонтіемъ, не ходи ты съ нимъ въ трактиръ. Леонтій теперь пьянъ и будетъ приставать къ теб, такъ убгай отъ него.
— Да нтъ-же, нтъ. Никуда я не пойду съ Леонтіемъ, отвчала она. — Будь покоенъ. Что мн Леонтій!
— Да вдь онъ нахальникъ, онъ приставать къ теб будетъ. Пообщайся мн еще разъ, что будешь убгать отъ него, успокой мое сердце.
— И не взгляну на него, будь покоенъ. Я сейчасъ возьму лодку и подемъ мы съ Матрешкой за рку къ Катерин чай пить. Знаешь Катерину? Она за ркой съ мужемъ въ своемъ домишк живетъ и къ намъ на заводъ въ обрзку ходитъ. Женщина обстоятельная, у ней куча ребятишекъ. Она давно уже звала къ себ меня и Матрешку. Главное мн хочется, чтобы она мн погадала на картахъ. Очень ужъ она чудесно на картахъ гадаетъ. Ну, иди, работай.
Глбъ Кириловичъ крпко пожалъ руку Дуньки и поспшно побжалъ подъ печной шатеръ.
Дунька, какъ сказала, такъ и сдлала. Вечеръ она провела вмст съ Матрешкой въ гостяхъ у Катерины, мстной крестьянки, которая уже давно звала ее къ себ попить чайку. Вернулись он на заводъ уже поздно, когда смеркалось, въ застольную къ ужину не ходили, поужинали остатками утренняго угощенія Глба Кириловича на двор и отправились въ казарму спать. Дунька успла уже передать Матрешк вс подробности сватовства Глба Кириловича.
— Такъ замужъ за обжигалу выходишь? сказала ей Матрешка, когда он улеглись на койкахъ.
— Выхожу, отвчала Дунька. — Люди-же выходятъ.
— Ршенное это дло?
— Посл Александрова дня свадьбу сыграемъ. Только ты, пожалуйста, не звони языкомъ.
— Да. что-же тутъ такого тайнаго?
— Просто не хочу, чтобы знали. Мое дло… Я выхожу, а никто другой. А то начнутъ приставать да разспрашивать. Пожалуй, еще угощенія будутъ требовать.
— А съ Леонтіемъ, стало быть, уже ршила прикончить?
— Само собой. Песъ съ нимъ. И не поминай ты мн объ немъ.
— Глбъ Кириловичъ женихъ хорошій, а только не ужиться теб съ нимъ, двушка, сбжишь ты отъ него.
— Законъ приму, такъ ужъ не сбгу. У меня слово твердо.
— Сбжишь, я твой характеръ знаю. Начнетъ онъ тебя своимъ порядкамъ учить, ты и не вытерпишь, да и сбжишь.
Дунька разсердилась.
— А сбгу, такъ теб какое дло? раздраженно сказала она. — Чего пророчишь! Ну, сбгу. Мало-ли есть бглыхъ женъ, да живутъ-же. Вонъ Василиса бглая. Мужъ живетъ на одномъ завод за десять верстъ. а она на другомъ. Да и съ какой стати сбгать, коли не я въ его рукахъ буду, а онъ въ моихъ, не онъ надо мной будетъ командовать, а я надъ нимъ? Человкъ на меня не надышится, всю свою требуху мн отдать хочетъ. «Дунечка, Дунечка, ангелъ» — вотъ только отъ него и словъ. а мн сбгать?.. Ой, ой, ой, какъ я его крпко въ рукахъ держать стану! Только вотъ разв ныть будетъ.