В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора
Шрифт:
Бабингтона и его сообщников судили двумя группами 13–15 сентября. Джона Сэвиджа привлекли к суду первым, поскольку он, как утверждалось, замышлял покушение на жизнь королевы еще до того, как стал сообщником Бабингтона. Всех заговорщиков обвиняли в сговоре с целью убить Елизавету, в попытке поднять мятеж в английских войсках с помощью иностранных властей и в попытке освободить Марию Стюарт и посадить ее на английский трон. [936] Их измена привела Елизавету в такую ярость, что она сочла, что обычного в таких случаях приговора недостаточно. Накануне суда она написала Сесилу и приказала передать судье, чтобы тот вынес ожидаемый приговор, но добавил: «Учитывая особые злодеяния преступников, неслыханные в нашей стране, есть основания полагать, что способ их казни, в виде примера, будет определяться ее величеством и Тайным советом». [937] Сесил ответил, что обычное наказание – повешение, потрошение и четвертование – «достаточно жестоко», хотя жертвы чаще всего умирают до того, как из них вынимают внутренности и их кастрируют. «Я обещал ее величеству, – сообщил он Хаттону, – что все будет проделано как обычно и что продолжительность» мучений предателей в присутствии толпы зрителей «наведет такой же ужас, как и любой невиданный способ казни». Тем не менее Елизавета настаивала на том, чтобы судья и члены Тайного совета прислушались к ее королевской воле. Она хотела, чтобы тела заговорщиков
936
См.: BL Add. MS 48027, l. 296r – 313r; Pollen, ‘Papal Negotiations with Mary Queen of Scots’, 49–97.
937
BL Egerton MS 2124, l. 28r – v; Conyers Read, The Bardon Papers: Documents relating to the imprisonment and trial of Mary Queen of Scots (London, 1909), 45.
938
BL Egerton MS 2124, l. 28r – v.
У храма Святого Эгидия в Полях соорудили виселицы; приговоренных на телеге провезли из Тауэра по лондонским улицам. Джона Балларда и Бабингтона казнили первыми 20 сентября; их мучения потрясли даже зевак, забрызганных кровью жертв. Баллард умер первым. Его ненадолго повесили, а потом, пока он был еще жив и в сознании, вынули из петли, отсекли ему гениталии, выпустили кишки и, наконец, у него вырезали сердце. Затем его внутренности бросили в костер, а тело разрубили на куски. Глядя на мучительную смерть Балларда, Энтони Бабингтон не встал на колени, чтобы помолиться, а остался стоять в шляпе, «как будто он был очевидцем казни». Он готовился встретить свою участь. Когда его вынули из петли и передали палачу, он снова и снова кричал: «Parce mihi Domine Iesu!» – «Пощади меня, Господь Иисус!» Невзирая на его мольбы, его разрубили на куски. [939] Когда Елизавета узнала о том, что жестокость казни потрясла даже лондонскую чернь, она распорядилась, чтобы остальных заговорщиков просто повесили.
939
BL Add. MS 48027, l. 263r – 271v; см. также: BL Harley 290, l. 170r – 173v.
Летом 1586 г. королева не совершала длительных переездов, а осталась в своей королевской резиденции в долине Темзы, а суровую осень провела в Виндзоре. Именно оттуда 6 октября Елизавета написала Марии Стюарт. Ей «дали понять», что Мария злоумышляла против нее «в самом ужасном и противоестественном заговоре с целью ее убийства». [940] Теперь, в соответствии с Актом о безопасности королевы, Марию надлежало судить.
Через пять дней после письма Елизаветы в замок Фотерингей в Нортгемптоншир послали специальную комиссию, которая должна была «всесторонне изучить дело и установить размер ущерба, причиненного нашей королевской особе», а затем вынести свой вердикт. [941] Мария тут же заявила о незаконности подобных действий, так как она – королева другого государства. Она требовала предоставить ей право выступить в парламенте или перед королевой и Тайным советом. Она отрицала, что ей известно что-либо о Бабингтоне, что она получала от него письма; она отклонила обвинение в том, что писала ему. Когда Елизавета распорядилась, чтобы Сесил не выносил приговора относительно вины самой Марии, комиссия вернулась в Лондон. Слушания возобновились через десять дней в Звездной палате Вестминстерского дворца, где все доказательства были рассмотрены в отсутствие Марии. Наконец следователи вынесли вердикт: «По общему согласию и одобрению, они объявляют и утверждают свой приговор и суждение… разнообразные злодеяния были измыслены в Англии Энтони Бабингтоном и другими… с ведома вышеупомянутой Марии, притязающей на корону означенного государства, с целью причинения вреда, смерти и уничтожения ее королевского величества». [942]
940
BL Harleian MS 290, l. 187r.
