Варвара начинает и побеждает
Шрифт:
– У тебя ещё кто-то в рукаве?
– Идём, - я взяла его за руку и потянула в сторону внутреннего двора.
Там сбросила сапоги и прошлась вокруг бассейна – всё верно, пусто. И на всякий случай зачаровала проход – чтобы никого нелёгкая не принесла.
Дополнительный человек – это ещё и дополнительные возможности. Я подхватила забытый кем-то на бортике бассейна кубок, выплеснула из него остатки воды деревьям под корни и поставила обратно.
– Дай нож или ложку, пожалуйста.
Я-то сегодня исключительно
Лео изумился, но нож дал. Я тихонько ударила кончиком по краю бокала – звук есть, отлично.
– Скажи мне, друг мой дорогой, можешь ты отбивать ритм вот таким образом? – и задала его несколькими размеренными ударами.
– Могу, дело нехитрое, - Лео оказался вполне готов поддержать меня.
– Вот и отлично. Начинай и держи, и ничему не удивляйся.
Он только рассмеялся, и принялся ритмично звенеть кончиком ножа о край бокала. А я стряхнула ноги и руки, и вытянулась. Достала руками не до неба, конечно, но – куда смогла. И пошла на полупальцах легко – вокруг бассейна, завивая траекторию петлями и расплетая обратно.
Сегодня во мне не было ни сил, ни каких других ресурсов на полноценную разминку или энергичный танец, но лёгкую пластичную импровизацию я сотворить смогу. Постараюсь.
Звук выходил негромким и немного монотонным, но он задавал настроение. Я плыла вокруг Лео и вокруг воды, вместе со мной в небе плыли невероятно яркие здесь звёзды. И мне казалось, что листья на деревьях тоже движутся в такт со мной.
Последняя петля, достать до звезды, поклон… выдох.
– Нож, пожалуйста, - протянула я руку Лео.
Он безропотно дал, я проколола палец и капнула кровью на мраморные плиты.
– Радуйтесь, древние!
– И ты радуйся, последняя Либрия, - прошелестело в ответ, и призрачная Хранительница предстала перед нами.
Лео только что не подпрыгнул от неожиданности. Протянул руку, взял нож и тоже дал своей крови.
– Приветствую вас, кто бы вы ни были, - и поклонился ей учтиво.
– Кого ты привела? – сущности было любопытно.
– Это мой жених, Руджеро из дома Отвилей. А эта сущность хранит здешнее святилище с незапамятных времён.
– Постойте, святилище же где-то возле Сирры Подгорной?
– Там храм Величайшего, - Хранительница произнесла эпитет с почтением. – А здесь издавна славили владычицу урожая и богатства.
Тьфу ты, у неё ж на голове венок из колосьев, просто колоски небольшие и аккуратные, вот я сразу и не разглядела.
– Потому здесь и жили богато, так? – уточнила я.
– Жили, - кивнула Хранительница. – Когда не забывали и почитали, или хотя бы когда не гнушались делать руками и вкладывать свои силы. Как ты.
– Да куда там, я только и знаю, что приказы раздавать, потому что само не работает, - отмахнулась я.
– Но если нужно – становишься
– Благодарю за добрые слова, - поклонилась я. – Но скажи, если ты знаешь что-то об урожае – что нам делать с оврагами на полях? И кто их топчет по ночам, это началось ещё до войны с Дождями?
– Овраги посмотрим, если ещё остались – уберём, - раздумчиво сказала Хранительница. – Незачем они теперь, раз нашлась смертная, поклонившаяся и пришедшая с добром и уважением. А топчут, я думаю, кони. Я гляну и скажу, чтобы не топтали, нечего. И птицы чтоб не разоряли, и саранча.
Вот и правильно, нечего. Какие бы там кони или птицы ни были, нечего.
– Благодарю тебя, Хранительница. Скажи, а если я пойду в храм Величайшего, меня пустят?
– Отчего ж не пустят? Это ж не затворённые ото всего храмы ваших новых богов, там – и солнце, и луна, и ветер, и молния.
– И со мной… будут говорить?
– Это вероятно, - кивнула она.
– Благодарю, - снова поклонилась я. – Я буду пробовать, скорее всего.
– Похвально, - согласилась она. – Ты не из тех, кто только требует, ты с пониманием и с почтением. Тебя выслушают.
– И это очень хорошо, - сказала я. – А сейчас я, с твоего позволения, пойду, мы пойдём. Завтра будет новый день.
– Верно, - Хранительница тоже склонила голову. – Ступай, добрых тебе снов и доброго пути.
– И тебе всего хорошего.
Мы в молчании поднялись наверх, я отворила дверь… и чуть было тут же не закрыла её обратно. Потому что над стоящей на столе чашей висел Аль-Салах, а напротив него на лавке восседала Барбара. И они спорили.
– Ты столь же красива, женщина, сколь и неумна. Будь иначе, Творец свидетель, не взялась бы указывать мне, где быть и что делать.
– Ты тоже не очень-то умён! Почему ты не сопровождаешь мою сестрицу и не помогаешь ей? Её сегодня чуть было не похитили и не убили предатели Польо!
– Не звали – и не сопровождал. Вот ещё. Там множество людей, каждый третий – маг, каждый второй – великий герой. Сами справились. А ты глупа и ничего не понимаешь.
– И ты ничуть не умнее, вот, - она ж сейчас ещё и язык ему покажет.
– Эй, вы, сущности, - я вошла и глянула посуровее. – А ну спать оба, и чтоб не мешали!
– Раскомандовалась, - забулькал Аль-Салах.
– Ты где весь день ходила? – сварливо поинтересовалась Барбара.
А я повернулась к моему совершенно обалдевшему мужчине и сказала:
– Вот так я тут и живу. Сама не понимаю, как ещё умом не тронулась.
Он же смеялся и говорил:
– Я никогда не сомневался в твоих удивительных способностях, прекраснейшая. Но я и подумать не мог, что ты сможешь договориться с множеством столь, гм, удивительных созданий.
– Слышали, удивительные создания? Проваливайте. Кто в чашку, кто в потайной ход.