Вечный огонь
Шрифт:
Так же организованно шла подготовка и в других отрядах.
Наступил первый день рейда. Командиры в последний раз проверили экипировку отрядов: бойцы хорошо одеты, оружие у всех в порядке, на санях уложены ящики с патронами и гранатами, лежат хорошо укрытые медикаменты. В хозяйственных взводах погружены на сани запасы продовольствия. Секретарь обкома Иван Денисович Варвашеня еще раз просматривает свое «хозяйство»: все ли взято для походной типографии, хорошо ли упакованы в сене радиоприемник и батареи. Командиры обходят боевые обозы, спрашивают партизан, нет ли больных. Жалоб нет,
В назначенное время отряды, располагавшиеся в деревнях Загалье, Живунь, Старосек и в поселках совхоза «Жалы», тронулись в путь. Вскоре они соединились в две мощные колонны и направились по своим маршрутам. Штаб соединения двигался со Старобинским отрядом. Впереди колонн находились конные разведчики. Командиры отрядов и штаб соединения регулярно получали подробные разведывательные данные.
Лошади, подгоняемые морозцем, бежали бойко. Партизанские обозы растянулись не на один километр.
Когда мы проезжали по деревням, крестьяне выходили на улицу, любовались нашими колоннами, хорошо одетыми и вооруженными бойцами.
— Сила-то какая! — говорили жители. — Едут, едут, а конца все нет…
— Это, видать, Красная Армия, — пошли по деревням слухи. Мы сначала пытались их опровергать, а потом решили: пусть люди говорят, как им хочется. Разговоры о том, что в Белоруссию прорвались части Красной Армии, были нам даже на пользу. Некоторые гарнизоны противника, услышав о приближении наших колонн, разбегались без боя.
Утром — первая остановка. Старобинский отряд вместе со штабом соединения разместились в деревне Ходыка, другие отряды заняли Обидемлю и Сухую Милю. Население приняло нас сердечно. Партизан угощали от души. Всюду завязывались оживленные беседы.
По деревне от дома к дому носились дотошные ребятишки. Всюду слышны их голоса:
— В хату к дяде Ивану идите. Там радио поставили. Москва говорит…
Это наши хлопцы под руководством Ивана Денисовича Варвашени установили радиоприемник и организовали коллективное слушание московских радиопередач. Людей набилась полная хата. Все слушают, затаив дыхание. Говорит Москва! Диктор передал последние сообщения с советско-германского фронта и объявил: «А теперь слушайте музыку». И полились знакомые мелодии. У людей на глазах навертываются слезы.
Ивану Денисовичу Варвашене доложили, что походная типография закончила печатание листовок. Он дает указания конным нарочным. И через несколько минут, запихнув под полушубки пачки пахнущих типографской краской листовок, они мчатся в соседние деревни. Там листовки пойдут по рукам, за сердце тронут людей слова партийной правды.
Через два дня — снова в путь. Партизанские колонны двигались по ночам, совершали марш на 25–30 километров. А днем — отдых, массовая работа с населением. Члены обкома, командиры отрядов выступали с докладами, агитаторы проводили беседы, громкую читку листовок. В каждом селе обязательно устраивали коллективное радиослушание.
Мы в деревне Махновичи. Партизаны готовятся к бою: чистят оружие, набивают патронами пулеметные ленты. Предстоит разгромить вражеский гарнизон в деревне Долгое. В штабе соединения собрались командиры отрядов. Они получают последние указания, уточняют
В штабе появились наши разведчики. Они доложили, что захватили двух полицейских из долговского гарнизона. Василий Иванович приказал привести предателей. Вскоре под конвоем вошли в хату полицаи: один постарше, с бородой, второй помоложе. Оба пугливо озираются по сторонам, переминаются с ноги на ногу. Во время допроса они дали подробнейшие сведения о вражеском гарнизоне, дополнив то, что успели выяснить разведчики. Мы узнали расположение постов, пулеметных точек, график смены караулов, дома, в которых находятся гитлеровцы и полицейские. Полицаи даже назвали пароль на предстоящие сутки.
— Вы заслуживаете сурового наказания за измену Родине, — строго сказали мы полицейским. — Но свою вину перед народом сможете в какой-то мере искупить, если проведете наших партизан в гарнизон.
Полицаи переглянулись. Их лица, искаженные страхом, боязнью возмездия, приобрели более или менее нормальное человеческое выражение. Оба согласно закивали головами.
— Но смотрите, — предупредили мы их, — за малейший подвох тут же расплатитесь жизнью.
Меня мучила мысль: можно ли доверять этим людям, которые из-за трусости, из-за своих шкурнических интересов покрыли себя позором, надев на рукава запятнанные кровью повязки полицейских? Можно ли поверить им хоть на минуту? Ведь они сейчас говорят одно, а попадут в гарнизон — сразу забьют тревогу.
По задумчивым, напряженным лицам других товарищей чувствовалось, что это тревожит и их. Лишь после глубокого раздумья решили: без риска не обойтись. Если полицаи говорят правду, то мы сумеем разгромить гарнизон без потерь. Если же предатели врут, то те партизаны, которых мы пошлем в сопровождении полицейских, наверняка пойдут на верную смерть.
— Послать надо добровольцев, — предложил Иван Денисович Варвашеня.
— Правильно, — подтвердил Василий Иванович.
О замысле штаба соединения было сообщено командирам отрядов.
К Козлову подошел Дмитрий Гуляев и спокойно попросил:
— Поручите это дело мне и моим хлопцам.
— И я пойду с Дмитрием, — сказал командир отряда Алексей Патрин.
Штаб удовлетворил их просьбу. Вечером 6 марта партизаны отправились на задание. Гуляев вместе с полицейским сел в первые сани; на вторые был поставлен станковый пулемет, прикрытый сеном и готовый к бою; на третьих санях находился Патрин со вторым полицейским. А на некотором удалении потянулся боевой обоз с партизанами.
Было условлено, что при въезде в гарнизон полицейские назовут часовым пароль и скажут, что это движется обоз с оружием и продовольствием.
Нельзя было глядеть без волнения на боевых товарищей, отправляющихся в полную опасностей, непроглядную ночную темень. Остальным отрядам штаб приказал быть готовыми к поддержке товарищей и атаке вражеского гарнизона.
Однако к штурму прибегать не пришлось. Партизаны из отрядов Гуляева, Патрина и группа комаровцев во главе с Г. Стешицем и Э. Нордманом блестяще справились с заданием. Они без единого выстрела разоружили гитлеровцев, захватили много оружия и боеприпасов.