В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу (пер. Лютш)
Шрифт:
Здсь стоимъ мы на томъ самомъ мст, откуда христіанство получило свое поэтическое представленіе о «вчномъ огн». Здсь, въ земл гнздился огонь, не требовавшій никакой пищи, онъ горлъ самъ собою и никогда не угасалъ, этотъ огонь былъ священенъ. Древніе были такъ мало освдомлены въ наукахъ, они не вдали, что нефть происходитъ отъ доисторическаго растенія, точно такъ же, какъ и каменный уголь. Они не знали даже, что наука позже отвергла эту теорію и создала другую: что нефть образуется въ земл изъ животныхъ веществъ, пряме сказать, изъ рыбы. Древніе были такъ мало свдущи въ наук. Они научились только распознавать «густую воду», опускали въ нее горящее полно, — и что же, она горла, горла вчно. Они привели это въ связь съ Митрой,
Тогда случилось, что добрые иранцы породили своего великаго основателя ихъ религіи Зардустра, или Заратустру. Онъ нашелъ, что народъ его служитъ чужимъ богамъ, какъ и вс основатели религій находятъ это относительно своего народа — и сталъ поучать, что не должно имть столькихъ боговъ. Онъ опредлилъ, что существуетъ только богъ добра, по имени Ормуздъ, и богъ зла, называемый Ариманомъ. Этого достаточно. Съ теченіемъ времени понадобилось, однако, еще и третье божество, которое должно было господствовать надъ другими, и назвалось Митрой. И Митра, воистину, былъ великъ въ Иран.
Этому-то самому Митр и поклонялись здсь, въ Баку, у источника вчнаго огня.
А Заратустра творилъ дале и создалъ весьма отрадную религію. Кром трехъ божествъ, изъ которыхъ Митра былъ верховнымъ, существуетъ три рода добрыхъ, сверхъестественныхъ существъ, ангеловъ, стоящихъ выше людей; дале, три рода злыхъ сверхъестественныхъ существъ, демоновъ, чертей. Коротко сказать, Заратустра научилъ христіанство многимъ хорошимъ вещамъ.
И все шло хорошо и прекрасно.
Но иранцы не могли удовольствоваться одними только божествами. Они пожелали имть также богиню. O`u est la femme? сказали они. И они возвели женщину въ богиню и нарекли ее Анаитисъ. Но стоило разъ приняться за исправленіе ученія Заратустры, какъ появилось еще боле боговъ, заимствованныхъ откуда попало, изъ Вавилона, изъ Греціи и т. д., и народъ вновь впалъ въ идолопоклонство и многобожіе. Иранскіе цари презирали ученіе Заратустры, оно не было заимствованнымъ отъ другихъ, что же особеннаго могло въ немъ быть? Цари покровительствовали эллинизму, а народъ и самъ нашелъ въ своей религіи маленькую прорху и на эту-то прорху принялся указывать пальцами и много шумлъ по этому поводу.
Первоначальное происхожденіе добра и зла, а также соотношеніе между добрымъ и злымъ божествомъ, вотъ что не удалось ясно растолковать Заратустр. Иранцы сказали про себя: если добро и зло происходятъ отъ Ормузда, то-есть, изъ одного и того же источника, то они теряютъ свой характеръ абсолютной противоположности — будь же такъ добръ, объясни намъ это маленькое недоразумніе, — мы считали это пробломъ, погршностью. Ахъ, добрые иранцы не знали нашей мудрости въ этомъ вопрос, - мы очень просто приводимъ такой пустякъ въ порядокъ, посредствомъ зми и яблока…
Тмъ временемъ ученіе Заратустры много потеряло въ глазахъ людей, а когда магометанскіе калифы захватили власть въ стран въ свои руки, то оно было почти совершенно искоренено. Но немного врующихъ переселились въ Индію, храня ученіе Заратустры свято въ сердцахъ, и тамъ живутъ и понын подъ именемъ парсовъ; часть ихъ существуетъ еще въ Персіи, всего нсколько тысячъ, — это такъ называемые гебры, огнепоклонники. Немногіе изъ нихъ жили почти до послдняго времени здсь, близъ храма огнепоклонниковъ, въ Баку.
