Вечное дерево
Шрифт:
– Ты мне нос разбил.
– А не торопись. Сказал-не поведу.
Он зашевелился, зашуршал, должно быть сухими листьями, и они столкнулись в темноте лбами. Оба крякнули и замолчали.
– А я тебя отсюда не выпущу,-прошептал Журка, морщась от боли.
Время шло, а зловредный мальчишка не двигался.
– Ладно. Извини,-сказал Журка примирительно.
Димка помедлил, но по тому, как под ним хрустнула веточка, Журка понял: он пополз вперед. Через минуту раздался его шепот.
–
Впереди забрезжило светлое пятно. Журка лег на живот и протиснулся в сад.
– Спасибо,-прошептал он, расправляя занемевшее тело.
Димка не ответил, наверное все еще обижался, пригнулся покрылся в лазе.
Журка переждал мгновение и пошел к кустам, стараясь ступать мягче и тише, но как назло, словно их набросали специально, под ноги ему лезли то ветка, то шишка, то желудь. Не успел он сделать и десяти шагов, совсем близко, сразу за оградкой, взрычала собака и заливисто залаяла.
Журка так и сел прямо на грядку.
Собачонка тявкала быстро, как автомат. И сразу же ее поддержала собака с соседнего двора, а ту в свою очередь-еще целая стая невидимых во тьме псов.
Журка никогда не думал, что в этом городе столько псов. Они заливались со всех сторон, вблизи и вдали, справа и слева, басовито, с хрипотцой, фальцетами и тенорами, лаяли с удовольствием, с упоением, будто радовались возможности полаять. Это была какая-то цепная реакция. Лай переходил со двора во двор, разносился по ближайшим кварталам и улицам, распространялся все дальше и шире.
Журка сидел, стараясь не дышать, и злился на свою беспомощность. Двигаться, конечно, нельзя было. Он вынужден был пережидать, когда утихнет наконец этот собачий концерт.
Лай умолк совершенно неожиданно, так же как и начался, точно была дана команда: "замолчать!"
Только в дальнем-предальнем конце города все еще раздавалось беспокойное тявканье, как видно, туда лишь теперь дошла волна.
Подойдя к кустам, Журка вспомнил, что забыл нож и теперь придется ломать розы руками. Журка схватился за ветку и отдернул руку-укололся. Машинально поднес палец ко рту.. полизал. Снова схватился за ветку и опять укололся.
"Так и до утра не нарву", - подумал он и с остервенением, больше не обращая внимания на боль, стал ломать ветки, выкручивая и обрывая их без жалости.
Нарвав добрую охапку, Журка остановился и перевел дыхание. Теперь нужно было как-то нести цветы.
Журка додумался: отложил цветы на грядку, сдернул с себя майку и завернул розы в нее, как ребенка. Тем же путем, через живую трубу из веток и колючек, он вылез к сарайчику.
– Ну, чего?
Журка пригляделся.
Димка -стоял у сарая, прижимая к себе маленькую черную собачонку.
– Это
– Ага. Булька.
– Выбрось ее напрочь.
– Ну да.
Журка зашел в сарай, отложил цветы на кровать и начал растирать руки, горевшие от уколов.
Димка, оставив собачонку за дверью, подсел рядышком. Некоторое время он ничего не говорил, затем повел носом, как голодный человек, принюхивающийся к запаху кухни, и воскликнул:
– Цветы! Зачем?
– Надо.
– Загонять будешь?
– Скажешь тоже.
– А что?! По полтиннику, а то и по рублю, к свадьбе если...
– А ты рвал?
Димка не ответил, лишь отодвинулся подальше от Журки, и Журка понял: рвал.
– Ну, знаешь, это воровством называется. Бабушка за ними, знаешь...
– А ты?
– перебил Димка и, ожидая возражения, поспешил с неопровержимым доказательством:-Тогда зачем ночью?
Теперь настала очередь молчать Журке.
– Ладно,-произнес он примирительно.-Никому ни слова.
– Ну да... На меня скажут.
– Не скажут,-заверил Журка.
– Я ж знаю. Бабушка у вас будь здоров какая.
Журка вдруг понял, что весь его труд может полететь к черту. А без букета-нет примирения с Ганной.
– Ну, хочешь, я тебя в баскет научу?
– Да ну-у, неинтересно.
– Хочешь, книгу дам прочитать, про путешествие, про Африку, про диких зверей?
– Книгу? Если насовсем.
– Это ж не мои. Из дедушкиной библиотеки.
– Ну и не надо.
Журка покосился на Димку и хотел дать ему наотмашь, но вовремя сдержался.
– Ладно. Одну возьмешь. Утром вынесу.
– Не-е... Я сам выберу.
– Договорились. Пусть цветы у тебя полежат. Только не вздумай. Я считал.
– В темноте-то?
– хихикнул Димка.
– Ну, ты! Понял?
– Пусть,-согласился мальчишка.
Тем же путем, через крышу и окно, Журка вернулся к себе, разделся, лег, но долго еще не спал, представляя, как увидит Ганну, как вручит ей розы, и она тихо улыбнется и простит его.
Журку разбудил стук в дверь. Вошла мать.
– Вставай. Там тебя визитер ждет, соседский мальчишка. Что у тебя за дела с ним?
Журка вскочил, вышел на кухню.
– Что? Позже не мог?
– зашипел он на Димку.
– Ну да,-ответил тот, лукаво блеснув глазами.- Возьмешь цветы, и с приветом.
– Тише.
Журка привел мальчишку к себе, достал с полки книжку.
– Не-е, я сам.
– Это про путешествие, про пигмеев.
– Не-е, я сам.
Журке пришлось уступить. Он уже успел одеться, а Димка все еще выбирал книжки. По его раскрасневшемуся лицу было видно: книги нравятся, и он боится промахнуть, взять не ту.