В доме Шиллинга

Марлитт Евгения

— Ты въ послднее время такъ скупа на слова, Тереза, совсмъ какъ нмая, такъ что я даже не знаю, извстна ли теб грозящая мн въ угольныхъ копяхъ бда, — произнесъ онъ наконецъ къ величайшему ея удивленію.

— Прислуга цлые дни говоритъ объ этомъ, — отвчала она спокойно, чистя ягоды.

— И это тебя нисколько не тревожитъ?… Разв благосостояніе и бдствія Вольфрамовъ не имютъ для тебя никакого значенія? — продолжалъ онъ сердитымъ голосомъ, въ которомъ слышалось скрытое негодованіе, и во взор, брошенномъ имъ на ея спокойно работавшія руки, выражалось раздраженіе.

— Я давно уже перестала безпокоиться о благосостояніи и бдствіяхъ Вольфрамовъ, —

возразила она, не глядя на него. — Ты воспитываешь того, къ кому все это перейдетъ, по своимъ собственнымъ соображеніямъ, по своимъ принципамъ, и я въ это не вмшиваюсь больше… Что же касается благосостоянія, то я въ продолженіе многихъ лтъ неустаннымъ трудомъ и добросовстными сбереженіями помогала увеличивать его, чему могу дать доказательства!.. Мн пріятно видть увеличеніе фамильнаго богатства, но это должно происходить честнымъ образомъ, посредствомъ неустанной работы, какъ это было при нашихъ предкахъ, и ни на волосъ боле!.. Ты же сдлался человкомъ новаго времени. Ты хотлъ бы въ лихорадочной поспшности загребать деньги въ мшки четвериками, и не хочешь ничего истратить, чтобы укрпить почву подъ ногами; и если въ копяхъ теб грозитъ бда, ты самъ въ этомъ виноватъ!

Она говорила почти спокойно, не возвышая голоса, и, если онъ до сихъ поръ думалъ, что сестра не безпокоится ни о чемъ, глубоко вря въ его дловую непогршимость, то теперь ему пришлось разочароваться, — она знала все и осуждала его такъ же строго, какъ и весь городъ.

— Ты въ этомъ ничего не понимаешь! — грубо и гнвно прервалъ онъ ее.

— Можетъ быть, вдь это не мое дло, — отвчала она такъ же равнодушно, какъ и прежде, только теперь она быстро подняла отъ работы глаза, въ которыхъ отражалось безпокойство. — Я знаю только, что въ продолженіе всхъ этихъ лтъ я желала, чтобы уголь спокойно лежалъ на мст въ земл, и никто бы не зналъ о немъ. Съ тхъ поръ какъ ты затялъ это дло, въ монастырскомъ помсть все пошло не какъ слдуетъ… Да, — невольный вздохъ вырвался изъ ея груди, — Вольфрамы сдлались гораздо, гораздо богаче, это правда, но это пріобртеніе внушаетъ мн какой-то страхъ, и мн кажется, что на немъ нтъ Божьяго благословенія, потому что изъ за него несчастный человкъ лишилъ себя жизни.

Совтникъ, заложивъ руки за спину, все еще ходилъ взадъ и впередъ. При послднихъ словахъ онъ остановился, какъ вкопаный, точно ошеломленный и окаменвшій передъ явившимся изъ земли привидніемъ, — потомъ вдругъ разразился насмшливымъ хохотомъ.

— Ты съ годами сдлалась дйствительно очень сильна въ логик, какъ старыя бабы въ богадльн, - сказалъ онъ язвительно. — Итакъ оттого, что сумасшедшій слуга былъ прогнанъ такимъ же сумасшедшимъ бариномъ, на моемъ предпріятіи нтъ Божьяго благословенія! — Онъ снова принужденно разсмялся. — Ну, такое проклятіе не страшно мн!.. Если бы старый Клаусъ Вольфрамъ, самый дятельный изъ нашихъ предковъ, могъ бы придти на землю, онъ бы широко открылъ глаза отъ удивленія, что Вольфрамы владютъ теперь самымъ большимъ дворянскимъ имніемъ въ стран.

Онъ подошелъ къ окну и сталъ чуть слышно барабанить пальцами по стеклу — по этой необычайной подвижности загорлыхъ мускулистыхъ рукъ можно было заключить о нервномъ возбужденіи. Съ минуту въ комнат было такъ тихо, что можно было слышать жужжанье мухъ надъ столомъ.

