В доме Шиллинга
Шрифт:
— За вдовой Люціана, хочешь ты сказать, Клементина, — возразилъ онъ сдержанно. — До танцовщицы Фурніе мн нтъ никакого дла.
— Ахъ, Боже мой! Мой слабый умъ не понимаетъ такого ничтожнаго мелочнаго различія, — сказала она попрежнему монотонно. — Ну, да мн все равно… Такія молодыя вдовы имютъ для нкоторыхъ мужчинъ такую же притягательную силу, какъ и ихъ сценическіе тріумфы… Кстати, эта донна Вальмазеда тоже вдова, какъ я слышала! Ты не счелъ нужнымъ сообщить мн такіе интересные факты…
— Разв ты не находила всегда писемъ Люціана скучными
— Ахъ, Боже мой, да кто же говоритъ о томъ, что было прежде? Я подразумваю ту минуту, когда ты сообщалъ мн, что она будетъ сопровождать свою невстку.
Молодая женщина за миртовымъ кустомъ отчаянно боролась съ собой въ это мгновенье. Она видла, какъ при ея имени, лицо его покраснло отъ сильнаго гнва. Ей страстно хотлось выйти и своимъ появленіемъ остановить его сужденіе о себ; но она оставалась на мст, какъ разслабленная; между тмъ онъ сказалъ твердо и рзко:
— А разв это необходимо? Разв этотъ фактъ иметъ какое нибудь значеніе въ моихъ отношеніяхъ къ ней?… Я общалъ принять подъ свое покровительство дтей Люціана. Что же касается того, кто мн ихъ привезъ, это дло второстепенное.
— А для меня нтъ, — сказала она съ раздраженіемъ. — Эта владтельница плантацій со своей шайкой рабовъ внушаетъ мн ужасъ, — мн кажется, что она изъ тхъ, которыя собственноручно наказываютъ бичемъ своихъ слугъ. Я живу теперъ въ лихорадочномъ страх, что когда нибудь услышу вопли наказываемыхъ.
— Это представленіе ложно, — прервалъ онъ коротко, и губы его крпко сжались.
— Оно справедливо, — сказала она упорно. — Стоитъ только посмотрть на ея лицо. Можетъ быть здсь на нмецкой почв она обуздываетъ себя. Ho разв не позорно ужъ и то, что она пользуется услугами рабовъ, везетъ ихъ съ собой за море, какъ машины, а не людей.
— Это ужъ ея дло — я не чувствую въ себ призванія бороться съ чужой безнравственностью.
Съ какой горечью говорилъ онъ.
Баронесса насмшливо засмялась.
— Едва-ли бы это и удалось теб, - сказала она. — Эти заморскія хлопчато-бумажныя аристократки капризны и высокомрны, какъ демоны.
Онъ молчалъ и наклонился къ Паул, которая обими руками крпко держалась за его руку и большими глазами смотрла на женщину, сидвшую въ кресл, - избалованной крошк очевидно казалось очень удивительнымъ, что ее не удостоили ни однимъ взглядомъ.
— He отвести ли намъ Пирата на мсто? — спросилъ онъ. — Онъ визжитъ и просится вонъ. Дебора поведетъ его на цпочк, а ты побжишь подл него.
Дитя охотно обвило руками его шею, и онъ понесъ ее на лстницу.
— У него нехорошій видъ, и онъ вернулся въ невыносимомъ расположеніи духа, — при дерзкомъ тон его голоса во мн кипитъ вся кровь, — сказала канонисса, когда онъ исчезъ за дверью наверху.
Баронесса не отвчала. Она быстро вскочила, бросила конвертъ въ ящикъ и заперла шкафъ, потомъ опять сла въ кресло, какъ будто и не покидала своего мста.
— Съ этимъ настроеніемъ я живо покончу, — сказала она повидимому равнодушно, — во мн
— Я считаю это за демонстрацію противъ твоей бездтности, — сказала канонисса спокойно, но съ особеннымъ удареніемъ.
Баронесса привскочила въ кресл, лицо ея исказилось отъ злобы, и съ устъ готовъ былъ сорваться потокъ страстныхъ словъ, но въ эту минуту баронъ Шиллингъ дернулъ наружную дверь зимняго сада. Онъ передалъ Паулу ожидавшей въ саду Дебор и хотлъ вернуться въ мастерскую по кратчайшей дорог.
Баронесса невольно съ испугомъ схватилась за конфискованный ключъ, но дверь ужъ была отперта снаружи другимъ ключемъ.
— Что ты влетла что ли сюда, Клементина? — спросилъ баронъ Шиллингъ входя. — Вс входы, даже наверху, долженъ былъ я отпирать.
— Я взяла у Роберта ключъ отъ твоей мастерской, — отвчала она небрежно, но съ нкоторымъ смущеніемъ. — Я хотла посмотрть, все ли здсь въ порядк въ твое отсутствіе.
При такой неловкой увертк фрейлейнъ фонъ Ридтъ повернулась такъ быстро, что ея шелковое платье зашуршало.
— Ты очень добра. Изъ любви къ порядку ты героически поборола свое отвращеніе, — спокойно сказалъ баронъ Шиллингъ. — И ты нашла, что полъ дурно подметаютъ, что везд валяются конверты и что слуги безъ всякаго стыда стараются проникнуть въ мои тайны… ахъ, ты была такъ добра, что собственноручно уничтожила гнусные слды достойнаго презрнія шпіонства? — прервалъ онъ самъ себя, бросивъ насмшливый взглядъ на полъ и на шкафъ.
Она молча встала. Ей было тяжело быть пойманной въ такомъ компрометтирующемъ поступк, но очевидно она умла выпутываться изъ такихъ положеній посредствомъ лжи. Она поспшно подобрала свой шлейфъ и встряхнула его.
— Да, у тебя здсь пыльно, плохо убираютъ, — сказала она. — Ты, кажется, насмхаешься надъ моимъ присутствіемъ здсь, — само собой разумется, что я не приду больше, мой другъ. Но очень хорошо, что я хоть одинъ разъ пересилила себя и заглянула сюда… Эту картину ты выпустишь въ свтъ? — и она указала на мольбертъ.
— Конечно. Она скоро будетъ отправлена въ Вну на выставку.
— Это прославленіе еретичества? и ты ршишься передъ цлымъ свтомъ признать ее за твое произведеніе?
— Неужели я долженъ отречься отъ своего дтища?
Онъ засмялся полуудивленно, полунасмшливо и подошелъ ближе къ мольберту, какъ бы намреваясь укрыть свое дтище отъ профанирующихъ взглядовъ.
— Какое безстыдство! — сказала баронесса съ невыразимымъ раздраженіемъ. — Спроси Адельгейду…
— Какъ! художественная критика изъ этихъ устъ? Пойми, что я долженъ отъ нея ршительно отказаться, — вскричалъ онъ съ убійственной насмшкой и устремилъ пронизывающій взглядъ на канониссу, которая тотчасъ же приблизилась къ нимъ. Эти два человка были смертельными врагами, въ глубин души презиравшими одинъ другого, о чемъ свидтедьствовали взгляды, которыми они смрили другъ друга.