ВЕДьМА, мэйд ин Раша!
Шрифт:
Почему-то наблюдать за унынием затянувшейся осени особенно печально в окно электрички, когда мимо пробегают желто-бурые поля, облезлые деревья лесонасаждений и надо всем этим нависает свинцовое низкое-низкое, словно готовое раздавить небо. Вот Елена любила осень. Кажется, даже любила неизменное чувство непонятной грусти, которым пропитывалось насквозь это время года. А Маргарите нравилась зима. Все говорили, что у нее «весенний» типаж, однако весна с ее слякотью и ветреной ненадежностью была не более любима, чем осень. Да и вообще, что это за глупость, называть чем-то «весенним» нордическую красоту Маргариты! Вот Виктория по этой классификации «осень», а любит как раз весну.
Бросив короткий взгляд на попутчицу (чтобы начать считать и называть кого-то подругой, Маргарите надо было как следует узнать и по-настоящему ценить человека, поэтому сравнительно недавняя знакомая пока еще так не называлась), девушка досадливо поморщилась. Сама Виктория выглядела не более, если не менее довольной – и трудно было ее в этом обвинять. Хоть Марго и трудно было признать «стилем» все эти джинсы, спортивные маечки и свитера, стоило признать, в них энергичная рыжуля выглядела очень даже неплохо, наверное, потому, что одежда идеально соответствовала ее характеру и внутреннему миру. Претензия же на элегантность оказалась для Вики сущим мучением. Девочка даже ходить в длинной юбке не умела, еще по дороге до вокзала оттоптав и забрызгав грязью весь подол. – Только я могу, нацепив такой дорогой наряд, выглядеть, как бомжиха! – словно прочитав мысли по чересчур красноречивому взгляду Маргариты, хмуро буркнула Виктория. – Просто надо уметь вести себя соответствующе наряду. Ну, например, довольно нелепо было бы надеть джинсы, а вести себя при этом так, будто в вечернем платье, или, наоборот, в строгом деловом костюме вести себя так, как будто на тебе джинсы. Это любая женщина со временем постигает, ты тоже научишься, – попыталась приободрить ее Марго. Виктория, немного подумав, отрицательно покачала головой. – Это как будто находиться в рабстве у одежды. Не хочу. Знаешь, Дарья рассказывала мне про восточного мудреца, который пришел к кому-то в гости в старой грязной одежде, и его туда не пустили. Тогда он нарядился, как подобает и снова пришел туда: его любезно приняли и начали угощать. И мудрец сказал: «Коли почет здесь воздается не мне, а моему халату, то пусть он и угощается!» – Ну, а кажется, у Пушкина было «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». В девушке все должно быть прекрасно, совершенство ведь не в том, чтобы обладать какими-то качествами, а в их гармоничности. – Все равно, – Вика неуютно повела плечами. – Я не понимаю, как ты все это носишь. Не эту конкретную юбку, а вообще – все твои вещи. Когда я пытаюсь нарядиться, чувствую себя, как будто в гипс закована: все жесткое, узкое, неуютное… руку не поднять. На всех праздниках мучаюсь… – Не знаю. Я ничего такого не чувствую, возможно, тут банальная привычка – я же всю жизнь так одевалась. Виктория… Что ты обо всем этом думаешь? Наверное, по изменившемуся тону рыжеволосая сразу уловила, что речь не об одежде. – Насчет монастыря? – Вообще насчет всего этого. Возможно, Елена права, сказав, что я повзрослела слишком рано, что во мне умерла вера в чудо и что я успела закостенеть в каких-то узких рамках… Даже Дарья все для себя сумела понять и объяснить – через цифры и формулы. Наверное, Ядвига Светозаровна ошиблась насчет меня, то, что мне понравился этот венок, еще не значит, что я – хозяйка, способная его использовать. Я видела этого дракона, причем я уверена, что он не иллюзия и не подделка, я видела результат Евиных выкрутасов и Дашины фокусы с огнем, однако поверить в то, что Я САМА могу быть как-то связана с магией – не получается. Кроме