Вечный воин
Шрифт:
Изредка к нам в гости приезжает Флавий Константин. У него имение километрах в десяти от моего. Оно больше в несколько раз, одних только рабов в нем трудится под сотню. Выращивают не только виноград, но еще пшеницу и лён, причем последняя культура, по словам тестя, приносит больше дохода, чем первые две. Льняная материя сейчас по стоимости на втором месте после шелковой. На третьем привозная и тоже не дешевая хлопковая. Беднота зимой и летом ходит в шерстяной одежде. Флавия Константина, как чиновника высокого ранга, сопровождает декурия (десять) катафрактов из преторианской гвардии. Все, включая декуриона, германцы из разных племен, поступившие на службу в восточно-римскую армию. Флавий Ардавур Аспар для них на втором месте после бога, так что можно считать, что мой тесть не столько под охраной, сколько под конвоем,
Посещение зятя подозрений вызывать не должно, потому что пока не знают, благодаря кому Флавий Константин оказался на хорошем счету у Хрисафия. Это ведь мой тесть организовал устранение двух злейших врагов евнуха, а о моем вкладе, надеюсь, не догадываются. Так даже лучше. Как никто другой, я знаю, насколько опасно находиться рядом с вершителями судеб. Им лишь бы вершить, а исполнители — расходный материал. Лучше расположиться где-нибудь посередине, где достаточно высоко, чтобы тебе меньше гадили на голову верхние и чтобы самому было, на кого гадить, а желающих занять твое место было на порядки меньше.
На обед у меня меч-рыба, запеченная на углях. Приготовили ее по моему рецепту, который я позаимствовал в стамбульском ресторане. Рыбину длиной метра полтора утром привез рыбак из соседней деревни. Ее порезали на кусочки, залили маринадом из лимонного сока и оливкового масла и выдержали часа четыре в винном погребе, где температура ниже. Когда прибыл тесть, нанизали на шампуры и запекли на углях. Ему очень понравилось. Сказал, что пришлет своего повара, чтобы научили так готовить рыбу. Накормили ей и катафрактов, причем от пуза. После чего они отправились в гостевые комнаты, чтобы покемарить. Мы с Флавием Константином тоже сделали вид, что сейчас пойдем отдыхать, вот только выпьем еще по чаше вина.
— Мы задержали выплату подарков скифам, и они грозят напасть. Если Атилла вдруг умрет, то наверняка начнется внутренняя смута, дележ власти, и войны можно будет избежать или хотя бы отсрочить. Хрисафий готов заплатить двадцать пять либр (чуть более восьми килограмм или тысяча восемьсот солидов) золота тому, кто упокоит вождя кочевников, — сообщил тесть.
В будущем я где-то читал, что Атиллу убьет в их свадебную ночь девушка из какого-то германского племени, отомстит за своих братьев, племенных вождей, казненных по приказу шаньюя. У меня пока нет знакомых среди влиятельных германцев, чтобы найти такую девушку, так что мероприятие это не смогу организовать.
Тестю сказал другое:
— Наверное, среди гуннов есть те, кто с удовольствием за такую кучу золота грохнет Атиллу, но я их не знаю, а сам, как понимаешь, не возьмусь. Убить его не сложно. У нас хорошие отношения, часто бываю на пирах у Атиллы, но я буду первым, кого заподозрят в его смерти, и разговор будет долгий и мучительный. Моя семья не голодает, так что рисковать не буду.
— Я и не предлагаю сделать это тебе. Говорят, он убил своего старшего брата Бледу. Наверное, есть кто-нибудь, кто захочет отомстить за эту смерть, — сказал Флавий Константин.
— Бледа погиб на охоте. Он, как обычно, был пьяный. Когда гнался за оленем, свалился с коня и попал под копыта скакавших следом. Умер в тот же день. Так что никто из гуннов Атиллу не обвиняет и мстить не будет, — поведал я то, что узнал от приезжавших в Константинополь кочевников, и добавил от себя: — Да и зачем его было убивать?! Бледа в управление не вмешивался, даже когда Атилла заставлял. Вождь из него был никакой, и это знали все гунны.
— Может, за кого-нибудь другого решат отомстить. У каждого правителя есть враги. И у Атилла должны быть. Просто знай, что, если найдешь таких, то заработаешь изрядную сумму, — продолжил тесть, после чего сообщил причину своей настойчивости: — У нас в казне пусто, на свою армию не хватает, а не то, что на подарки скифам. Легче заплатить кому-нибудь двадцать пять либр или даже вдвое больше за убийство Атиллы, чем отдавать ему по тысяче четыреста каждый год.
