Варнак. "Мертвая вода"
Шрифт:
— Ты чего, Пятница? — удивился я, глядя на распростертого пигмея. — Никто тебя есть не будет, иди портки вымой.
Алиска зарычала громче и нависла над бедолагой всей массой. Я едва успокоил взбешенную виверну. Она, как оказалось, ненавидит океан всеми фибрами души. Мне приходилось всю дорогу ее уговаривать, шантажировать, увещевать и повышать тон до предела возможного. На остров она села в ужаснейшем расположении духа и чувствовалось, что обратную дорогу ее нервы не выдержат.
— Что нужно, длинноносый?
Я вскинул голову и увидел вождя. Главарь островитян
— Корабль, — ответил я и спустился. — Нужен корабль, вождь.
— Подойди ближе, длинноносый, не люблю кричать.
Пока шел к вождю, скосил глаза. Нос, как нос — ничего особенного. Впрочем, у пигмеев носы напоминали мелкие пуговицы. В соседних хижинах обозначилось шевеление, до ушей донеслось угрожающее бормотание и явственный скрежет металла. Я перехватил меч в левую руку и устроил на плече. Оружейники Лефана какие-либо ножны делать отказались наотрез, ткнув носом в корявые острые зубья, так что приходилось таскать акулий меч постоянно в руках или не героически закинув на плечо.
— Меня Варнаком зовут, — представился я, остановившись в шаге от вождя. — Говорят, что у вас есть корабли на продажу.
— Есть, — важно кивнул вождь, проигнорировав протянутую руку и не подумав представиться, — у меня все есть и даже корабли. А у тебя есть золото?
— Смотря что предложишь. Учти, я несъедобный, а мой кровожадный летающий зверь не любит, когда обижают хозяина.
Не сказать, что вождь впечатлился плохо завуалированной угрозой. Впрочем, он уже и не видел меня в упор. Я проследил за внезапно вспыхнувшим взглядом — людоед не отрываясь смотрел на ящики, примотанные к бокам виверны, с вожделением и надеждой.
— Ром? — враз охрипшим голосом спросил вождь. — В дар?
— Ну да, — обескураженно подтвердил я. — Что-то не так?
— Все так, длинноносый брат, — растрогался вождь и благосклонно пожал-таки руку, — мой лучший друг и почетный гость! Эй, там! Зажарить самую жирную девку!
— Стоп-стоп! — отшатнулся я. — Не нужно никого жарить! Я этот… вегетарианец, во!
— Что это?
— Не ем людей, — пояснил я.
— Отвратительное кощунство, — сплюнул вождь, — но за дары я прощаю тебя, длинноносый брат и носитель огненной воды.
Вождь громко рыкнул. Из хижин показались остальные островитяне, все в татуировках, шрамах, с длинными копьями и грубыми дубинами. Кое-кто был вооружен палашами и саблями, дрянного качества и явно трофейными.
— Нарвите ему травы, пусть пожует! — повелел вождь, настойчиво подталкивая меня к виверне. — Пока могучий герой разгружает огненную воду, готовьте праздничный ужин! Шевелитесь!
Деревня ожила разом, повинуясь
— А какой праздник? — поинтересовался я, распутывая узлы на спине Алиски. — Что-то островное?
— Не отвлекайся, длинноносый брат! — Вождь издергался на безопасном расстоянии от виверны и ее пасти. — Наш праздник, тебе-то что? Сейчас подберем тебе корабль. Самый лучший!
Пока я распутывал узлы и спускал ящики, вручая их в цепкие лапы вождя, тот изо всех сил расхваливал имеющуюся флотилию, где великолепный корабль заждался нового капитана, качаясь на волнах. Заодно, по наводящим вопросам, я малость узнал о местных обычаях и устройстве островного социума. Вождь с каждым принятым ящиком становился все разговорчивей и разговорчивей, на глазах добрея, ну или насколько позволял его лютый облик.
Пигмеи не заморачивались с выборами или назначением главы племени. Самый крупный и злобный становился вождем по праву сильного. Остальные завидовали и хотели стать еще крупнее и злобнее, чтобы популярно объяснить нынешнему вождю его неправоту, а также проводить исконную людоедскую политику по-своему. Действующий на текущий момент предводитель, расписной, как урка с мыльного завода, напоминал остриженного наголо самца гориллы, который каким-то образом умудрился оказаться в стае шимпанзе и подтверждал право руководить злобным характером и лютейшими зуботычинами каждому, кто посмотрел не так или громко вякнул.
Кроме рыбалки с сомалийским уклоном, благородного разбоя и военных походов, пигмеи промышляли ловлей жемчуга и самогоноварением в промышленных масштабах. Где и из чего настаивали дивный продукт мне никто показывать не собирался, но дрянной ром в глазах пигмеев был чем-то сродни божественной амброзии, так что я не стал выведывать родовые секреты браги. Тем более торговля по-людоедски выглядела несколько причудливо. Расчетом за понравившуюся вещь мог стать удар копьем под ребра и почетная варка в котле. Так что посетители на острове, живые и не попадающие мгновенно на стол, были редкостью. И я не желал задерживаться на столь гостеприимных островах Краба ни на одну лишнюю секунду.
— Мне бы корабли посмотреть, — поторопил я вождя, — на плаву. Хорошие.
Вождь сидел на ящиках и зубами открывал бутылку. Некультурно сплюнул пробку и сделал могучий глоток. Глазенки тут же оттаяли и он благосклонно рыгнул, вытирая рот ладонью.
— Отличный ром!
— Да-да, мне бы корабли…
— Погоди, — уклончиво ответил вождь. — Жди здесь, длинноносый.
Он принялся споро таскать ящики в свою хижину, бросая подозрительные взгляды на алчущих соплеменников, что пускали слюни на почтительном расстоянии. Я ожидал, размышляя и пристально изучая копошащихся на площади островитян, делая неутешительные выводы по ходу наблюдений. Наконец, вождь выбрался из хижины с двумя бутылками в лапах.