Сюда притекали на молитву парсы изъ Индіи и гебры изъ Персіи. Для этихъ благочестивыхъ людей Митра былъ попрежнему богомъ всхъ боговъ, вчнымъ, какъ солнце и какъ вчный огонь. Гд же были еще люди, обладавшіе подобнымъ святымъ мстомъ? Магометане имли только одну Медину, а въ Медин только одну гробницу; здсь же былъ живой огонь, нчто врод
Когда же они подходили къ храму, то кругомъ этого благословеннаго дома были маленькія кельи и жилища, въ которыхъ они могли поселиться. Въ каждой кель горлъ маленькій свтильникъ изъ нефти, маленькое, никогда не угасавшее солнце. Здсь-то лежали гебры и парсы ницъ на земл, и были словно оторваны отъ міра.
Тогда-то явилась на ихъ святое мсто Америка и заревла. Однажды, когда паломники пришли вновь, они наткнулись вплоть у самаго своего святилища на керосиновую фабрику. Вс маленькія солнца въ кельяхъ угасли, вс струи газа были отведены на фабрику.
Тогда гебры и парсы постепенно стали покидать это мсто. Разбитые, ушли они обратно въ свой уголокъ въ стран. Ихъ святилище близъ Баку обратилось теперь для нихъ въ легенду. Но живой огонь все же будетъ священенъ для нихъ, пока послдній изъ врующихъ въ него не умретъ.
XVIІ
Мы никакъ не можемъ получить денегъ по своему аккредитиву, тому французскому документу, на которомъ значится благословенная Богомъ крупная сумма. Даже филіальное отдленіе нашего Тифлисскаго банка въ Баку, которое никогда раньше не видывало подобной бумаги, не осмлилось уплатить намъ по ней деньги, а отослало насъ обратно въ Тифлисъ.
Такимъ образомъ, намъ ничего боле не остается, какъ снова отправиться въ Тифлисъ.
Но деньги нужны намъ были теперь же, счетъ въ гостиниц требовалъ уплаты, да кром того хотлось кое-что купить въ город. По совту инженера обратился я къ довренному нобелевской фирмы, который былъ, помимо этого, и шведско-норвежскимъ консуломъ въ Баку, и попросилъ у него взаймы сто рублей. Деньги получилъ я по первому слову, и съ меня даже не захотли взять расписки. Господинъ Хагелинъ — свтскій, любезный человкъ, который далъ намъ кром того рекомендательное письмо къ одному видному лицу въ Тифлис. Во всемъ его существ не было ничего поспшнаго; онъ далъ себ срокъ выслушать мое маленькое объясненіе, что я нуждаюсь въ деньгахъ и вышлю ему ихъ въ Тифлиса. Хорошо, сказалъ онъ, и вынулъ ассигнаціи изъ своего стола. Я хотлъ показать ему свой аккредитивъ, но онъ заявилъ, что этого не нужно, и только когда я развернулъ передъ его глазами бумагу, бросилъ онъ на нее мимолетный взглядъ. Не отрицаю, что я испытывалъ весьма пріятное чувство, видя, что ко мн относятся съ полнымъ довріемъ, вмсто того, чтобы сразу освдомиться объ аккредитив. И все-таки мн и въ голову не пришло, хоть на мгновеніе усомниться, что я нахожусь лицомъ къ лицу съ крупнымъ дльцомъ. Взоръ, брошенный имъ на бумагу, попалъ какъ разъ на приведенную въ ней сумму, punctum salieus.
На обратномъ пути въ Тифлисъ въ нашемъ купэ сидли два замчательно одтыхъ человка, то были желто-коричневые азіаты; у одного сверхъ шелковаго исподняго платья надтъ былъ блый, а у другого срый кафтанъ. Шаровары были такъ широки, какъ юбки, на ногахъ были сапоги изъ краснаго сафьяна, голенища которыхъ закрывали часть шароваръ, а сзади на пяткахъ были вышиты. Вокругъ таліи поясъ, но безъ оружія. У обоихъ шапки врод чалмы, а пальцы унизаны были кольцами съ бирюзой.