Так понимаю, вторые двадцать пять либр Флавий Константин собирался прикарманить. Истинный бюрократ!
— Легче пополнить казну, поменяв налоговую систему, — предложил я, вспомнив, какие будут налоги в империи, когда приплыву в Константинополь в шестом веке.
— Как именно поменять? — спросил он.
— Введите как можно больше посредников между производителями
— Но тогда цены вырастут в несколько раз! — возразил он.
— Если и вырастут, то незначительно, иначе никто покупать не будет, — сказал я. — Просто прибыль, которую раньше получал один человек, будет делиться между несколькими.
Тесть хмыкнул удивленно то ли тому, что такая гениальная идея не пришла в голову ему самому, то ли тому, что она пришла в голову какому-то вояке, и произнес восхищенно:
— Тебе надо служить в налоговом ведомстве!
— Нет уж, привык убивать быстро! — отшутился я.
20
Я сперва не заморачивался, в каком году от рождества Христова оказался, но зимой от скуки занялся этим вопросом. Летоисчисление сейчас ведется от начала правления императора Диоклетиана. Это тот самый, который в старости предпочтет выращивать капусту, а не править империей. Интересно было бы узнать мнение капусты по этому поводу. По его летоисчислению сейчас сто шестьдесят второй год. Я нашел чиновника, который был историографом императора Феодосия Второго, подробно записывал все его великие дела, начиная с успехов в каллиграфии, и он предоставил мне список правителей от Гая Юлия Цезаря до Деклитиана. Я провел несложные расчеты и узнал, что от смерти великого эпилептика меня отделяют четыреста девяносто лет. Потом пообщался с монахом, ведущим в первую очередь учет святых в империи, которые в последнее время появлялись в непотребных количествах, и их дел. Мы с ним поразгадывали исторический ребус и пришли к выводу, что Христос родился четыреста сорок шесть лет назад. Могли ошибиться лет на пять в какую-то из сторон, но мне хватало и того, что живу сейчас в середине пятого века нашей эры, примерно за сто тридцать лет до моего попадания в Херсон Византийский. У меня даже сердце радостно екнуло: а что, если я должен был сделать круг по эпохам и перед датой первого перемещения вернуться в двадцать первый век?! Представил, что я там делал бы с тем багажом знаний и умений, которые приобрел в скитаниях по времени. Наверное, троллил бы ученых-историков, опровергая их байки, или завербовался бы в частную военную компанию, потому что ты можешь уйти с войны, но она из тебя не уйдет. Мирная жизнь в больших дозах мне теперь кажется слишком пресной, как раньше казалась жизнь на берегу.
Мне уже чертовски надоело сидеть дома, в том числе в загородном имении, и я обрадовался, когда мы вернулись осенью в городской дом и узнали, что к императору едет посольство от гуннов, которое возглавляет Берик. Этот гунн был правой рукой Ореста, точнее, его карающим мечом. В отличие от ромея, в дипломатии Берик был не сведущ и действовал немногословно, быстро и беспощадно. Его внешний вид — пошмоцанное, плоское, круглое лицо с приплюснутым носом и обвисшими, как у бульдога, щеками, тяжелый подбородок, лишенный растительности, и еще более тяжелый взгляд, не ведающий каких-либо чувств — был его главным дипломатическим приемом. Стоило Берику прибыть к какому-нибудь племенному вождю, решившему побузить, и молча посмотреть на него спрятанными глубоко, черными глазами, словно бы состоящими только из больших зрачков, без радужки и почти без белка, как у того пропадало всякое желание конфликтовать с Атиллой. К тому же, каждый слышал, что будет с тем, кто не сумеет договориться с помощником Ореста. Сейчас он ехал к императору Феодосию Второму, чтобы потребовать выплату задолженности по дани, которая достигла уже шести тысяч либр золота. В Константинополе если и знали, кто такой Берик, то, по словам моего тестя, не опасались его, считали всего лишь послом. Мол, и не таких лохов разводили, справимся и с этим. Мои попытки объяснить им, что это не простой посол, а последнее гуннское предупреждение, оказались безрезультатными, после чего я сделал вывод, что с гуннами не договорятся, что скоро в поход.