В каждую субботу, вечером
Шрифт:
Она была так хороша и в то же время показалась вдруг такой далекой, что Кирилл Константинович замолчал, с тревогой глядя на нее.
Улыбка медленно угасала на его лице.
— Артюшу хвалили на собрании, — растерянно сказал он. — Лучше всех учится…
Она не ответила ему. Он подошел к ее кровати, погасил лампу, в темноте разделся, лег на диван.
Внизу под окнами проехала машина. Свет фар стремительно врезался в темноту, на мгновение вырвал из мрака книгу на столе, кусок
Потом опять стало темно, и только кто-то невидимый вдруг стал нашептывать неслышные слова, потом все громче, все явственней, и наконец дождь разразился вовсю, словно ударила в стекла чья-то сильная рука.
3
На следующий день в школе, на перемене, к Артюше подошел классный руководитель Сергей Петрович.
— Удивительное дело! — сказал он. — Вчера я встретил твоего отца.
— Кого? — переспросил Артюша.
— Твоего отца. Мы с ним всю войну вместе прошли.
— Он мне не отец, — пробормотал Артюша.
Сергей Петрович внимательно посмотрел на него.
— Отчаянной смелости человек, — сказал он задумчиво. — И вообще редкий парень!
— Кто? Кирилл Константинович?
— Да, он.
Артюша чуть было не присвистнул. Так не вязалось представление об отчаянной смелости с этим узкоплечим, пожилым человеком.
Просто невозможно было вообразить его на фронте, одетым в гимнастерку, командиром, за которым солдаты идут все, как один…
Неужто он мог бросать гранаты под танки врага, стрелять из автомата, пикировать на бреющем полете, сбрасывая с самолета бомбы над фашистскими городами?..
Артюша хотел было расспросить Сергея Петровича, узнать от него все, все, просто услышать, что он еще скажет и почему считает отчима редким парнем, но прозвучал звонок, и Сергей Петрович сказал уже другим, привычно строгим тоном:
— Пора в класс!
Весь день в школе Артюша вспоминал слова Сергея Петровича: «Отчаянной смелости человек…»
Как и обычно, Артюша пришел домой в седьмом часу вечера.
Отчим был один, сидел за столом, опершись щекой о ладонь, глядел в раскрытую перед ним тетрадь.
Задумался ли он или так погрузился в чтение, что даже не расслышал шагов Артюши, но, когда Артюша подошел ближе, он вздрогнул и посмотрел на него.
— Что это за тетрадь? — спросил Артюша.
Сверху на странице было выведено крупным, старательным, детским почерком «Диктант», а ниже написано: «Сегодня харошая погода, мороз и солнце и снег свиркает на солнце».
Артюша усмехнулся:
— Во как! В двух строчках две ошибки. Верная пара!
Не отвечая ему, не глядя на него, отчим медленно закрыл тетрадь.
—
— У него? — спросил Артюша.
Отчим провел ладонью по тетради.
— Так ни одного письма не сохранилось, только случайно эта старая тетрадь…
На мгновение он отвел глаза в сторону.
— Вот, понимаешь, одна эта тетрадь…
— Чья она? — помедлив, спросил Артюша.
Впрочем, он уже почти предугадал ответ.
— Володи, моего сына… — Отчим выдвинул ящик письменного стола и спрятал тетрадь. — Он тогда учился в четвертом классе.
Артюша хотел спросить и не решился. Но Кирилл Константинович сам сказал:
— Он погиб на фронте…
Показалось Артюше или нет, будто в темных, всегда прищуренных глазах Кирилла Константиновича что-то блеснуло?..
— Мы вместе ушли на фронт. Я на неделю раньше…
Артюша молчал. Кирилл Константинович встал, прошелся по комнате.
— Скоро, наверно, мама придет, — сказал он.
Артюша не ответил.
Наверно, отчим и в самом деле охотно пошел к нему в школу. Может быть, ему хотелось вернуться назад, снова пройти по той, теперь уже недоступной, тропе, которая вела в прошлое.
Неожиданно для самого себя Артюша сказал:
— Вам привет от Сергея Петровича…
Кирилл Константинович повернул к нему голову.
— Сергея Петровича? Ах, да, Сергея…
— Он сказал, что вы отчаянно смелый…
Впалые щеки Кирилла Константиновича чуть заметно порозовели.
— Мой папа тоже был смелый, — помолчав, сказал Артюша.
Он сказал это, не глядя на него. Он никогда не говорил с ним об отце. Именно с ним не хотел говорить, а тут сказал.
Но Кирилл Константинович ответил просто:
— Я знаю. Мама говорила… — Он вздохнул. — Мама, должно быть, сердится на меня за вчерашнее.
— За что? — спросил Артюша.
— Все было так неожиданно. Прихожу на собрание, вхожу в класс — и вдруг — Серега, старый друг! Ах, черт возьми! — Он пристукнул маленьким сухим кулаком по колену и растроганно повторил: — Ах, черт возьми! Надо же так!..
Он оборвал себя, прислушиваясь. Хлопнула входная дверь, кто-то прошел по коридору.
— Это не к нам, — сказал Артюша.
Отчим вынул из кармана измятую сигарету.
— Пока мамы нет, закурю.
— Курите, — сказал Артюша. — Все равно окно раскрыто, все выдует.
Кирилл Константинович глубоко затянулся.
— А вот ты зачем куришь? — спросил он. — Вот уж ни к чему.
— А вы знаете?
— Знаю.
— Это я так, — смущенно признался Артюша. — Вот кончу экзамены — и ни одной папиросы. Честное слово!