В доме Шиллинга
Шрифт:
Она бормотала все это, задыхаясь, частью на нмецкомъ, частью на англійскомъ язык въ то время какъ бжала съ мальчикомъ по алле къ пруду. Тамъ подъ липами суетилась вся прислуга Шиллингова дома, самъ хозяинъ и Якъ. Какъ лебедь выдлялась блая фигура прекрасной американки среди этихъ хлопочущихъ людей; она стояла неподвижно, прислонившись къ стволу липы, и держала шляпу Іозе, которую нашли у пруда, крпко прижавъ ее обими руками къ своей груди. Эта женщина, «которая съ кинжаломъ за поясомъ и съ револьверомъ въ рукахъ пробиралась близъ непріятельскихъ лагерей, которая энергично провела транспортъ съ тяжело раненымъ братомъ черезъ обширныя опустошенныя
— Вотъ онъ! — закричала Дебора.
Какъ внезапно упавшая бомба, крикъ этотъ разогналъ толпу. При вид ребенка, который здраво и невредимо выступалъ подл Деборы, лица всхъ прояснились; вс улыбаясь глядли другъ на друга и не понимали, какъ можно было вообразить, что мальчикъ утонулъ.
Донна Мерседесъ при внезапномъ переход отъ смертельнаго страха къ радости не издала ни малйшаго звука, и, когда она повернула голову къ пришедшимъ, на ея блдномъ лиц оставалось еще выраженіе ужаса, съ которымъ она, какъ окаменлая, смотрла на воду. Она обыскала въ дом вс темные уголки, обошла вс кусты въ саду и колючія изгороди. Блое легкое платье было все изорвано и грязными клочьями волочилось за ней, сучья сдвинули стку съ головы, и часть ея роскошныхъ черныхъ «цыганскихъ волосъ», какъ называла ихъ и донын Люсиль, блествшихъ, какъ вороново крыло, падала на правое плечо.
У нея подгибались колни, когда она пошла навстрчу ребенку; баронъ Шиллингъ хотлъ поддержать ее, но она отказалась отъ его помощи: ея пылавшій взоръ былъ устремленъ на мальчика въ порванномъ костюм и съ горвшимъ лицомъ, который бросился къ ней въ объятія.
— Ты былъ непослушенъ, Iозе, ты убжалъ куда-то, — сказала она дрожащимъ голосомъ, но серьезнымъ строгимъ тономъ.
Мальчикъ со слезами уврялъ, что онъ никогда больше этого не сдлаетъ и потомъ разсказалъ по-дтски безсвязно, перескакивая отъ одного къ другому, о своемъ приключенiи въ монастырскомъ помсть, между тмъ какъ прислуга удалилась по знаку своего господина.
Ребенокъ разказывалъ объ ужасной кладовой, о большомъ зломъ мальчик, о женщин, которая такъ строго и грубо запретила ему говорить и о «страшно зломъ мужчин», который хотлъ его избить.
Эти сообщенія произвели невыразимое дйствіе на молодую женщину. Постоянно сдерживаемый сильнымъ разсудкомъ ея южный темпераментъ рзко обнаружился, — прижавъ руки къ груди она вн себя ходила взадъ и впередъ по узкой дорожк, ведущей къ дому съ колоннами и нетерпливо отталкивала руку Деборы, которая робко пыталась собрать въ стку ея распустившіеся волосы, — какое ей было дло въ эту минуту до наружности.
— Ну и что же? — спросила она съ злымъ смхомъ, когда Іозе замолчалъ.
Чтобы заставить его замолчать баронъ Шиллингъ положилъ руку на маленькій ротикъ, который въ лихорадочномъ возбужденіи принимался снова разсказыватъ о «большой мыши» и o той минут, когда была заперта дверь, отдлившая маленькаго плнника отъ всего свта…
При вопрос молодой женщины баронъ Шиллингъ выпрямился и, посмотрвъ гнвными, хотя и влажными глазами въ ея прекрасное лицо, спокойно возразилъ: «должно оставаться твердыми!»
