Вадбольский 2
Шрифт:
Ещё бы золотые серьги вставил, подумал я с неприязнью, и золотое кольцо покрупнее в нос. Он первым ощутил моё присутствие, обернулся, разглядывая меня с самой неприкрытой враждой, хотя я его впервые вижу, как и он, думаю, меня.
— Ваше сиятельство, — сказал я, кланяясь Сюзанне, — Для меня было великой честью получить ваше приглашение…
Она делает вид, что мне рада, улыбается, но спина настолько ровная, что как бы отшатывается от меня, голубые глаза отсвечивают всё тем же арктическим, даже антарктическим холодом. Волосы убраны в затейливую прическу, получилась
Я окинул взглядом ценителя её фигуру, где взору открыта великолепная лебединая шея, холёные руки и крутые как у ватерполисток плечи. Платье туго облегает великолепную фигуру, но от тонкого пояса с золотой пряжкой в виде дракона опускается уже свободно, чуть ли не колоколом, прячет ноги до самого пола, так и не увидишь, кривые или нет, и насколько волосатые.
— Вадбольский, — произнесла она недовольно, — перестаньте пялиться. Мы с вами в Щели Дьявола уже виделись!
— Да, — подтвердил я, — но там вы просто красивая… А здесь вроде бы и не вы вовсе! Ваши родители при вашем рождении не махнулись младенцами с королевской семьей эльфов?
Она раздраженно бросила:
— Грубиян.
Её отец рассматривал меня внимательно, но как бы без малейшего интереса, соученик скользнул по мне равнодушным взглядом и с видимым облегчением отошел к группе веселящейся молодежи, а тот тип в бранденбургах смерил меня совсем уж неприязненным взглядом.
Дроссельмейер, отец Сюзанны, на фоне большинства гостей выглядит изящно, даже предельно изящно, словно подготовлен дизайнерами и визажистами играть роль утонченного аристократа в весёлой пародии.
В ровной аристократической прическе легкая седина, лицо с тонкими чертами. Крупные выразительные глаза, такие же голубые, как у Сюзанны, красиво прочерченные брови, тонкая переносица, да и сам нос, как произведение искусства, хорошо прорисованные и вылепленные губы, острый подбородок, высокие аристократические скулы.
Одет с иголочки, из левого кармашка смокинга выглядывает уголок белоснежнейшего платочка, идеальные брюки, идеальные туфли, и сам двигается легко и с прирожденной грацией аристократа в поколении, начинавшем с завоевания пути из варяг в греки.
Я поклонился.
— Счастлив побывать в вашем доме, Людвиг Карлович.
Вообще-то он Эвальд Пауль Людвиг фон, как пишут в документах, но у России особенная стать, гнилой Запад нам не указ, мы всех именуем, как здесь привычнее, всё-таки и в России у него обширные владения. В родной Тюрингии поменьше, хотя там род накапливал их и укреплял ещё со времен Карла Великого.
Он взглянул на меня с интересом.
— Сюзи говорит, — произнес он приятным голосом, но глаза смотрят цепко и очень внимательно, — вы на инженерном факультете?
Я ответил с поклоном.
— Инженеры — это будущее любой страны. Без инженеров не будет и армии. Современной, я имею в виду.
Он
— Да, финансирование сейчас начинает поворачиваться в сторону поддержки развития инженерии.
— Ой, — сказал я, — финансирование для меня вообще тёмный лес! Я такой профан, не всегда вижу даже разницу между финансовыми операциями и сделками.
Он прищурился.
— Это почему же?
Я развел руками.
— Ну, финансовые операции — это же движение капитала, как я понимаю своим недалёким умом сибирского медведяры? Например, зачисление на счет, рассредоточение на вкладах в разных банках, перевод в другую валюту… но там же присутствует и приобретение на криминально полученные деньги ценных бумаг, что неотличимо от сделок, где «грязные деньги» постоянно участвуют в наличных или безналичных расчетах… И тут я в некоторой прострации.
Он смотрел внимательно, в глазах мелькнуло удивление.
— Я бы сказал, — произнес он осторожно, — у вас превосходное финансовое образование. Я даже некоторые термины услышал впервые, хотя удачные, признаю. «Перевод в другую валюту», «грязные деньги»… гм… очень метко. Какая-то сибирская школа?
— Да, — ответил я и добавил поспешно: — Но перетащить в Петербург не получится, у нас свой патриотизм. Да и наша соседка, Дальневосточная Республика идёт в бурный рост, а Петербург вот-вот развалится, он уже заразился от Запада.
Он вздохнул, на лицо набежала тень.
— Как я скорблю, что моя Сюзи не родилась мальчиком!.. Представляете, у неё настоящий талант финансиста, но где вы видели женщину-финансиста?.. Это вот и толкнуло её в этот неприятный кружок суфражисток… А вы думали, просто мода или чужое влияние?
— Ну, — протянул я, — дело вообще-то правое, хотя будут ещё те перегибы.
Он взглянул на меня внимательно.
— Да, я слышал, вы разделяете их взгляды. Если это искренне, я вам сочувствую.
— В целом, — сказал я очень осторожно, — они правы с точки зрения общечеловеческих ценностей, но впереди очень большие сложности. Даже не с получением прав, этого добьются, а с результатами и резкими изменениями в обществе. Тряхнет настолько сильно, что кто-то усомнится в правомерности…
Он посмотрел в моё лицо с заметным удивлением.
— Вы это понимаете? Такой юный… Но теперь я меньше опасаюсь, что вы входите в круг тех аристократических суфражисток.
И он уверен, мелькнула мысль, что я примкнул к их обществу суфражисток из-за их высокородности, мечтаю втереться в общество повыше, чем сейчас доступно нищему баронету.
Я помолчал было, но не получится ли, что я действительно стараюсь втереться в высшее общество через женщин, это отвратительно, а когда начнутся всякие слухи в Академии, а потом и просочатся в высший свет…
— Ваше сиятельство, — сказал я серьёзно, — вы не поверите, но меня в самом деле ни в малейшей мере не интересует социальный статус моих спутниц по рейду в Щель Дьявола. И я не стараюсь сблизиться, об этом вам могла упомянуть ваша дочь
Он чуть усмехнулся.
— Ещё как упомянула! Но, прошу вас, продолжайте.