Совтникъ украдкой взглянулъ черезъ плечо. Его послднее замчаніе очевидно не произвело никакого впечатлнія. — Прекрасное лицо матроны съ опущенными внизъ глазами сохраняло свою необыкновенную странную неподвижность, и красныя ягоды одна за другой

падали на фарфоровое блюдо.

— Ты вчера взяла свой вкладъ десять тысячъ талеровъ изъ Циглеровскаго дома? — спросилъ онъ вдругъ.

— Да.

— Куда ты думаешь ихъ помстить?

— Еще не знаю.

— Отдай ихъ мн, Тереза, — сказалъ онъ, быстро подходя къ столу. — Малая долина нсколько дней тому назадъ поглотила вс мои наличныя деньги. Это несчастіе въ копяхъ произошло такъ неожиданно; мн теперь надо много денегъ, а не хотлось бы мнять бумаги. Твои деньги будутъ хорошо помщены въ моихъ рукахъ, Тереза. Вдь он вольфрамовскія и могли бы приносить пользу въ общемъ семейномъ дл, все равно он согласно твоей вол и желанію войдутъ со временемъ, какъ все теб принадлежащее, будемъ надяться, что это случится какъ можно поздне, въ составъ родового состоянія.

Ея блдныя щеки покрылись легкой краской, которая, все усиливаясь, разлилась по всему лицу до самаго лба.

— Я еще не длала завщанія, — возразила она, не глядя на него.

Онъ оперся руками на столъ и смотрлъ съ ироніей на ея покраснвшее лицо, — такъ вотъ первый симптомъ перемны въ ней, первый протестъ женской души, которой онъ до сихъ поръ управлялъ безпрекословно.

— Я это знаю, Тереза, — сказалъ онъ тмъ не мене спокойно и простодушно; — и я не намренъ тебя принуждать къ этому, хотя серьезно отношусь къ такому важному длу, — долго ли до бды, буря въ одну ночь можетъ свалить могучій дубъ. Для меня было бы очень непріятной задачей отогнать голодныхъ осъ отъ плода, принадлежащаго послднему Вольфраму, ты можешь быть спокойна, что он будутъ прогнаны, Тереза! Ты не должна бояться, что въ случа если ты умрешь раньше меня, хоть одинъ грошъ попадетъ въ руки, на которыхъ лежитъ материнское проклятіе, я позабочусь объ этомъ и сумю привести въ исполненіе твою и свою волю, какъ нкогда во время твоего разрыва съ мужемъ.

Она закусила нижнюю губу и упорно молчала, какъ бы смирившись и подчинившись — онъ конечно не могъ видть, какъ горли ея глаза подъ опущенными рсницами, это могло быть отъ суроваго прикосновенія къ ея глубокимъ душевнымъ ранамъ.

— Если же мы оба доживемъ до глубокой старости, — продолжалъ онъ, небрежно крутя свою сдую бороду, — тогда вс забудутъ, что ты нкогда перемнила наше имя на другое, тогда ты снова будешь только дочерью Вольфрамовъ и получишь свою долю славы, которой будетъ пользоваться монастырское помстье.

— Ужъ не онъ ли пріобртетъ эту славу, — прервала она его рзко и указала рукой, дрожавшей какъ бы отъ внутренней лихорадки черезъ окно на дворъ, гд Витъ снова безчинствовалъ, гоняясь за домашней птицей, которая съ шумомъ разлеталась во вс стороны.

— Да, онъ, — энергично и язвительно подтвердилъ совтникъ, и глаза его засверкали гнвомъ.

— Малый долженъ создавать, а у него только стремленіе все разрушать, — продолжала она, нисколько не робя. — Что только попадетъ ему въ руки онъ все безпощадно уничтожаетъ, онъ жестоко мучаетъ животныхъ…

— Глупости! Такъ всегда бываетъ въ дтств! Я, кажется, вышелъ хорошимъ человкомъ, а тихонько отъ матери билъ горшки и чашки, что доставляло большое удоволъствіе, отрывалъ ноги жукамъ, протыкалъ гвоздями живыхъ лягушекъ и…

— Вотъ какъ, — прервала она его съ ужасомъ и пристально глядя на него. — И ты это говоришь! Я отлично помню, какъ изъ-за разбитыхъ горшковъ и чашекъ наказывали и прогоняли служанокъ. A покойная матушка называла тебя «примрнымъ сыномъ», и я до ныншняго дня не воображала, что ты такой «лицемръ».