— Но я не могу и не хочу, — воскликнула она и съ страстной нжностью прижала къ себ мальчика. — Я отказываюсь отъ ужасной обязанности бороться съ грубостью и пошлостью — бремя, возложенное на меня Феликсомъ слишкомъ тяжело для меня.
— Разв мы не несемъ его вмст? Разв я не съ вами? — спросилъ онъ съ кроткимъ упрекомъ.
Серьезная доброта и
— Я хотя и не утвержденный законнымъ порядкомъ опекунъ обоихъ дтей, — сказалъ онъ спокойно, — но письма Феликса и мое общаніе ставятъ меня въ извстное положеніе, отъ котораго я не уклонюсь ни на одну линію. Поэтому я не долженъ разбирать, отталкиваетъ ли и обезкураживаетъ ли меня грубость и пошлость людей, съ которыми мн приходится имть дло, оскорблено ли при этомъ мое самолюбіе, — онъ говорилъ все возвышая голосъ, — все это должно остаться въ сторон… Феликсъ умеръ разорившись…
Она вздрогнула, какъ будто это выраженіе ножемъ рзнуло по сердцу…
— Ну, да — онъ не оставилъ ни одного доллара, — подтвердила она сердито, — все состояніе, которое оставилъ ему отецъ, заключалось въ плантаціяхъ… Теперь на опустошенныхъ земляхъ растутъ сорныя травы, — добавила она горько улыбаясь, — он потеряли всякую стоимость съ тхъ поръ, какъ руки, которыя ихъ воздлывали, носятъ на пальцахъ фальшивыя кольца и принадлежатъ свободнымъ господамъ… Феликсъ сдлался нищимъ, какъ и вс другіе, потому что Югъ разоренъ окончательно… Но зачмъ я все это говорю? По нмецкимъ понятіямъ, это только должное возмездіе за старую несправедливость!
Съ невыразимымъ гнвомъ повернулась она къ нему спиной и подняла руки, чтобы заправить въ стку волосы, упавшіе ей на грудь при этомъ быстромъ движеніи. Въ такой поз очертанія ея стройной фигуры были восхитительны для живописца. Широкіе рукава откинулись и на желтоватой, какъ мраморъ кож правой руки вверху ясно обозначился яркій красный рубецъ, какъ тоненькая пурпурная змйка.
На эту молодую женщину несчастія обрушились подавляющей массой, — война лишила ее отца, брата, жениха, посл чего она бросилась сама въ водоворотъ всхъ ужасовъ борьбы, можетъ быть затмъ, чтобы погибнуть вмст съ ними, но война оставила ей только этотъ яркій знакъ и предоставила одиноко идти своей дорогой съ невыразимой скорбью, раздраженіемъ и презрніемъ къ людямъ.
— Вы основываете свое полномочіе главнымъ образомъ на этомъ разореніи, насколько я понимаю? — сказала она, вдругъ вскинувъ на него глаза, посл того какъ засунула въ стку послднюю упрямую прядь волосъ.
— Конечно, — возразилъ онъ. — Моя задача во что бы то ни стало возвратить дтямъ ихъ наслдство…
— Жалкія деньги! — Она пожала плечами и въ ея тон слышалось то же холодное презрніе, съ какимъ она сказала нсколько часовъ тому назадъ въ мастерской: «да, на деньги своей жены!»
Онъ слегка измнился въ лиц; но теперь онъ стоялъ передъ ней не какъ художникъ съ мечтательно склоненной головой и съ задумчивымъ, какъ бы внутрь себя обращеннымъ взоромъ, a какъ одинъ изъ тхъ, которые наполняли старыя деревянныя рамы въ средней зал наверху, твердо, увренно, какъ человкъ, воля котораго непреклонна.