Вечное дерево
Шрифт:
– Что ж вякаешь? Вот так и начнется. Ты будешь выдрючиваться, а мы хвостами виляй.
– Вы как хотите.
– Ну, уж маком. Все так все. Десятый "б". Верно, Медведь?
Медведь помедлил.
– Мне работать надо.
– Согласен. А тебе? На ф.иг тебе этот завод?
Журка не ответил. Он не мог сказать о причине своего поступления на работу.
– То-то, - удовлетворенно протянул Колька.
– И мне он ни к чему. Меня заставили... По указанию сверху. А что? Я... Мы... Что, у нас нет своего серого
– Там хорошие люди, - повторил Журка, чувствуя, что краснеет, и, чтобы скрыть это смущение, залпом осушил фужер.
Колька кривенько ухмыльнулся.
– Во первых, сир, так шампань не пьют. Во-вторых, предупреждаю, начнешь изображать-я тебя так изображу. В клоунах ходить будешь.
Журка вдруг представил, как Колька высмеет егоон, лысый гад, может,-как все начнут потешаться над ним, как он, с его фигурой, станет посмешищем всего цеха. И Ганна не то что быть с ним, и говорить-то не пожелает. "Принесло его. Может, еще в одну бригаду засунут..."
– Так как? Какие, как говорится, выводы?
– Еще же не начинали, - попробовал уйти от прямого ответа Журка.
– А в принципе?
– Ты ж меня знаешь. Я всегда был товарищем.
– На петушка... Миледи,- Колька пальцем поманил официантку.-Еще по фужерчику... "В жизни раз бывает восемнадцать лет"...
Он забросил руки на плечи товарищей, произнес с придыханием:
– Старики, будем жить красиво. Превратиться в рабсилу еще успеем.
– Что же это такое вы делаете, други ситные?
– спросил Песляк, едва Кузьма Ильич и Дунаянц вошли в его кабинет. Он сделал паузу, перешел на добродушный, покровительственный тон: - Переработали, товарищи, недодумали. Ничего, мы поправим. За тем и пригласил.
Только после этих слов он указал им на стулья. И они сели.
Спокойный Кузьма Ильич и более горячий Дунаянц ожидали продолжения разговора. Они еще не догадывались о причине вызова, но и не удивлялись ему. Такое случалось не раз: среди работы вдруг их требовал к себе секретарь парткома. Чаще всего порознь, а тут вместе.
Что произошло? Они не волновались, зная по опыту, что причина вызова может быть самой необычной.
Сегодня оба не чувствовали за собой никакой вины и потому были несколько озадачены вызовом. Что бы он означал? План выполняется. Работа идет нормально.
Никаких ЧП нет. Однако вот вызвал.
Песляк все медлил, рассматривал их, точно видел впервые. Наконец кашлянул и сказал внушительным голосом, будто и в самом деле поправлять их собрался:
– Да я все об этом полковнике. Не на ту клетку ставите. Не туда двигаете, ребята. Верно, и я виноват. Поначалу ему вексель выдал. Надеялся - поймет.
Он развел руками и покачал тяжелой головой, что означало: "Куда там. Не понял".
Оба-и Кузьма Ильич и Дунаянц-сдержанно вздохнули.
– Зря, дорогой!
– воскликнул Дунаянц и неодобрительно поморщил
Песляк откинулся на спинку стула, полуусмешка пробежала по его лицу: "Вот, дескать, разъясняй. А они знай свое".
– Я вас пригласил посоветоваться, а не спорить.
– Слушаем, - покорно произнес Кузьма Ильич и под столом хлопнул Дунаянца по колену: молчи.
– Что, свет клином сошелся на этом Стрелкове?
– Подходящих нет. Мы думали,-сказал Кузьма Ильич.
– Не очень-то думали, - не одобрил Песляк.
– Такой цех, и настоящего бригадира не вырастили. Да вы просто своих людей не знаете.
– Если вы знаете-подскажите,-прервал Дунаянц и привстал, готовый возражать.
Кузьма Ильич опять хлопнул его по ноге, и он неохотко сел.
– Ну вот Клепко,. например, - произнес Песляк.
– Чем плох?
Кузьма Ильич и Дунаянц не ответили. Но из того, как они посмотрели на Песляка, было ясно, что они против Клепко.
– Работает давно, - поспешил оправдать свою рекомендацию Песляк.
– План выполняет и перевыполняет...
За окном раздался прерывистый стрекот. Шоссейннки |А укладывали трубы и долбили асфальт отбойными молот| ками.
| Песляк поморщился, усилил голос:
– Партком считает, что Клепко как раз подходит для бригадира.
– А мы так не считаем, - возразил Дунаянц.
– Для воспитания молодежи Клепко неподходящая фигура, - поддержал парторга цеха Кузьма Ильич.
– Что вы конкретно против него имеете?
– спросил Песляк и уставился на Кузьму Ильича.
– Просто знаем его хорошо.
– Кузьма Ильич посмотрел на часы, что означало: "Времени нет. И разговор этот несерьезный".
Песляк побагровел,
– Так, так.
– Стрелков - чистая душа, - заговорил Дунаянц, не давая Песляку излить свой гнев на товарища.
– Он вошел в коллектив... Его молодежь уважает.
– Мы все продумали,-подтвердил Кузьма Ильич, по опыту зная, что дружный отпор и единение с парторгом может отвести упреки Песляка и остановить действительно ненужный разговор.
Песляк и в самом деле замолчал. Он мучительно думал, как ему быть. Продолжать возражать? Отговаривать? Приводить свои доводы? Как видно, это не поможет. Согласиться? Что-то нет уверенности в этом Стрелкове. Не такой человек нужен в наставники молодежи.
Новые удары отбойного молотка донеслись с улицы и перебили мысли Песляка. Он тяжело поднялся, подошел к окну, прикрыл раму.
– Ну, что ж.., На вашу ответственность, - сказал Песляк.
– Отвечаем,-заверил Кузьма Ильич, Песляк кивнул, и они пошли к двери.
Все это утро Журка чувствовал себя так, будто кто-то специально придерживал его за плечи и не давал разбежаться. Мать в который раз завела разговор о работе, просила одуматься. Отец собирался медленно, брился долго, шел тихо, а у самой проходной начал советы давать.