Вечное дерево
Шрифт:
– При чем тут вышестоящие началъттки?
– Вы все понимаете. Идем, Журка. Товарищ Хорошевский подумает.
Отец шел впереди нахохлившийся и сердитый. Журка глядел на его крутой, заросший затылок и понимал, что отцу стыдно перед ним за случившееся. "Он ж-е агитировал за работу. Он же не такого приема ожидал".
Журке захотелось ободрить отца, и он произнес:
– Да ладно тебе.
Отец круто обернулся.
– Ты не обращай внимания. Это так. Это временвое.
Окончательное
Журке совсем никуда не хотелось идти, у него было свое дело - разыскать Ганну, но он не мог отказаться, понимая, что отец стремится сгладить недоброе впечатление и просто нехорошо сейчас противиться этому.
Отец взял у Журки паспорт, куда-то сходил и вскоре вернулся с пропуском.
Они перешли дорогу и очутились в большом и гулком цехе. Тотчас со всех сторон раздались всевозможные звуки: что-то позванивало, что-то гудело, что-то ахало, и эхо разлеталось по всем уголкам. Звуки сливались, но не мешали друг другу и не раздражали слух.
Журка вспомнил цех, в котором он проходил практику, и сравнил его с этим, отметив, что там было потише, потеснее, поспокойнее, а может быть, он не замечал ничего вокруг, потому что никогда не оставался один на один с цехом, всегда был с ребятами, они всегда разговаривали, смеялись, разыгрывали друг друга.
Над ними, с мягким шипением, проплывал мостовой кран. Женщина в спецовке поддерживала его за крюк, и казалось, что кран не сам двигается, а это она тянет его, как слона за хобот.
Сравнение рассмешило Журку, и он несколько раз оглянулся на женщину.
– Прими левее,-сказал отец.-Сейчас наш участок будет.
"Очень мне это нужно, мне бы в справочное",-рассуждал Журка, но все так же покорно шагал за отцом.
– Вот он, наш участочек, вот, - повторял отец и вдруг воскликнул:-О! Смотри-ка, кто приехал!
Журка увидел вдали меж станков девушку с высокой прической. Впечатление было такое, будто она держит на голове что-то, как в фильме "Женщины Востока". (Журка прошлой весной смотрел этот фильм.) Это было удивительно и неуместно здесь, в цехе.
"Чего это она?" - подумал Журка.
– Наш бригадир приехала!-произнес отец и ускорил шаг.-Ганна Тимофеевна!-закричал он, протягивая к ней руки.
Тут девушка обернулась, и Журка узнал Ганну. Он напугался и побежал к выходу. Еще не отдавая себе отчета, для чего он делает это и зачем, Журка понимал одно: "Только не тут. Только не при отце".
– Вот хорошо, что приехали, - говорил Степан Степанович, тряся Ганну за плечи.
Она улыбалась в ответ, и вся бригада, окружавшая их, тоже улыбалась.
– Минуточку,-спохватился Степан Степанович.- Я вам хочу представить...
– Где же он?
Извините. Сын со мною был.
Степан Степанович бросился к выходу, но не успел сделать и десяти шагов, столкнулся с мастером. Дунаянц держал Журку за руку и морщил свой саблевидный нос.
– Что ж ты, дорогой, наследника потерял? Бежит.
Спрашиваю, кого ищешь? Молчит. С трудом узнал, что это твое потомство.
– Что же ты?-спросил отец с укоризной и тотчас схватил Журку за локоть и повел за собой.
"Ну, сейчас произойдет,-со страхом думал Журка.
– Ну что сейчас будет".
– Разрешите представить: сын мой.
– А мы уже знакомы,-ответила Ганна.
– Вот как?!
– Только вот как зовут его?
– Вот так знакомы, - засмеялся Степан Степанович.
– Я уточнить хочу,-невозмутимо сказала Ганна.
– Виктором,-ответил Степан Степанович, обрывая смех.
– А еще Журкой, но это так. Это неофициально.
– Ну, здравствуйте, Витя, - проговорила Ганна и протянула Журке руку.-Я вас так буду звать. Не возражаете?
– Ну да. Это правда.
– Вы тут знакомьтесь, - прервал Степан Степанович, - а я к Кузьме Ильичу зайду.
Кузьма Ильич сидел за своим столом и по привычке чертил толстым ногтем на запятнанном картоне, объясняя свою мысль двум рабочим. Он, не прерывая разговора, приветливо кивнул Степану Степановичу, указал на стул. Вид у него был утомленный, лицо небритое, и оттого начальник цеха казался как бы обуглившимся.
"Горит на работе, - шутливо подумал Степан Степанович, но тут же поправился по-серьезному: - Ив самом деле, он раньше семи не уходит. С него за всех нас спрос.
И за Кирилку, наверное, до сих пор таскают".
Кузьма Ильич закончил разговор, доброжелательно попрощался с рабочими и бросил взгляд на Степана Степановича.
Степан Степанович встал, по старой армейской привычке вставать перед начальством, произнес не громко, но все-таки на военный лад:
– В связи с возвращением товарища Цыбулько разрешите сдать бригаду?
Кузьма Ильич не ответил, полез в стол за папиросами.
– Ничего не выйдет,-сказал он и стал прикуривать.
– То есть как? Вы ж говорили временно, до возвращения настоящего бригадира?
Кузьма Ильич пригласил Степана Степановича присесть, протянул пачку.
– Одну бригаду сдашь, новую примешь.
Степан Степанович затянулся и прерывисто выдохнул:
– Не выйдет. Не желаю.
– Ты же еще не знаешь, какую бригаду.
– Зато знаю свое отношение к этому вопросу. Тогда по неопытности влип, хлебнул по самые брови. Будет.
– Значит, что же выходит? Попробовал-тяжело, и в кусты?