В год огненной векши
Шрифт:
Перепуганная нянька схватила Забаву в охапку, унесла в дом. Косулю изловили. Она была слабой, но живой, рана на шее даже не кровоточила. Отец говорил, что еле-еле сумел тогда успокоить слуг. Пришлось соврать, что косуля лежала в санях связанной и девочка случайно развязала путы.
Первое осознание своего дара, пришло к Забаве годам к четырем. Она помнила душный затхлый воздух горницы, запах гниющей плоти. Мирослава на охоте поранил секач, рана долго болела и гноилась, князь не мог уже вставать. Тогда Владигор сам привел девочку к ложу отца. Забаве никто ничего не говорил, но какая-то внутренняя
И так всегда было: ее сила дарила жизнь и здоровье. Правда, не каждому она могла помочь: сколько ни пыталась Забава лечить братьев - была бессильна. Даже крохотные раны и порезы не зарубцовывались. Зато любое животное, даже раненное очень тяжело, она могла поставить на ноги. И зверье, будто чувствуя это, само тянулось к ней. Много раз, собирая в лесу ягоды или грибы, находила княжна больных или раненых зверей. Для исцеления обычно достаточно было лишь недолгого прикосновения ее рук.
А людей отец ей лечить запретил. Мирослав строго-настрого приказал держать в секрете силу, и редко пользовался ею сам. Только однажды позволил помочь жене воеводы, ослабленной и потерявшей много крови после тяжелых родов. Женщина была уже в забытьи, и когда на следующий день пришла в себя, даже не вспомнила, как несколько часов кряду у ее кровати сидела и держала ее за руку маленькая девочка.
Был еще один человек, на которого не действовала сила Забавы: не могла она помочь горячо любимой своей бабке. Пока в Забаве не проявилась сила, Мирослав к дочери ведьму не допускал, но со временем сам раз в седмицу стал возить дочь в ветхий домик за рекой, сажая на лошадь впереди себя. Потом отводили братья.
Старуха учила девочку различать травы, готовить из них мази и отвары, понимать язык леса, обращаться к добрым и злым духам. Сколько Забава себя помнила, старуха была слабой и немощной, но никогда не принимала помощи от ее силы, старалась даже не прикасаться к девочке. Однажды забывшись, Забава взяла ее за руку и увидела на лице старухи такое страдание, будто и вправду могла причинить боль.
Было уже далеко за полночь, на небе светила полная луна, когда княжна поняла, что уснуть так и не удастся. Тогда пришла ей мысль сбегать до свету на древнее капище, принести жертву Мокоши, испросить о своей судьбе.
По росе пробралась она к черному пропитанному кровью камню. Кровавые жертвы Забава приносить не могла – рука не поднималась, но в маленький костерок, горевший около жертвенника, кинула пучок мягкой овечьей шерсти, чтоб Мокошь пряла судьбу ровную да гладкую. Когда пошел белый дымок, села у костра и стала ждать.
Небо на востоке едва светлело, над речкой поднимался густой туман. Где-то в Заречье жутко кричала неясыть и ухал филин, но эти звуки были привычны и знакомы Забаве, живущей по соседству с лесом, и не пугали ее.
Вздрогнула она, когда далеко на севере раздался пронзительный волчий вой. Волков много было в этих лесах, но близко к жилью они не подходили: дичи достаточно, а близ жилья собаки да волчьи ямы. Мирослав держал свору волкодавов, крупных мохнатых собак, которые чуяли зверя издалека и поднимали тревогу.
Но сейчас собаки молчали, будто ничего не слышали. Забава успокоилась и снова взглянула на
Вдруг в предрассветных сумерках увидела, как на опушке показалась черная тень. Пропадая за кустами и оврагами, она медленно приближалась к капищу. Когда тень пересекла реку и вышла на заречный луг, Забава рассмотрела волка. Не прячась, не припадая к земле, он трусил прямо к ней. Девушка метнулась к изгороди. Напрямик до города было недалеко, но по открытой местности, по высокой траве животное без труда нагонит ее. Кричать? Время раннее, еще весь скот в загонах стоит, никто не услышит.
Когда волк стал подходить ближе и девушка могла его немного рассмотреть, стало ясно, что с ним что-то не так. Видала она разок, как уходил от охотников волк, задравший ягненка. Будто стелясь над землей, он летел так, что не поспевала лошадь, и тяжелая тушка в зубах не была для него помехой. Этот же передвигался медленно, в движениях не было легкости, будто животное было ранено или истощено. Тяжело перемахнув через частокол капища, он встал, покачиваясь, и уставился на Забаву. Она прижалась к деревянному идолищу Мокоши, надеясь лишь на защиту богини. Взгляд метнулся к угасающему костру, да только ничего сделать было уже нельзя – огонек у ее ног еле тлел.
Черный крупный самец, должно быть, молодой, уставил в девушку блестящие желтые глаза, потом, свесив морду вниз, сделал к Забаве несколько шагов и лег, положив голову на передние лапы. Теперь она уже не боялась, потому что видела: животное умирает. Бока его тяжело вздымались, а слева под лопаткой слипшаяся шерсть блестела от крови. Преодолевая страх, девушка отошла от идола и приблизилась.
Много раз спасала она зверей от смерти, лечила пораненных кабанами собак, но одна с таким опасным животным оказалась впервые. Стараясь не делать резких движений, неслышно подошла она к волку. Он все так же спокойно лежал, наблюдая за ней. Забава присела и положила дрожащую рука на окровавленный волчий бок. Под своими пальцами девушка ощутила обломок стрелы. Наконечник застрял в теле животного.
Не давая себе подумать ни минуты, мысленно спросив помощи только у богини Мокоши, девушка крепко обхватила обломок и рванула на себя. Обезумевшее от боли животное взвыло, кинулось на нее, сбило с ног и вцепилось в горло. Воздух выбило из легких, в нос ударил удушающий запах дикого зверя. Княжна безуспешно пыталась столкнуть с груди навалившуюся тяжесть, из последних сил цепляясь за жизнь.
Она находилась уже у самых ворот Мораны, когда почувствовала, как на шее разомкнулись клыки, и мокрая от крови шерсть прижалась к ее телу.
Сколько пролежала на земле, Забава не знала, но, когда очнулась, рядом никого не было, и сорочка, которая должна была пропитаться волчьей кровью, была чистой, без единого пятнышка.
– Верно, привиделось мне, - решила Забава. – Или знак какой Мокошь послала, чтоб опасалась.
Рассуждать ей было некогда – пока не хватились, княжна торопилась вернуться домой. Прибежав, тут же пошла в баню, топленную еще с вечера. И лишь стоя в горенке перед зеркалом и наряжаясь для встречи с женихом, обнаружила на шее красно-синие следы волчьих клыков.