В Поисках Роста

Истерли Уильям

При таком компромиссе каждый представитель группы будет выбирать та­кую политику, чтобы максимизировать свой доход, не заботясь о том, как его выбор повлияет на доходы остальных. Например, высокие отрицательные ре­альные процентные ставки, установленные представителем номер 4, создают стимулы держать деньги за границей. Ганские экспортеры будут скрывать ис­тинный размер выручки и оставлять разницу на зарубежных банковских сче­тах. Это снижает доход чиновника 1, отвечающего за премию черного рынка, потому что его доход зависит от экспортеров, которые вынуждены конверти­ровать выручку по официальному обменному курсу. Чиновник 1 перепродает валюту по курсу черного рынка, чтобы получить прибыль. Чем меньше денег поступает в страну

от экспортеров, тем меньшую прибыль он будет получать.

У чиновника 2 доход тоже будет меньше, потому что от печатания денег до­ход тем больше, чем больше денег в стране. Если деньги держат вне страны, чи­новник 2 получает меньше дохода от «инфляционного налога». И чиновник 3 не может установить достаточно высокий дефицит бюджета, потому что внут­реннее финансирование бюджетного дефицита также осуществляется из внут­ренних финансовых активов. Чиновник 4 устанавливает реальную процент­ную ставку на таком уровне, чтобы получать максимум прибыли от дешевых займов, не принимая во внимание последствия своих действий для чиновни­ков 1, 2 и 3. Поэтому чиновник 4 устанавливает реальную процентную ставку на более низкой отметке, чем сделал бы, если бы задумывался о том, как его дей­ствия влияют на других чиновников.

Мы можем разыграть историю иначе и сказать, что чиновник 1 тоже не при­нимает во внимание эффект существования премии черного рынка для чинов­ника 4. При высоком размере премии черного рынка для экспортеров снова возникает мощный стимул продавать часть своего товара «под прилавком» и класть деньги на иностранный банковский счет. Это означает, что на внутрен­них банковских счетах будет меньше денег, а следовательно, чиновнику 4 бу­дет доступен меньший объем средств для получения дешевых займов и даль­нейшего реинвестирования полученных средств в высокоприбыльные активы. Чиновник 1 устанавливает премию черного рынка на более высоком уровне, чем сделал бы, если бы думал о том, как его действия отразятся на чиновнике 4. Все чиновники используют общий ресурс, не принимая во внимание после­дствия своих действий для остальных.

Сравните это с тем, что случилось бы, если бы ганский лидер был силен, а группы интересов слабы. Он контролировал бы размер премии черного рынка, скорость печатания денег и инфляцию, дефицит бюджета и реальную процент­ную ставку в Гане. Он принимал бы во внимание влияние одного показателя на остальные, потому что получал бы доход от них от всех. Он установил бы более низкий уровень реальной процентной ставки, более низкий уровень инфляции, более низкий дефицит бюджета и более низкую премию черного рынка, чем по­лучается в случае с четырьмя чиновниками. Поляризация между отдельными группами интересов создает множественность деятелей. А они выбирают более губительные для роста варианты политики, чем сделал бы один деятель.

Не спешите делать вывод, что лучшей системой для экономического разви­тия является автократия. Автократы могут стремиться к удовлетворению мно­жественных групп интересов точно так же, как происходит и при демократии. Ключевое расхождение здесь заключается не в различиях между автократией и демократией (нет данных, что одно для роста лучше, чем другое). Оно заклю­чается в разнице между слабым центральным правительством, состоящим из коалиции поляризованных фракций, и сильным центральным правительст­вом, в котором царит консенсус.

