В поисках будущего
Шрифт:
Я разрушила их дружбу, и теперь ее нет рядом, когда он больше всего в ней нуждается.
Поэтому я должна ему рассказать.
Я два дня набиралась храбрости, но каждый раз, как видела его, трусила. Он всегда выглядел несчастным, и я не могла не думать о том, как ему, должно быть, плохо. И насколько хуже я уже сделала и насколько все будет еще ужаснее, если я ему скажу. Но я чувствовала себя такой виноватой… И с каждым разом это становилось все отвратительнее.
Поэтому в день перед похоронами, когда мы собрались в Норе, где были почти все, кого мы знаем, я наконец-то решаю сделать это. Я догоняю его, когда он идет наверх, предположительно в туалет. Я знаю, что
Когда я поднимаюсь на верхний этаж, Хьюго уже там, и он сидит за столом и смотрит через комнату, выглядя совершенно потерянным. У него такое же выражение лица, как в последнее время у моего папы. Он даже не замечает меня, пока я тихонько не стучу по косяку, и тогда он удивляется.
– Привет, – бормочет он безо всякого энтузиазма.
Я решаю, что это разрешение войти, вхожу в маленькую комнату и оглядываю ее. Не то что бы я тут раньше не бывала. Когда мы были маленькими, это была наша любимая комната для игр, потому что она была высоко и здесь отлично можно было делать всякие глупости вроде того, чтобы пойти навестить упыря на чердаке. И это все еще самая популярная комната для того, чтобы спрятаться здесь и покурить, потому что это далеко от первого этажа, а окно обеспечивает хорошую вентиляцию. Но все равно почему-то сегодня все в этой комнате выглядит незнакомым.
Думаю, потому, что сегодня я вижу ее впервые с того дня, как умер ее старый хозяин, а может быть, потому, что я никогда не думала о ней, как о комнате дяди Рона. Кошмарные оранжевые стены, маленькая кровать и тонкое покрывало были так не похожи на мужчину, в чьем доме не было и кусочка утвари, украшенной оранжевым. Конечно, он не сам оформлял свой дом, и сейчас меня словно ударила мысль, что если бы он делал это сам, то в его доме все было бы этого цвета. Это странно, правда, думать, что он так много времени проводил здесь, но ведь не похоже, чтобы я его знала.
Наверное, я его совсем не знала…
– Пришлось сбежать? – спрашиваю я и пытаюсь улыбнуться, давая Хьюго понять, что я просто дразнюсь.
Он лишь пожимает плечами:
– Слишком много народу. Уже тошнит от всех, кто смотрит на меня так, будто хочет обнять.
Я почти смеюсь, но не делаю этого. Не думаю, что он старался пошутить – думаю, он совершенно серьезен. Так что я просто стою и ничего не говорю, потому что все странно и я понятия не имею, что сказать. Несколько лет назад между нами с Хьюго не было бы этой странности. Несколько лет назад мы с Хьюго были друзьями и жили девизом «Мы против всего мира». Но однажды все изменилось, и я даже не знаю, когда. Наверное, люди часто вырастают и отдаляются друг от друга, но где-то в глубине души я всегда думала, что со мной и Хьюго такого не случится. Я думала, что в конце концов мы всегда будем Мы, что бы ни случилось.
Но теперь я понимаю, что этого никогда не будет.
Ничто не будет так, как раньше, после этого. Он меня не простит. Наверное, он никогда даже больше со мной не заговорит. Он будет меня ненавидеть, и всякая надежда на то, что наши подростковые разногласия испарятся, и мы снова станем Хьюго и Лили, исчезла. Но я должна это сделать. Я больше не могу держать это в себе, и я должна сказать ему.
– Хьюго, – тихо говорю я и смотрю на пол, покрытый каким-то мерзким оранжевым ковром. – Я должна тебе что-то сказать…
Он смотрит на меня: я вижу
Мне правда хочется блевануть. Но нет. Я могу это сделать. Я делаю глубокий вдох, продолжая смотреть на ковер.
