Ведьма ищет мужа. Красавчиков не предлагать
Шрифт:
Повисла неловкая тишина. Рейвен отпустил мою руку и обошел стол с обратной стороны.
— Теперь, когда тебе ничего не угрожает, — его голос звучал неестественно ровно, — ты, наверное, хотела бы вернуться домой?
Что-то в том, как он это сказал — словно выстраивая стену между нами — заставило меня вздрогнуть.
— Да, наверное, — я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. — Пора возвращаться к обычной жизни.
— Я могу тебя проводить.
«Не отпускай меня», — хотелось сказать мне. «Позволь остаться», — билось в голове. Но вместо этого
— Спасибо.
***
Мы шли по вечерним улицам, сохраняя дистанцию в полшага. Когда впереди показался тот самый переулок, я невольно замедлила шаг. Здесь, в этом месте, все началось — моё бегство, его защита, наша странная история. Сейчас переулок был пуст и тих, только ветер гонял по мостовой опавшие листья. Казалось невероятным, что когда-то тут бушевали такие страсти.
Рейвен тоже помедлил на мгновение, но ничего не сказал. Мы молча миновали переулок, свернули на мою улицу. Закатное солнце окрашивало булыжники мостовой в золотистые тона, где-то вдалеке звонили колокола.
У дверей моего дома нас ждал сюрприз — целая россыпь букетов. Некоторые уже почернели и засохли, другие еще хранили свежесть. Немые свидетельства того, что поклонники не оставили попыток меня найти. Рейвен едва заметно напрягся при виде цветов, но промолчал.
Я медлила, не зная, что сказать, как объяснить, что не хочу возвращаться к этой жизни — к бесконечным ухаживаниям, букетам у порога, пустым комплиментам.
Я смахнула цветы с порога, чтобы открыть дверь. Сухие лепестки разлетелись по ступеням. Раньше такое количество подношений польстило бы мне, сейчас же они вызывали только досаду.
— Спасибо, что проводил, — мой голос прозвучал слишком звонко в вечерней тишине.
Рейвен кивнул, не глядя на меня.
— Если будут проблемы с артефактами… ты знаешь, где меня найти.
— Да, конечно.
Мы еще постояли немного, словно ожидая чего-то. Потом он коротко поклонился и развернулся уходить. Я смотрела ему вслед, пока его фигура не растворилась в сумерках.
Дом встретил меня гулкой пустотой и запахом пыли. Все здесь осталось таким, как было в день моего исчезновения: аккуратно расставленные чашки, раскрытая книга, небрежно брошенная шаль. Но теперь эта комната казалась чужой, словно принадлежала другой женщине.
Я подошла к окну. Где-то там, в лабиринте городских улиц, Рейвен возвращался в свой тихий дом. В свою размеренную жизнь без сумасбродных ведьм, проклятий и непрошеных чувств.
«Так будет лучше», — попыталась убедить я себя, но горло предательски сжалось.
Рейвен
Дом встретил меня непривычной тишиной. Я машинально зажег светильники, но их свет только подчеркивал пустоту комнат. Все здесь напоминало о ней: две чашки так и не выпитого чая на подносе, раскрытая книга с засушенным цветком вместо закладки, тонкий аромат жасмина, еще витающий в воздухе.
Поднявшись в свою комнату, я остановился у окна. Где-то там, в другой части города, она наконец проводила вечер в собственном доме. Интересно, собрала
Снова вспомнились слова графа: «Она никогда не задерживается надолго».
И, как ни больно это признавать, она сама подтвердила это в тот первый день. «Дело в выборе!», — её голос до сих пор звучит в памяти. — «Лишить женщину надежды на что-то большее, на настоящую любовь, на страсть…» Помню, как яростно она говорила об этом, как возмущалась самой идеей принуждения к верности.
Какая ирония — тогда её слова вызывали у меня только раздражение, а теперь стали приговором. Разве не то же самое собирался сделать я? Привязать её к себе, к этой размеренной жизни в старом доме на окраине города? Лишить надежды на что-то большее, чем жизнь с нелюдимым менталистом?
Я с силой сжал подоконник. Когда-то я поклялся себе никогда не использовать ментальную магию для манипуляций. Но разве попытка удержать её — не та же манипуляция? Разве право выбора — не самое ценное, что можно дать тому, кого любишь?
«Любишь». Это слово так просто и ясно прозвучало в голове, что я невольно усмехнулся. Вот значит как. Теперь, когда уже ничего нельзя изменить, я наконец признал это.
И именно поэтому я должен отпустить её. Не потому, что боюсь привязаться сильнее. Не из-за слов графа или страха быть брошенным. А потому что она заслуживает настоящей жизни — яркой, свободной, полной приключений. Без обязательств, без необходимости подстраиваться под чужой уклад, без…
Я оборвал эти мысли. Нужно вернуться к работе. В конце концов, одиночество было моим осознанным выбором задолго до её появления.
Месяц спустя
Лисса
Старое кладбище тонуло в утреннем тумане. Я приходила сюда каждую неделю, в один и тот же час — когда первые лучи солнца только начинали пробиваться из-за горизонта.
Могилу Анны я нашла не сразу. Старый камень, почерневший от времени, почти полностью зарос плющом. Рядом с ним, у южной стены, как она и говорила, рос куст белых роз. За десятилетия розы одичали, но все еще цвели, упрямо пробиваясь сквозь время и запустение.
Я опустилась на колени, осторожно убирая сорняки. За прошедший месяц это стало своеобразным ритуалом — приходить сюда, ухаживать за её могилой, иногда просто сидеть в тишине. Здесь, рядом с этими цветами, хранящими память о настоящей любви, легче думалось о своих чувствах.
Шорох гравия на дорожке заставил меня поднять глаза. Обернувшись, я замерла — в десятке шагов от меня стоял Рейвен, сжимая в руках букет полевых цветов.
Мы застыли, глядя друг на друга. Он был все так же красив, как в день нашей первой встречи — высокий, статный, в строгой черной одежде, подчеркивающей благородную осанку. Только под глазами залегли тени, да в движениях чувствовалась некоторая усталость. Во взгляде промелькнуло что-то похожее на растерянность, когда он увидел меня.