В движении вечном
Шрифт:
Что-то должно быть еще.
Что?
А вот как раз об этом речь и пойдет далее.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
НАША ДОСТУПНАЯ СТАРИЦА
1
Пиявки в старице
Протяжных,
Множество схожих стариц, но уже после реки Горыни было и в окрестностях той самой крохотной полесской деревушки, куда Игнат впоследствии приезжал в летний отпуск. Одна из них, тоже длинная и глубокая, словно по странному совпадению начиналась вблизи за домашним забором, и, гуляя теплыми летними вечерами по безлюдным окрестностям, Игнат частенько прохаживался рядом.
Нешироким торцевым концом эта старица упиралась накрест в прямой песчаный проселок, пролегавший рядом. Здесь в полуденный зной обычно приостанавливались напоить лошадей проезжие деревенские тележники, вследствие чего торцевой конец старицы был совершенно не таким, как у ее заболоченных неманских сестричек. Он был сухой, песчаный, выезженный дочерна в земляные колесные колеи, со светло-серой полоской суглинка на краешке воды. Сюда на краешек прозрачного мелководья выплывали из темной глубины пиявки, и Игнат вскоре очень полюбил наблюдать за ними.
А ведь прежде он всячески избегал заболоченных мест на реке, куда мог ступить босиком и где мог зацепить ненароком одну из этих омерзительных кровососущих тварей. Но зацепить одно, а наблюдать из уютного уголка недоступно совершенно другое: видимо, есть какое-то особое удовольствие наблюдать со стороны за всякого рода мерзостью, зная наверняка, что ей до тебя -- ну никак не добраться.
Иногда их сразу не было, но и Игнат не спешил. Он тогда ожидал подолгу с нетерпеливым, пронзительным до жути любопытством. И они словно чувствовали, они появлялись в виду неизменно, проступая вдруг из темнеющих глубин медлительно извивающимися толстыми лентами, то вытягиваясь в плоскую полосчатую струнку, то сжимаясь упруго в гуттаперчевый комочек. И они не спешили. Они вообще не спешили никогда, скользя без усилий в тоненьком слое прибрежной воды, иногда зарываясь в болотистый ил, иногда приближаясь вплотную к самому берегу. Но за береговую кромку, за светлеющий тонкий суглинистый краешек старицы они не выползали никогда. Это была их крайняя черта, естественный предел обитания с ближней торцевой стороны.
Тихий летний вечер, первые тусклые звезды, бесконечный, вальяжно распахнутый небесный купол... Все это весьма способствует полетам мысли, и однажды вот в такой летний вечер мысль о фатальной ограниченности пиявки внезапно поразила Игната.
Береговой дерновый краешек, суглинистая влажная кромка, привычные метры вперед, метры взад, жалкие метры и в стороны. Граница -- торец; границы -- болотистые заросшие боковые берега.
Вот и все, весь ее жалкий предел, ей судьбой не дано одолеть даже километры длины до противоположного торцевого берега. Ей должно бы казаться, что берега и старица это и есть целиком существующий Мир, ее необъятная
Но... возможно, что в этом мы схожи.
Существуют иные Миры, недоступные нам, как километры в длину для убогой медлительной пиявки. Достигнем когда-либо их невообразимо загадочных краешков?
Этот вопрос не ко времени, а посему поговорим лишь о том, что доступно сейчас. О Мире привычном, в котором теперь обитаем, и о Мире другом, который лишь чувствуем, касаясь едва, как травянистого краешка суши убогая пиявка.
Но в который идем неизбежно.
2
На едином фундаменте
Бывший материалист и главный герой романа Игнат Горанский убежден на сегодняшний день, что вся хоть как-то доступная нам Реальность состоит из двух принципиально различимых составляющих.
Духовной и Материальной.
Принципиально различимых, но имеющих некий единый основополагающий фундамент. Именно единый -- это важнейшее, что дает нам шанс вести разговор всерьез, используя далее весьма эффективный метод.
Метод, к слову, весьма эффективный и в науке.
Это метод аналогий.
И потому вначале окинем широким взглядом более привычную для нас составляющую материальный Мир. А после, находя общие точки соприкосновения, попробуем провести обобщающие аналогии.
***
Сия весьма непростая задача облегчается значительно тем, что и в более привычном материальном Мире мы длительное время наблюдали принципиально аналогичную ситуацию. Принципиально аналогичную, но именно в масштабах материального Мира. Этот Мир также длительное время разделялся наукой на две принципиально различимые составляющие, вещество и поле.
И действительно, на изначально предназначенном для нас уровне Мироздания (т. н. макроуровне) эти две составляющие многие годы выглядели совершенно разными. Миллионы лет макромир был наш единственный мир, единственная хоть как-то доступная нам необъятная старица. Миллионы лет мы забрасывали в нее лишь наши природные познавательные сети, мы вглядывались, слушали, трогали руками. Мы приближались к окраешкам незаметно, настороженно, крупицей, шажочком за тысячи лет. И вдруг неожиданный взрыв! -- молниеносный скачок.
Создав за коротенький срок НТР куда более совершенные познавательные сети, мы с замиранием сердца забросили их в далеко океан микромира. То, что обнаружилось там, ошеломило, захватывало, оно не укладывалось ни во что привычное. Не укладывалось настолько, что даже ученые всерьез заговорили о совершенно иных там законах.
Даже назвали их особо, назвали законами квантовой механики, но!---не унимаясь при этом никак, пытаясь вновь и вновь отыскать соединительные нити в родном и привычном. В том, что видим и слышим, чувствуем с первых мгновений.