В плену королевских пристрастий
Шрифт:
— Плоголодались, — радостно подтвердил Николка.
— Тогда беги умываться и садись к столу, — Римма спустила сына на землю и обернулась к Арни и Алине, — Пошли добытчики. Теперь варенье сварим, раз вы столько ягод набрали.
— Мам, а ты пирог с ними сделаешь? Ты его очень вкусный с ягодами делаешь, — Арни мечтательно сглотнул слюну.
— Будет вам и пирог, — усмехнулась Римма, — к ужину обязательно будет.
Вечером Алина подошла к Грегору.
— Я попросить Вас хотела, можно? — тихо проговорила она.
— Проси, — он усмехнулся, — не
— Можно я Малыша с цепи спущу? Он не уйдет никуда, я обещаю. Зачем его на цепи держать?
— Возможно, и не уйдет, но сидеть на цепи будет, — Грегор испытующе посмотрел на девочку, — и ты сейчас пообещаешь мне, что ни при каких обстоятельствах не спустишь его с цепи. Поняла?
— Поняла, — Алина опустила голову.
— Ну и…
— Обещаю, что не спущу с цепи, — проговорила она, а потом, вскинув голову, заглянула ему в глаза, — только зря Вы так… я чувствую, что будет лучше, если Вы разрешите его спустить.
— Ничего не лучше. К нам люди заходят, могут напугаться, если увидят собаку без цепи. А мне это ни к чему. Я же не буду всем объяснять, что не бросится он. А если буду, молва пойдет, что не охранник у меня, а так, видимость одна. Так что и думать об этом забудь. И запомни, ты пообещала мне его не спускать.
Ночью Грегор проснулся от какого-то шума во дворе и хриплого рычания. Схватив фонарь и топор, он выскочил во двор. В углу двора, злобно рыча, и роя лапами землю от бессилия, бился на цепи Малыш, пытаясь дотянуться до чего-то в темноте двора. Грегор, перехватив топор поудобнее, бросился туда. В то же мгновение в сторону от него метнулась чья-то тень. Поняв, что может не догнать, того, кто решил бежать. Грегор бросился к псу и, рванув ошейник, спустил его с цепи. Пес бросился вслед убегающему и в момент, когда тот уже перелезал через забор, прыгнул и вцепился ему в спину. Вскрикнув, тот повалился на землю, а пес, отпрыгнув на мгновение, набросился на него вновь, пытаясь схватить за горло. Упавший закричал и прикрыл руками шею, пытаясь закрыть горло от страшных клыков пса.
— Оставь, Малыш, — прикрикнул на пса Грегор, — Нельзя!
Однако пес не обратил ни малейшего внимания на его окрик и в следующее мгновение Грегор понял почему. В неверном свете своего фонаря он увидел лежащую без движения на земле Алину. Ему стало ясно, отчего пес бился в бессильной ярости, и почему теперь, когда он добрался до обидчика своей хозяйки, остановить его будет очень непросто.
В это время во двор выбежали работники, кто с вилами, кто с топором, и замерли с фонарями в руках, не зная, что делать, и лишь наблюдая, как пес рвет руки своей жертвы, пытаясь добраться до шеи.
Грегор не стал больше пытаться остановить пса. Он поставил фонарь на землю рядом с лежавшей девочкой и, склонившись над ней, приподнял ее голову. На ее шее виднелись отчетливые синяки, было похоже, что ее душили, однако сейчас она еле заметно дышала.
— Алина…
Грегор осторожно похлопал ее по щеке, и она тихо застонав, открыла глаза.
— Как ты, девочка?
— Он сбежал? — еле слышно, прошептала она.
— Ну что ты. Его твой Малыш сейчас ест. Скоро сожрет
Алина вздрогнула, приподнялась и, собравшись с силами, громко и отчетливо приказала, — Малыш, нельзя!
В то же мгновение пес разжал хватку и замер над поверженным врагом, лишь грозным рычанием обозначая, что подняться ему, без приказа хозяйки не позволит.
— Ты что же не позвала никого? — Грегор осторожно усадил Алину.
— Я увидела его, когда он уже из дома выбирался. Если бы я кричала, он бы сбежать успел. Он знал, где цепь у Малыша кончается… Я хотела заставить его поближе к нему подойти, но сил у меня не хватило…
— Что ж твой Малыш не лаял?
— Он никогда не лает. В монастыре лаять нельзя.
— Ну спустила бы его тогда… Зачем самой-то было лезть?
— Как я могла? — девочка недоуменно посмотрела на него, — Я же пообещала, что не спущу.
— Да уж… — только и смог проговорить Грегор.
В это время из дома с фонарем выбежала Римма и метнулась к ним:
— Господи, что тут у вас произошло?
— Да вот, вора поймали, — Грегор кивнул на скорчившегося на земле и тихо стонущего человека, с разодранных рук которого текла кровь, и рядом с которым замер ощетинившийся Малыш.
— И что он украл?
— Не знаю еще.
— Вон, мешок его валяется, — кто-то из рабочих кивнул на лежащий у забора мешок.
Грегор подошел к мешку, поднял, развязал и даже присвистнул от неожиданности:
— Да уж, женушка… тут и твоя шкатулочка и все мои деньги… Знатного мы, видать, вора поймали.
— Может помочь ему? — несмело спросила Римма, глядя на окровавленные руки пойманного вора, — а то вон как пес ему руки погрыз… помрет еще…
— Да ему руки вообще откусить не помешало бы… нечего тебе с ним возиться, с ним работники займутся.
— А они смогут? — Римма недоверчиво взглянула на мужа.
— А чего тут мочь? Замотают ему руки чем-нибудь, чтоб кровь остановить, и свяжут покрепче, а с утра пораньше я его к графу отвезу, и пусть у него в подвалах с ним разбираются. Лечить ему руки надо или вообще по самую шею отрубить. Ты вон, девочке лучше помоги, он чуть не придушил ее
— Он душил тебя? — Римма испуганно склонилась к Алине, — ой, бедненькая моя, синяки-то на шее у тебя какие… пойдем скорее, мазью намажу тебе. У меня есть мазь на травах, старушка мне одна дала, синяки враз проходят, пойдем скорее, моя хорошая, — Римма помогла Алине подняться и увела в дом.
На следующий день, в то время, когда Грегор повез пойманного вора к графу, к ним пришла Климентина.
— Здравствуй, соседка, муж-то твой где?
— Здравствуй, — кивнула ей Римма, — Муж к графу уехал. Вора мы ночью поймали, вот он его к графу и повез.
— Вора? — удивленно переспросила Клементина, — И что он у вас украл?
— Да не смог ничего украсть, поймали его мы, вон пес наш поймал, чуть не сожрал бедолагу, — усмехнулась Римма.
— Ну и дела, — Климентина с опаской посмотрела на спокойно лежавшего в тени большого дерева Малыша, — А с виду и не скажешь, что злой он. Недаром значит, Грегор его из монастыря-то взял. Кстати, когда он вернется-то теперь?