В дальних плаваниях и полетах
Шрифт:
Валерий Павлович подошел к глобусу.
— Через полюс ведут самые ближние дороги между важнейшими центрами и областями земного шара, — сказал он. — Кратчайшие авиалинии будущего: Москва — Сан-Франциско, Пекин — Нью-Йорк и многие другие, пересекут центральную часть Полярного бассейна. Авиация, мистер Стефанссон, сближает даже наиболее отдаленные районы. Вот между нашим сибирским побережьем и северными островами Канады через Арктику не более трех тысяч километров, а с Кольского полуострова, к примеру, до Исландии — совсем, как говорится, рукой подать. Самолет изменил былые представления о расстоянии.
— Говорят, будто авиаторам грозит кризис: скоро некуда будет летать на дальность, — улыбнулся гость.
—
— Разве это возможно? — пристально посмотрел на него Стефанссон.
— Почему же нет! Ведь наша машина — старушка, выпуска тридцать третьего года. А советские конструкторы не сидят без дела.
Беляков заговорил о книге Стефанссона «Гостеприимная Арктика».
— Признаться, к нам Арктика не проявила гостеприимства, особенно в районах, посещенных вами, мистер Стефанссон…
Президент Клуба исследователей преподнес летчикам плотный том в старинном переплете: «Путешествие Александра Макензи к Тихому океану». Титульный лист книги, как и знаменитый глобус клуба, был заполнен автографами виднейших путешественников и летчиков: Амундсена, Поста, Амелии Эрхарт…
А на другой день пресса и радио известили о драматическом событии: над Тихим океаном, на предпоследнем этапе кругосветного перелета по экватору, известная американская летчица Амелия Эрхарт бесследно исчезла. Со времени гибели популярного Уайли Поста газеты не знали подобных «сенсаций». В окна консульства врывались вопли: «Экстренный выпуск! Местонахождение Амелии установлено!.. Экстренный выпуск! Амелия радирует — самолет медленно погружается в воду…» Все это было вымыслом. Правда же заключалась в том, что Эрхарт со своим механиком стартовала в очередной этап — над Тихим океаном — и пропала; никаких радиограмм от нее не поступило, район предполагаемой аварии можно было определить только приблизительно. Ни сбитые с толку читатели, ни те, кто в угоду издателям наспех придумывали фантастические подробности катастрофы, — никто ничего не знал о подлинной судьбе летчицы, которую газеты называли национальной героиней США.
Положение Амелии Эрхарт волновало наших пилотов. Им хорошо помнилась дружеская радиограмма, полученная Чкаловым после посадки: «От всего сердца поздравляю с великолепным достижением. Надеюсь скоро увидеть знаменитых русских героев и лично пожать вашу мужественную руку. Амелия Эрхарт». В то время она находилась на одном из первых этапов своего перелета, так внезапно прерванного спустя полторы недели на подходах к финишу.
— Всего вероятнее, Эрхарт совершила вынужденную посадку в океане, но это вовсе не значит, что она и механик погибли; по словам конструкторов, самолет способен держаться на плаву не меньше двух суток, — сказал Беляков.
— В том-то и дело, — отозвался сумрачный Чкалов. — Надо было сразу же направить десятка два-три гидропланов и обследовать предполагаемый район аварии. Да и теперь не поздно, есть еще шансы! Почему медлят? Вот где проявить бы американские темпы, о которых столько писалось и говорилось.
В нашей памяти были свежи дни спасения челюскинцев. Никаких усилий и средств не пожалело государство, чтобы вырвать их из власти льдов. А самоотверженность советских людей, стремившихся в далекое Чукотское море на выручку соотечественникам!..
Время шло, но участь Эрхарт оставалась загадкой. Тянулся удивительный торг: кто должен заняться спасением, кому нести связанные с этим расходы? Одни доказывали, что это обязанность фирмы, которая из рекламных соображений послала Эрхарт в переплет. Им возражали эгоистичные, бездушные стяжатели: «Но ведь затраты на розыски не принесут
Интерес газет к судьбе национальной героини заметно угасал, корреспонденции о ней перекочевали с первых полос подальше.
Наконец на поиски вышел авианосец с шестьюдесятью четырьмя гидропланами на борту. Морские пилоты тщательно осмотрели обширное пространство; в одном месте обнаружили масляные пятна, но происхождение их выяснить не удалось. Розыски прекратились. Газеты оповестили, что готовятся специальные издания, посвященные памяти Амелии, с приложением ее портрета, но это уже относилось к области чистого бизнеса. А через несколько дней талантливая летчица была забыта, как позабыт Уайли Пост, разбившийся возле мыса Барроу на Аляске. Пост имел всемирную известность, американцы гордились замечательным пилотом, но он потерпел неудачу и был предан забвению.
Стояла тропическая жара. Из сельскохозяйственных штатов шли тревожные вести о засухе. Радиодикторы возвещали: «Вчера жертвами солнечных ударов стало девяносто три человека, в том числе девять в Нью-Йорке. Сегодня в Нью-Йорке зарегистрировано одиннадцать случаев со смертельным исходом». Накаленные камни источали жар, смрадный дымок курился над асфальтом. Ребятишки и подростки на окраинах окатывались водой из уличных колонок, барахтались в лужицах. Изможденные, апатичные, разморенные горожане жались к теневой стороне улиц, заполняли кинотеатры и кафе, оборудованные установками для подачи прохладного воздуха, толпились перед будочками, торгующими кока-кола.
Этот прохладительный напиток появился в продаже сравнительно недавно. Чтобы надежно запечатлеть в сознании обывателей превосходство кока-колы над всеми подобными изделиями, фабриканты затратили на рекламирование громадные средства. Его прославляли в газетах, листовках, журналах, на огромных щитах, в патефонных пластинках, кинофильмах и в злободневных песенках, исполняемых кинозвездами по радио, с эстрады, цирковой арены. «Пейте кока-кола!» — читали американцы на тротуарах, в метро, парках, на стенах и оградах. Ночами над Нью-Йорком урчал дирижабль, волочивший светящиеся буквы: «Пейте кока-кола!» Запоминающееся название лезло в глаза на автострадах и морских пляжах. Скрыться было некуда. Если американец бежал на вершину самого высоченного небоскреба, то крыши менее рослых зданий тотчас напоминали ему: «Пейте кока-кола!» И обыватели… запили. Фабриканты окупили непомерные расходы на рекламу и начали загребать прибыль. А владельцы других заводов фруктовых вод, не выдержав конкуренции, разорились.
Спасаясь от жары, мы отправились на Кони-Айленд. Каждый приезжающий впервые в Нью-Йорк считает своим долгом побывать здесь. В увеселительном городке, расположенном на острове у берега Атлантики, рядом с превосходными техническими аттракционами, которые украсили бы любой парк культуры и отдыха, расположены десятки фанерных балаганов. Не щадя глоток, ловкачи-зазывалы сулят посетителям за один только дайм — гривенник — продемонстрировать коллекцию уродов, «четырехглазое чудище океанских пучин, бывшего мирового чемпиона по боксу Джонсона и даже «кровавые ужасы Востока». Выкрашенный сепией, потный, кривляющийся субъект в грязной чалме, он же «великий оракул Вест-Индии», нагородит публике разные небылицы, а еще за одну монетку раскроет любому сокровенные тайны его судьбы: «Сэр, вас ожидает восхитительное будущее — вы неожиданно получите миллионное наследство… Вы, леди, станете миллионершей!..» На большее у оракула не хватает воображения.