– Аманда не писала в газету, – мне не нужно говорить, о чем я, он и так понимает.
В ответ я получаю только молчание. Я изо всех сил стараюсь сконцентрироваться на ковре, пересчитывая нити или что-то вроде того, но долго я этого делать не могу, и наконец я поднимаю глаза, чтобы увидеть, что он просто смотрит на меня. Он выглядит бледным и усталым, и с целую минуту он ничего не говорит, пока не произносит:
– Это ты?
Мой инстинкт велит мне соврать, отрицать какое-либо участие в этом. Но я не могу, потому что пути назад уже нет. Я с самого начала знала, что если скажу ему, что это не Аманда отправила письмо, то придется сказать, кто на самом деле это сделал.
Поэтому я киваю, едва заметно склоняя голову.
И он снова ничего не говорит еще несколько секунд, а потом на пару мгновений прикрывает глаза. Когда он открывает их, он смотрит на меня так, будто не может поверить своим ушам. И я была неправа: тот взгляд преданного человека, которым он смотрел на Аманду, – ничто по сравнению с тем, как он смотрит на меня сейчас.
– Твою мать… - шепчет он и опускает голову себе на руки.
– Прости меня, – говорю я, и слезы грозятся начать течь по моему лицу. Мой голос звучит задушено, и я не знаю, что еще сказать. Мне очень жаль, но он мне не поверит. Я бы хотела, чтобы у меня было объяснение, но у меня его нет. Мне нечего сказать, и, наверное, это хуже всего.
Я стою там еще несколько минут, ожидая, что он что-нибудь скажет, но он молчит. Он просто держит свою голову на руках и не смотрит на меня. И я ухожу. Мне нечем объясниться, и я знаю, что он не хочет меня видеть. Спускаюсь назад, вниз, к толпам людей, запрудивших первый этаж Норы, и стараюсь затеряться среди них.
Я это сделала. Я сказала правду, и теперь я ничего больше не могу сделать.
Только намного позже, когда я сидела с бабушкой и изо всех сил пыталась утешить ее, я на самом деле заплакала. Мне ее ужасно жаль, и я не могу поверить, что она может быть сильной после потери двух своих сыновей. Вы не должны хоронить своих детей: это против природы. А она прошла через это дважды, так что представляю, как это тяжело. Но она довольно хорошо держится, пока время от времени не срывается на кухне. Тогда все, кто есть вокруг, сбегаются к ней, стараясь помочь, и я одна из них. Я обнимаю ее и говорю, что все будет хорошо. А потом я начинаю плакать, потому что честно не знаю, будет ли все хорошо. На самом деле я думаю, что не будет…
И тут появляется Роуз.
И я сразу понимаю, что Хьюго ей сказал. Она в ярости. Ее волосы всклокочены, а глаза сверкают. И она влетает в кухню с таким видом, будто хочет кого-то убить. Конечно, меня… Скорпиус и Хьюго появляются прямо за ней, и Скорпиус выглядит несколько встревоженным. А Хьюго просто грустным. А все вокруг растеряны. Я встаю и пытаюсь что-то сказать, но у меня нет ни единого шанса.
Я почувствовала пощечину еще до того, как поняла, что будет.
Она бьет меня так сильно, как может, и моя щека тут же начинает гореть, как в огне. На самом деле она так сильно меня ударила, что я с секунду не могу ясно видеть. Я слышу шокированные вздохи родственников и друзей, которые находятся в комнате, но у меня нет времени даже осознать это, потому что в следующую секунду она так меня толкает, что я отлетаю к столу. Боль тут же пронзает мою спину, и на секунду кажется, что она сейчас меня по-настоящему изобьет. Роуз выше меня сантиметров на десять-пятнадцать, и она намного злее меня. У нее характер, как ни у кого, и она может по-настоящему пугать, когда захочет.