В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
"И заодно устроить этакую проверку на вшивость... Они там в стратегические игры играют, а мы здесь вынуждены подставлять свои головы и задницы!"
Впрочем, причину согласия друзей оказать помощь советской военной разведке не только дозированным сбросом актуальной информации, но и так называемыми "активными мероприятиями", Степан понял, как только увидел небольшую пометку Виктора, сразу же за именем разведчика.
"Земля, до востребования".
Всё сразу встало на свои места. Матвеев помнил, как поразила его детское воображение в своё время игра Олега Стриженова - одного из самых любимых актёров советского кино -
"Избавиться от некоторых детских комплексов? Впрочем, с этим - к Олегу, он у нас мозговед..."
Несколько бессонных часов Матвеев провёл, пытаясь восстановить в памяти всё, что сохранилось от виденного в детстве фильма, но тщетно... Чудес, как известно, не бывает. Тем более, пытаться планировать опасную операцию, основываясь на детских воспоминаниях об игровом кино, да лучше уж сразу пойти и застрелиться.
"По крайней мере, это выйдет менее болезненно и значительно полезнее для сокращения числа идиотов на планете".
Пришлось задействовать все возможные контакты доставшейся ему во временное пользование "университетской сборной" - боевой группы собранной Ицковичем.
"Или Шаунбургом? Связи-то его, старые, но вполне себе крепкие, и я как руководитель исключительно на птичьих правах, с заёмным авторитетом..."
Впрочем, за авторитетом дело не стало. Чего-чего, а уважение, кстати - взаимное, возникло у Матвеева с "ребятами Олега" на третий или четвёртый день работы над планом. И это в условиях, когда встречаться им получалось не более чем на два-три часа в день. И Удо, и Яббо, и даже
l'italiano vero
Де Куртис быстро нашли общий язык с "геноссе Михаэлем", отдав должное его умению вовремя задавать точно сформулированные вопросы, ответы на которые фактически давали пусть не безупречный, но реальный план, способный привести их
безнадёжное предприятие
к успеху.
Кстати сказать, на одной из встреч - проходившей четыре дня назад в какой-то полупустой туринской траттории - после особенно жаркой дискуссии о проблемах, вставших перед группой, Степан поднял стакан красного вина и процитировал один из любимых тостов советской интеллигенции семидесятых-восьмидесятых: "За успех нашего безнадёжного предприятия". Собравшиеся смеялись до упада, насколько позволяли правила конспирации, - а они позволяли громко шуметь, много пить и вести себя непринуждённо - оценив тонкость
британского
юмора.
Но через неделю после приезда Матвеева в Турин, подготовка к операции получила неожиданный толчок в развитии и новое, весьма неожиданное дополнение. На тот момент уже было известно, что Кёртнера собираются этапировать в Рим на судебный процесс по железной дороге в тюремном вагоне, вместе с ещё почти десятком преступников - в основном уголовников разной степени опасности. Среди них, по данным источника в тюремной администрации Турина, должен оказаться не кто иной, как один из
донов
местной разновидности Onorata Societe, попавшийся карабинерам при попытке перехода
Регулярный обмен "горячими новостями" с Виктором мог считаться практически безопасным, если конечно "на хвосте" Матвеева уже не сидела итальянская контрразведка, а месье Раймона Поля не "пасли" их немецкие коллеги. Но, поскольку признаков слежки или повышенного интереса со стороны кого бы то ни было, ни к первому, ни ко второму не наблюдалось, то можно было в эту безопасность поверить, пусть и на время.
Когда Степан поведал сочтённую им курьёзом подробность о местном "крёстном отце" отправляемом по этапу вместе с объектом операции, он не думал, что она вызовет такую реакцию Федорчука.
"Как, говоришь, его зовут? Паоло Миланезе? Паша Миланский, значит... Вот что, Майкл - я тебе отправлю небольшую бандероль курьером, думаю, через три дня она у тебя будет. А пока, слушай, как говорится, сюда..."
Витька, конечно, не знал всех подробностей, но и без них поведанная история напоминала сюжет детективного романа: промотавшийся французский аристократ, его юная любовница - австрийская баронесса, мутные гешефты и уголовные делишки, переданный на сохранение перстень
дона
, невыполненное обещание, смерть... и посылка, переданная через семь лет. Голова кругом шла от таких
раскладов
. Просто Монте-Кристо какой-то, или еще где, как любит выражаться Олег.
"И как это наша Кисси всё успевает? И в уголовщину ввязаться, и покойницей побыть, тьфу-тьфу, всего несколько дней, правда...
Какая интересная у людей жизнь
!"
И с этого момента один из авторитетов местного преступного мира, сам о том не подозревая, стал действующим лицом в операции по спасению советского разведчика. Или даже не так: стал объектом отдельной операции - прикрытия и отвлечения... Сыграть дона "втёмную" и сделать его обязанным - такая случайность стоила того, чтобы за неё ухватиться.
"Кажется, уже близко, - подумал Матвеев, взглянув на дорожный указатель. Часы на приборной панели показывали половину двенадцатого.
– Ну, ещё один рывок, и главное - ни пуха, ни пера! К чёрту!"
На заднем сиденье, проснувшись, заворочалась Фиона. Вот уже в зеркале заднего вида появилось её милое заспанное лицо в обрамлении спутанных темно-русых волос.
– Не смотри на меня, - кокетливо-жалобно сказала она - я выгляжу ужасно. Если бы не этот дорожный костюм, я была бы похожа не на путешествующую леди, а на какую-нибудь Джуди О'Грэди после ночи на сеновале.
– Золотистые глаза леди Таммел постепенно наполнялись искорками, без преувеличения сводившими Степана с ума.
– Не буду, - рассмеялся Матвеев - Тем более что мне нужно смотреть на дорогу. Даже если бы я и хотел тобой любоваться - не могу. И, кстати, с добрым утром, дорогая!
– И тебя с добрым утром, - прозвучало в ответ под аккомпанемент звуков скользящей по волосам щётки.
– Мы можем где-нибудь остановиться? Где есть крепкий кофе, свежие булочки и горячая вода?
– Подожди, до Мазоне осталось совсем немного. Там, как утверждает путеводитель, есть несколько неплохих тратторий и даже один ресторан с европейской кухней.