Поляризация в слабых правительствах объясняет, почему правительства так часто совершают нелогичные поступки, убивая курицу, несущую золотые яй­ца. Поляризация может объяснить, почему был уничтожен экспорт какао в Га­не, упавший с 19 % ВВП в 1950-е гг. до 3 % ВВП в 1980-е. Каждая группа в пра­вительстве получала свой доход от налога на экспортеров какао, не принимая во внимание влияние своих действий на остальные группы. Возможно, одна группа учредила закупочную комиссию по какао и определила цену, которую будут получать

экспортеры. Представьте себе, что другая группа контролиру­ет премию черного рынка и потому определяет, чему будет равна цена произ­водителя в твердой валюте. Если эти две фракции действуют независимо друг от друга, они будут облагать производителей какао более тяжелым налогом, чем если бы налог на какао ввел один чиновник. Каждая фракция старалась по­лучить от какао как можно больше. Уничтожение экспорта какао в Гане — это примерно то же самое, что максимально быстрая добыча нефти из общего мес­торождения.

Время пообедать

Сходная логика может объяснить, как в поляризованной экономике вы­ходит из-под контроля бюджетный дефицит. Я приведу еще одну аналогию. Предположим, мы вшестером идем обедать и заранее решаем, что каждый из нас оплатит равную долю счета. Когда мы заказываем обед, я знаю, что буду платить только одну шестую за любое блюдо, которое закажу. Если я закажу омара за 24 доллара вместо равиоли за 12, я приплачу всего два доллара. Каж­дый производит тот же подсчет, и в результате каждый платит больше, чем ес­ли бы платил только за себя. Это еще одна вариация на тему общего нефтяного ресурса. Я принимаю во внимание последствия своих действий для собствен­ного бюджета, а не для бюджета группы.

Похожая ситуация возникает, когда множество представителей групп опре­деляют национальный бюджет. Если существует шесть групп интересов рав­ной величины, я буду нести только одну шестую стоимости любого проекта, который предложу от лица своей группы. Каждый из остальных пяти предста­вителей рассуждает так же. Поэтому у нас больший бюджет и больший дефи­цит бюджета, чем если бы весь бюджет определял кто-то один. Каждый из нас, представителей, только реагирует на стимулы, но результаты для нации полу­чаются не слишком хорошими.

Войны на истощение

Альберто Алесина из Гарварда и Аллан Дрейзен из университета Мериленда отмечают еще один способ, которым множественные деятели могут привести к укоренению плохой политики. Их понимание заключается в том, что между множественными группами интересов ведутся войны на истощение.

Представим себе, что в экономике существует высокая инфляция, которая уничтожает рост. И что есть две выраженные группы интересов. Их возглавля­ем вы и я. Каждый из нас может снизить инфляцию, отказавшись от своего лю­бимого проекта, который финансируется печатанием денег. Сделает ли это кто-нибудь из нас? Не обязательно. Каждый будет надеяться, что откажется от своего проекта и остановит инфляцию другой. Таким образом, тот, кто не отка­зался, пожнет все плоды реализуемого проекта и низкой инфляции. Мы учас­твуем в войне на истощение, надеясь, что у соперника быстрее закончатся со­лдаты и боеприпасы.

Для того чтобы представить, как это происходит, давайте вспомним о ре­альной войне на истощение — войне во Вьетнаме. Поначалу эта война была популярной среди американских избирателей, а жители Северного Вьетнама и Вьетконга также были настроены на борьбу до конца. По мере того как война продолжалась и успех ее стал оцениваться соотношением убитых в бою вра­жеских бойцов и наших (печально знаменитые списки погибших), политичес­кие слабости и сильные стороны оппонентов стали более заметны. В пользу Северного Вьетнама и Вьетконга было большое и националистически настро­енное население. Несмотря на массовые потери, оно продолжало поставлять армии новых солдат. Напротив, убийство американских солдат вызывало до­ма растущее недовольство, и идея бесконечно отправлять рядовых на смерть очень не нравилась публике. Хо Ши Мин понял это раньше, чем Линдон Джон­сон. После того как эти господа покинули свои посты, обеим сторонам стало ясно, что в войне на истощение Северный Вьетнам может продержаться доль­ше США. Обе стороны сели за стол переговоров и подписали соглашение о вы­воде американских войск.