В доме Шиллинга
Шрифт:
Маленькая женщина упала на руки своей горничной. Она была вн себя и хохотала насмшливо и громко, какъ вакханка.
– Чего же вы церемонитесь, Форстеръ! Женщина въ синемъ фартук, которая стоитъ въ калитк, точно ангелъ съ пламеннымъ мечемъ у дверей рая, дйствительно жена маіора Люціана, мужичка изъ монастырскаго помстья, торгующая масломъ и яйцами, фурія, прогнавшая и мужа, и сына за океанъ… Fi donc, madame, [36] постыдитесь гнусной роли, которую вы разыгрываете! Но вдь это не удивительно, это только слдствіе вашего ужаснаго
[36] Фи, мадам (франц.)
– He очень то неоспоримы, думается мн, если приходится похищать ребенка, – прервала ее маіорша охрипшимъ голосомъ, между тмъ какъ по всему ея тлу пробгала нервная дрожь. Тмъ не мене она спокойно повернула голову и посмотрла въ садъ, гд теперь раздавались мужскіе голоса. Дебора не звала больше на помощь; со всхъ сторонъ сбгались люди и по гравію дорожки слышались быстрые, приближавшіеся къ калитк шаги.
Услышавъ это, Люсиль вздрогнула и эластично прыгнула на подножку кареты.
– Силы небесныя! Вотъ такъ исторія – является цлая шайка сыщиковъ, – вскричала она сердито. – На этотъ разъ дло проиграно, благодаря вашему вмшательству, любезная свекровушка!… Одному Богу извстно, что заставило васъ выползти изъ вашей ужасной лягушечьей норы на свтъ Божій! Я не буду ломать надъ этимъ голову, но я уврена, что это не была любовь! Ну на этотъ разъ зло побдило, пользуйтесь на здоровье, почтенная женщина. Въ другой разъ посмюсь я!
И сдлавъ съ неподражаемымъ комизмомъ насмшливый поклонъ, прыгнула въ карету и развалилась на подушкахъ.
– Впередъ! – приказала она громко и повелительно.
Лошади рванули, и несчастный секретарь, только что ступившій вслдъ за горничной на подножку, съ розмаху упалъ на переднее сиднье.
33.
Маіорша осталась на порог, какъ будто надо было охранять входъ до тхъ поръ, пока совсм затихнетъ стукъ отъзжавшаго экипажа. Она только повернулась лицомъ въ садъ, гд Паула на рукахъ своей черной няни все еще плакала и требовала „маму“ и „красивую большую говорящую куклу“, которую ей общала Минна.
Вокругъ Деборы собралась цлая толпа и требовала объясненія случившагося. Сбжавшіеся люди, садовникъ, конюхъ и женская прислуга шиллингова дома со смущенными недоврчивыми лицами слушали разсказъ взволнованной запыхавшейся негритянки. Маленькая госпожа хотла похитить своего собственнаго ребенка – тутъ ужъ ничего нельзя понять! Это было черезчуръ смшно!… Дебора со страху забыла всякую осторожность такъ же, какъ и Якъ, прибжавшій изъ дома.
– Это устроила каналья Минна! – вскричалъ онъ. – Она, отправляясь въ городъ съ порученіями, замтила, что Паула по утрамъ всегда тамъ играетъ одна съ Деборой!
Донна Мерседесъ поспшно приближалась къ нимъ по лужайк. Она была въ бломъ легкомъ пеньюар.
Дебора съ Паулой на рукахъ побжала ей навстрчу и робко разсказала о случившемся, – она дрожала подъ взглядомъ этихъ большихъ сверкающихъ глазъ.
Прекрасное лицо ея госпожи смертельно поблднло, и брови ея мрачно и грозно сдвинулись, но она не потеряла присутствія духа, как ея слуги. Она движеніемъ руки и нсколькими тихо произнесенными словами прервала разсказъ и, когда негритянка, замолчавъ,
На этотъ разъ маіорша не уклонилась отъ встрчи: напротивъ, она сдлала нсколько шаговъ къ донн Мерседесъ, и молодая женщина была поражена королевскимъ величіемъ и полной достоинства благородной походкой этой женщины. Дйствительно, на ея темномъ шерстяномъ плать выдлялся синій полотняный фартукъ. Въ критическую минуту ей некогда было сбросить его, да она и не подумала объ этомъ, теперь же все случившееся такъ поглощало ея мысли, что ей и въ голову не приходило, что она, точно кухарка, стоитъ въ чужомъ саду передъ элегантной дамой. На щекахъ ея горлъ румянецъ внутренняго возбужденія.
– Если эта двочка поручена вамъ, фрейлейнъ, то вы впередъ лучше охраняйте ее, – сказала она коротко, почти строго. – He всегда помощь можетъ оказаться по близости, какъ это случилось теперь.
– Такой вроломной продлки со стороны матери никто не ожидалъ, – отвчала Мерседесъ, сильно задтая этимъ укоромъ. – Я берегу дтей, какъ зницу ока.
Маіорша пытливымъ взглядомъ окинула молодую женщину.
– Вы гувернантка? – спросила она нершительно и съ замтнымъ колебаніемъ.
Легкая ироническая улыбка мелькнула на губахъ донны Мерседесъ.
– Нтъ, я тетка.
Маіорша невольно отступила на шагъ.
– Вотъ какъ! Такъ значитъ вы также Фурніе? – промолвила она презрительно, и глаза ея многозначительно устремились на отдланный кружевомъ пеньюаръ, какъ будто хотли сказать: „это тоже театральное тряпье!“
Донна Мереедесъ покраснла отъ гнва.
– Прошу извиненія, – возразила она съ негодованіемъ, – къ этой фамиліи я никогда не принадлежала ни по крови, ни по имени. Я донна де-Вальмазеда. – Нжный инстинктъ удержалъ ее сказать этой разведенной жен въ минуту сильнаго возбужденія, что она сестра Феликса Люціана.
Подобное предположеніе, казалось, было далеко отъ мыслей маіорши. Она не распрашивала дале, такъ какъ очевидно съ жгучимъ нетерпніемъ желала разршить другой вопросъ. Она, казалось, искала подходящаго выраженія и вдругъ промолвила: „особа, только что ухавшая“…
– Вы говорите о Люсили Люціанъ, урожденной Фурніе?
Глаза маіорши сердито засверкали, – для ея слуха соединеніе этихъ именъ было такъ же ненавистно, какъ и въ тотъ вечеръ, когда она отвергла своего сына за его выборъ. Но она поборола себя.
– Я хотла спросить, разошлась она что ли… съ своимъ мужемъ?
Донна Мерседесъ почувствовала, что у нея отъ волненія вся кровь прилила къ сердцу, и содрогнулась. Эта мать, въ которой любовь и раскаяніе одержали верхъ, и не подозрвала, что искупленіе уже было невозможно, что у нея нтъ боле сына, которому бы она могла сказать: „приди къ сердцу матери“. Отвернувшись, грубо и рзко задала она этотъ вопросъ – остатокъ упрямства и непреклонности еще боролся въ ней съ чувствомъ – но съ трудомъ подавляемая радость выражалась въ чертахъ и въ затаенномъ дыханіи, съ которымъ она ожидала утвердительнаго отвта. Она считала недостойный союзъ разорваннымъ и надялась на вдвойн радостное соединеніе съ сыномъ, посл того какъ ненавистный разлучившій ихъ элементъ былъ удаленъ. He получая отвта, она съ изумленіемъ подняла глаза на молодую женщину и увидла, что она страшно измнилась въ лиц.