Вечный огонь
Шрифт:
Вышколенный абверовец вынужден был развязать язык и дать ценные показания о преступной подрывной деятельности борисовского штаба фашистского «Национально-трудового союза нового поколения» — одного из филиалов «Абвера».
Долго просил у командования бригады «Дяди Коли» разрешения на выезд из борисовского гарнизона в партизанскую зону подпольщик Никифор Алехнович, но так и не получил его. Наоборот, в первых числах октября 1943 года ему было дано новое задание: попытаться устроиться на работу в качестве шофера к коменданту фельдкомендатуры в Борисове полковнику Кёрингу, который был повинен в массовых расстрелах советских военнопленных, партизан, подпольщиков и
Алехнович неплохо водил машину и мог сойти за первоклассного шофера. С помощью Владимира Рудака связной подобрал «ключи» и к Кёрингу. Переводчица коменданта борисовчанка Женя Семенкова была своим человеком в комендатуре и выполняла не одно партизанское поручение. Под видом двоюродного брата Женя представила Никифора Кёрингу, сообщив, что он отлично водит автомобиль.
16 ноября 1943 года на квартире у Жени отмечался день рождения ее сына Валерия. Она пригласила на семейное торжество полковника Кёринга. Тот пообещал зайти. Правда, Семенкова не была уверена, что он «осчастливит» своим присутствием простую переводчицу. Но, к удивлению хозяйки, ровно в назначенное время у крыльца дома остановился роскошный «мерседес-бенц». Из машины вышли грузный оберст и шофер Алехнович.
После нескольких рюмок крепкого вина «дорогой гость», который привез имениннику большой сверток подарков, основательно вспотел, снял с себя ремень с кобурой и передал Алехновичу, а тот положил их на туалетный столик. Комендант, предусмотрительно усаженный Женей за стол спиной к входной двери, был весел и болтлив.
За столом кроме него были Женя и ее пятилетний сынишка Валерка, «брат» Никифор и мать. Из всех присутствовавших только один комендант да, пожалуй, Валерик не знали, что Женя пригласила на именины еще четырех «гостей». В засаде около дома находились партизаны Борис Качан, Николай Капшай, Григорий Носов и Борис Фролкин.
Хлебосольная хозяйка усердно потчевала Кёринга. Он провозглашал один тост за другим, без умолку болтал на ломаном русском языке. Его пьяную болтовню прервал вышедший из засады Николай Капшай:
— Хватит, господин оберст! Вы находитесь в руках советских партизан!
Комендант повернул голову и наткнулся на холодное дуло автомата. Он побледнел, вскочил со стула, рванулся к кобуре, но она была пуста. Алехнович и Капшай охладили пыл Кёринга, схватили его за руки.
Немец направился к двери. Но вдруг неожиданно рванулся вперед и бросился на Капшая. Произошла короткая рукопашная схватка. Партизаны заткнули коменданту рот тряпкой, связали и потащили к машине. В это время кляп вывалился, и Кёринг истошно заорал, взывая о помощи. Вывезти немца из города было нелегко; к тому же рядом размещались казармы танковой части. Партизаны внесли Кёринга обратно в дом и после короткого совещания прикончили его на месте.
Не теряя ни минуты, Носов и Фролкин, захватив с собой кое-какие пожитки Семенковых, вместе с Женей, ее сыном и матерью незаметно оставили дом и огородами, переулками пробрались к лесу. Вечером следующего дня они уже были в расположении бригады.
После ухода партизан и семьи Жени Капшай, Качан и Алехнович вскочили в машину и выехали со двора. Капшай, переодевшийся в офицерскую форму оберста, уселся рядом с шофером Алехновичем, Качан — на заднем сиденье. Перед приметной машиной коменданта, как всегда, предупредительно раскрывались шлагбаумы контрольных постов, а стоявшие на часах солдаты отдавали честь. «Мерседес» коменданта свободно выехал из города и благополучно подкатил к штабу бригады «Дяди Коли».
Много храбрых бойцов было среди борисовских подпольщиков. Одна
Мария Комар была верным товарищем, она никогда не оставляла друзей в беде. Однажды произошел такой случай. В город проникла Люся Чаловская с двумя товарищами. Они остановились на ночь в домике Люсиной матери — Марии Гавриловны. Женщина накормила дочь и гостей, уложила их спать, а сама до утра не сомкнула глаз, прислушиваясь к каждому шороху на улице. Когда рассветало, Мария Гавриловна увидела, что около дома ходит немецкий автоматчик, посматривая на входные двери и на огород. Тревожно забилось сердце матери: с минуты на минуту могли ворваться гитлеровцы с обыском.
Мария Гавриловна взяла ведро, вышла во двор. Постояла у сарая, внимательно оглядывая огород — нет ли засады, а потом не спеша направилась к колодцу. По дороге завернула в домик Марии Комар и передала ей:
— У нас беда! Люся и двое партизан в хате, выйти не могут. Около дома фашистский часовой!
— Хорошо, тетя Маша. Я скоро приду!
Через несколько минут Мария Гавриловна, Люся и партизаны уже наблюдали через щелку в завешенном окне такую сценку. Маша, одетая в новенькую шелковую кофточку и красивые туфельки, накрашенная, с гирляндой крупных бус на шее, покачиваясь, будто пьяная, подошла к солдату. Гитлеровец был явно польщен вниманием веселой девушки. Усмехаясь и подмигивая, Мария говорила что-то по-немецки. Часовой с трудом улавливал смысл ее слов и тоже улыбался. А девушка продолжала:
— День рождения… Знакомого хлопца нет… Но хорошо выпить и с немецким солдатом… Пойдем! Есть крепкий русский шнапс…
Мария заигрывала с гитлеровцем, стараясь подальше увести его от дома, но он упирался, повторяя: «Нельзя… потом…» Девушка уже хотела ударить фашиста, чтобы тот увел ее в полицию, но тут вышла Мария Гавриловна:
— Заходи, Машенька. Чего пристала к солдату?
У Марии отлегло от сердца. Она улыбнулась солдату и зашла к Чаловским.
— Убежали, слава богу, никто не заметил, — сказала в сенях Мария Гавриловна и, крепко обняв, расцеловала девушку.
А вскоре ушла из дома и Мария Гавриловна с малыми детьми. Фашисты ворвались в дом Чаловских, когда там уже никого не было.
По заданию партизанского командования Маша Комар часто распространяла листовки среди наших военнопленных. В Борисове было три лагеря, и девушка появлялась то у одного, то у другого. За какую-нибудь безделушку или советский рубль она продавала пленным сахарную свеклу. Голодные люди были довольны: свекла хоть немного подкрепляла их силы. А внутри корня пленные находили… листовки с последними сообщениями Совинформбюро, с партизанскими записками-призывами не склонять головы перед врагом.