941
BL Add. MS 48027, l. 569r; см.: Howell, State Trials, I, 1166–1169.
942
BL Add. MS 48027, l. 569v.
29 октября, когда вновь созвали парламент, королеве тут же подали петицию. Ее просили осудить Марию и подписать смертный приговор. [943] Елизавету предупредили: если королева Шотландии избежит наказания, ее величество «ждут другие заговоры» и другие «тайные и опасные измышления, более тайные и более опасные, чем прежде». [944] Королева потребовала взамен, чтобы ее кузину судили на основании «Обязательства содействия» и убили «частным порядком». Сесил же настаивал, что Елизавета должна подписать приказ о публичной казни. С этой целью он распространил слух, что испанские войска якобы высадились в Уэльсе. Кроме того, раскрыли еще один заговор с целью убийства Елизаветы. Составили черновик приказа о смерти Марии, он ждал лишь подписи королевы. [945]
943
Simonds D’Ewes, The journals of all the parliaments during the reign of Queen Elizabeth both of the House of Lords and House of Commons (London, 1682), 97–98.
944
Quoted in Neale, Elizabeth I and her Parliaments, II, 113.
945
Ibid., 194; Elizabeth I: Collected Works, 189.
Глава 40
Взорвать кровать
Зимой 1586 г., когда Елизавета наконец решила действовать против Марии, Уильям Стаффорд, второй сын камер-фрейлины Дороти Стаффорд, «распутный недовольный молодой человек», оказался замешанным в заговоре с целью убийства Елизаветы. [946] Замысел принадлежал Майклу Муди, бывшему слуге сэра Эдварда Стаффорда, которого держали в Ньюгейтской тюрьме как инакомыслящего должника и должны были вскоре освободить. Муди собирался поступить на службу при дворе, проникнуть во внутренние покои королевы и заложить порох под кроватью в королевской опочивальне. [947]
946
TNA SP 12/197, l. 15, 42, 24, 41, 40, 46, 48, 50; TNA SP 15/30, l. 17; CP 14/44, см.: HMC Salisbury, III, 214.
947
CP 15/77, см.: HMC Salisbury, III, 233; CSP Dom, 1581–1590, 379–380; CSP Dom Addenda, 1580–1625, 199–202;
Судя по всему, Уильям Стаффорд, которого заговорщики посвятили в свои планы, раскрыл их французскому послу Шатонефу и его секретарю Леонарду де Траппу. Он рассказал послу о своем «намерении убить королеву на религиозной почве с той целью, чтобы на престол взошла королева Шотландии». Когда французский посол заметил, что, если королеву взорвут в ее опочивальне, вместе с ней погибнет и мать Стаффорда, «поскольку они с королевой спят в одной комнате». После этого Стаффорд согласился, что лучше будет заколоть королеву кинжалом. [948]
948
BL Kings MS 119, l. 50; TNA SP 12/197, l. 9, 41. BL Cotton MS Galba E VI, l. 333. CSP Dom, 1581–1590, 379–380; CSP Dom Addenda, 1580–1625, 199–202; CSP Span, 1587–1603, 13, 14, 82.
В самом начале нового года, после того как замысел изменили, Уильям Стаффорд во всем признался Уолсингему. Он сообщил, что некий «безнравственный» человек собрался убить королеву, и добавил, что «ее величеству следует остерегаться тех, кто находится рядом с нею». [949] Уильяма Стаффорда, Муди и де Траппа вскоре арестовали и посадили в Тауэр, а Шатонефа – под домашний арест. Охрану королевы удвоили. На допросе, проводимом комитетом Тайного совета, французский посол подтвердил, что Уильям Стаффорд приходил к нему со своим безрассудным замыслом. Впрочем, Шатонеф, по его словам, всячески отговаривал молодого человека. И все же французского посла обвинили в том, что он скрыл важные сведения о заговоре. Возможно, Стаффорд действовал как провокатор по поручению Уолсингема. За два года до того, в июне 1585 г., он признавался в том, что испытывает глубокую признательность к Уолсингему. Он писал: «Всегда в Вашем распоряжении; на земле нет человека, коему я был бы столь же признателен. Если я доживу до того, что кровь моя прольется ради Вашего дела, я сочту, что это лишь малая толика в возмещение за огромные блага, полученные мною из ваших рук». [950] Муди также был известен Уолсингему; глава шпионской сети платил ему за то, что он в 1580–1584 гг. возил письма из Лондона в Париж и обратно.
