В третью стражу. Трилогия

Намор Александр

– Спасибо, - мужчина подошел к стойке и взял протянутую хозяином трубку. Теперь стало видно, что он в военной форме, а на поясе - кобура с револьвером.

– Да, - ответил он в трубку по-испански.
– Риклер на проводе.

– Нет, - произнёс он через какое-то время, выслушав собеседника.
– Никаких проблем.

– Кортеж выехал в пять тридцать утра, - сказал он тихо, вернувшись за столик.
– К обеду будут здесь.

Сейчас он говорил по-немецки, но чувствовалось, что этот язык - как, впрочем, и испанский - ему не родной.

–

Тогда, еще по кружке?
– предложил черноволосый.
– Ты заказывай, а я выйду, "свистну" ребятам.

– Давай, - согласился Янек Блум и поманил рукой хозяина таверны.
– Еще два пива, дон Лазаро, - сказал он, переходя на испанский.
– И, может быть, у вас есть кровяная колбаса?

– Обжора, - фыркнул Курт Хениг, вставая из-за стола, и пошел на улицу.

5.

Алексей Николаевич Володин, он же

Федор Кравцов он же Тео, он же дон Теодоро или полковник Теодоро, полевой госпиталь республиканской армии

в

Эль-Эспинар, Испанская республика, процедурный кабинет, 21 января 1937 года 10.20 утра.

– Разрешите, товарищ военврач 2-го ранга?
– спросил Вересов, заглядывая в кабинет.

– Проходите, товарищ...
– Кравцов покачал головой и едва заметно усмехнулся, - техник-интендант 2-го ранга.

Вересов вошел в процедурную и плотно закрыл за собой дверь.

Кравцов сидел за столом и что-то записывал в раскрытый блокнот. Он был одет в армейскую форму, с двумя шпалами и медицинскими эмблемами в петлицах, поверх накинул белый врачебный халат.

– Нравлюсь?
– улыбнулся он Вересову и закрыл блокнот.

– Вы не девушка, - улыбнулся в ответ лейтенант, - зачем вам нравиться?

Он тоже был в чужой форме и с чужими знаками различия, но при их службе к маскараду привыкаешь быстро.

– Можно?
– Вересов обвел глазами комнату.

– Нужно, - кивнул Кравцов.
– Садись. Кури. Рассказывай.

В процедурной стояла обычная мебель, оставшаяся от прежних хозяев, но догадаться в каком качестве использовали эту комнату при "графах с маркизами" не представлялось возможным.

– Спасибо,

Алексей Николаевич

, - имя-отчество Кравцова старший лейтенант выделил особой интонацией, но сам "виновник торжества" даже бровью не повел.

Вересов достал пачку папирос, вытащил одну, обстучал и неторопливо закурил.

– Группу "Интеллигента" выявили, - сказал он, выдохнув облачко сизоватого дыма и присаживаясь к столу.

– Уверен, что это именно он? Не ошибаешься?
– Кравцов тоже достал портсигар, но закуривать не спешил.

– Не уверен, но похожи... Хотя, черт их знает!
– Вересов заметно нервничал, и Кравцов прекрасно понимал, почему. Операция входила в завершающую фазу, и все - буквально все - легло теперь грузом невероятной ответственности на плечи старшего лейтенанта Государственной

Безопасности.

– Сколько их?
– спросил Кравцов.

– Семеро, - ответил Вересов, - или восемь. Двоих мы опознали. Матео Стоцци... исключен из ИКП вместе с Бордигой. В одна тысяча девятьсот двадцать девятом закончил специальные курсы при Разведупре штаба Красной Армии. Следы теряются в начале тридцатых. Есть мнение, что работал в Мексике и Аргентине.

– Серьезная птица...
– Кравцов открыл портсигар, но чисто машинально.
– А я все думал, что за спец у них такой завелся? Знаешь, Иван Константинович, я ведь его помню. Встречались году в двадцать восьмом или девятом... Колоритный псих, вот и запомнился. Кто второй?

– Ференц Йокаи из Будапешта. Троцкист. Засветился в Париже в окружении Седова...

– Они уже получили сообщение?

– Получили, - кивнул Вересов.
– Я хотел спросить... а что же товарищ Якир?

– Спросил, - Кравцов достал сигарету, закурил.
– Командарма предупредят. Сюда он не приедет, но выяснится это в самый последний момент. И группу следует кончать никак не раньше начала концерта. Это ты понимаешь?

– Понимаю.

– Тогда повторим, - предложил Кравцов.
– Допустим, концерт начинается в два часа дня...

– Примерно без четверти двенадцать они получат отмашку из Штаба фронта и начнут выдвигаться к развилке. Другого места мы им, в принципе, не оставили, но на всякий случай, у меня приготовлен запасной "кортеж". Вблизи, конечно, не прокатит, но издали вполне. А нам всего-то и надо, - занять их на пару минут делом.

– Кто у тебя в поле?
– "товарищ военврач", мысленно одобрительно кивал, но внешне оставался бесстрастно-холодным, чтобы не распускать молодого сотрудника.

– Ломов и Шварц.

– А в "кортеже" кто?

– Гера Овсиенко.

– Тогда, порядок, - согласился Кравцов, но и он чувствовал такой уровень напряжения, что впору пару из ушей повалить от сварившихся "вкрутую" мозгов.
– Дальше, пожалуйста.

– Кончаем их "в поле"...
– лейтенанту все эти репетиции уже смертельно надоели, но он стоически продолжал повторять "домашние заготовки".

– Работаем максимально тихо, но, с другой стороны, расстояние почти километр по прямой, и на пути холм, поросший деревьями... Должно хватить. Вчера проверяли. В госпитале выстрелы не слышны, но на всякий случай у нас есть два "испанских" патруля. Они любят пострелять, это все знают. Скажут, поймали террористов. Одного доставляем сюда, если удастся - двоих. Но и остальных потом к делу подошьем. Главное, чтобы здесь - на концерте - паника началась, но это, я уверен, в наших силах. Среди зрителей будет сидеть несколько наших людей, они же потом и свидетелями будут. Двое - испанцы, один - поляк. С нами никак не ассоциируются, с коммунистами тоже. Поляк вообще анархист. Испанцы из профсоюзов. Они подтвердят, что стрелял... Ну, кто там будет поцелее, того и стрелком назначим.