949
CP 15/78, см.: HMC Salisbury, III, 216.
950
Read, Mr Secretary Walsingham, III, 60.
7 февраля 1587 г. Мендоса писал Филиппу Испанскому из Парижа о том, как Елизавета послала Уильяма Ваада сообщить французскому королю о причине арестов.
«Брат [Уильям Стаффорд] здешнего английского посла [Эдварда Стаффорда] и сын заведующей гардеробной королевы [Дороти Стаффорд] (впрочем, все они много лет не разговаривают с ним вследствие его дурного поведения) притворился католиком и часто посещал дом французского посла, с которым завязал тесную дружбу».
Он признался в том, что намеревается убить Елизавету, поместив «бочки с порохом в покоях его матери, которые находятся под королевской опочивальней, чтобы она таким образом взлетела на воздух». [951] В ходе следствия Муди снова посадили в тюрьму, где он просидел еще три года. За Шатонефом установили слежку, ему запретили сообщаться с французским двором. Он понимал, что ему расставили ловушку. Те, кто задумал заговор, собирались оказать давление на Елизавету, а также в критический период успешно нейтрализовать французского посла. Секретаря де Траппа позже без шума освободили из Тауэра, а через два месяца, когда опасность миновала, правительство объявило, что произошло ужасное недоразумение, и постаралось сгладить отношения с Францией. Как Уолсингем позже признавался послу, весь эпизод был задуман Стаффордом в попытке выманить деньги. [952]
951
CSP Span, 1587–1603, 149.
952
BL Kings MS 119, l. 50.
В январе Елизавета через Ваада отправила письмо сэру Эдварду Стаффорду. Она писала, что, «хотя она не сомневается в его верности и невиновности, однако, поскольку преступник его брат, она сочла, чтобы переписку по его поводу вел другой посланник, который будет держать его в курсе дела». Королева упоминала и о том, как поступок Уильяма Стаффорда повлиял на его мать Дороти: «Ваша матушка, чье горе близко нам как наше собственное, прибавляет к нашим свои слова любви и наилучшие пожелания вам, который занимает такой пост». [953] «Душевное горе» леди Стаффорд и огорчение по случаю «скандального участия» сына в заговоре против ее любимой королевы было так велико, что она перестала просить королеву вернуть земли и имения, отошедшие короне вследствие лишения гражданских прав за государственную измену. [954]
953
CSP Foreign, 1583–1584, 190; CSP Span, 1587–1603, 13–15.
954
CP 14/43, цит. по: HMC Salisbury, III, 214.
Хотя сама леди Дороти оставалась самоотверженно преданной Елизавете, ее сыновья злились на нее, считая плохой матерью. Их раздражение вызывала ее верность королеве. Скорее всего, «заговор Стаффорда» задумал Уолсингем; с помощью такой уловки он рассчитывал убедить королеву в том, что Мария Стюарт крайне опасна. Однако, если вспомнить, как огорчилась леди Стаффорд, которая могла бы повлиять на королеву, открыть ей глаза, скорее всего, Елизавете вначале не рассказали о сути заговора. После «дела Стаффорда» власти также получили возможность поместить Шатонефа под домашний арест и разорвать его связи с Францией в то время, когда предпринимались действия против низложенной королевы Шотландии. В мае, когда Елизавета вернула французскому послу свое расположение, она шутила с ним о произошедшем, ведя себя так, словно заговор не имел никакого значения. [955] Если все это правда, Уильям Стаффорд предстает не заговорщиком, чего вначале боялась Елизавета, но ключевой фигурой в шпионской сети Уолсингема. В конце концов Уильяму Стаффорду не предъявили никаких обвинений, но, по неизвестным причинам, он оставался в Тауэре еще не менее полутора лет. [956]
955
CSP Span, 1587–1603, 82.
956
CSP Dom, 1581–1590, 531.