того, я не чувствую никаких перемен. Никаких открывшихся способностей. – Я тоже, – Вика едва заметно покраснела, видимо, припомнив замечание Елены о том, что луку нужны стрелы и тетива, чтобы выстрелить. – поверить в магию или даже в чудо мне легче, чем в то, что это может случиться именно со мной. Уж не знаю, по какому принципу эти волшебные предметы выбирают себе хозяев, но, кажется, со мной произошла какая-то ошибка. Я НЕ храбрая, я совершенно не подхожу для роли героя или чьего-то там защитника… – Но ты же занимаешься спортом. Все это… решительность, воля к победе – это же должно быть в характере. – Да, в спорте у меня это есть. Но во всей остальной жизни… Я ни перед одним состязанием не чувствовала, что готова в обморок свалиться от волнения, что руки дрожат и голос меня не слушается, нет, конечно, я волновалась, но это только подстегивало меня, будоражило, делало только сильнее. А когда я хочу заговорить с Матвеем или объяснить что-то маме, а она меня не понимает, я волнуюсь как-то иначе, это сковывает, не дает даже пошевелиться. Возможно, каждому в жизни свое… Но я ведь не собираюсь посвящать жизнь каким-нибудь олимпийским рекордам! Я недавно поняла, что самое важное в жизни – это крепкая семья, на которую можно во всем опереться, во всем положиться. Особенно для женщины. – Осуждаешь свою маму за этот развод? – Не то, чтобы осуждаю… Но ведь можно было и пожертвовать немного своими желаниями и интересами ради того, чтобы мы все были счастливы. И она тоже! Я помню, ведь она была
====== ГЛАВА ПЕРВАЯ. 28. Жанна ======
Снятая в Вересково квартира еще не успела стать настоящим домом для недавно переехавших Жанны и Вики, оттого возвращаться в нее вечером – пустую и темную, было еще более неприятно и даже как-то жутковато. Дочка, судя по отсутствующим вещам, после школы домой даже не заглядывала. В принципе, Жанну это совсем не удивило: последнее время Виктория предпочитала проводить вечера со своими подружками, делать уроки в компании у кого-нибудь из них в гостях. Разумеется, ей тоже не нравилось возвращаться в пустую и все еще чужую квартиру… Наверное, следовало порадоваться, что Вика так быстро нашла себе друзей в новом городе, кажется, освоиться здесь ей было проще, чем Жанна опасалась. «Но она могла бы позвонить и сказать, где будет сегодня или хотя бы – когда вернется…» – кольнула женщину обида, но Жанна решительно отогнала мысль. Она бы в возрасте Вики тоже не захотела сидеть в одиночестве дома по вечерам, а приводить подружек в не до конца обжитую квартиру с вечно пустым холодильником, должно быть, неудобно. Скептически оглядев кастрюлю с остатками наваренного на всю неделю борща, одиноко расположившуюся на полке упомянутого агрегата, потом – на еще более неприкаянно черствеющую в деревянной хлебнице горбушку, Жанна убито вздохнула. Может, прав был Ричард и хозяйка из нее никудышная? На неделе у Жанны просто сил не оставалось бегать по магазинам после рабочего дня, не говоря уже о том, чтобы что-то готовить, но ребенка-то не должны касаться ее карьерные заморочки. Еще раз вздохнув, женщина покачала головой и отправилась в комнату переодеться из жесткого делового костюма в джинсы и свитер, решив пробежаться все-таки до супермаркета и приготовить, наконец, нормальный ужин. На подкисающий борщ Жанна смотреть уже не могла, Вика, надо полагать, тоже… На улице нудно моросил дождик, от снега не осталось даже подтаявшей каши, только полужидкая грязь, нудно хлюпающая под ногами. Супермаркет в маленьком городке был всего один, к счастью, совсем рядом с их новым жилищем, на главной улице, по старой традиции провинциальных городков, куда еще не добрались реформы, носившей название – улица Ленина. Удобно, что ни говори, когда на рынок, работающий преимущественно в первой половине дня, по будням заглядывать нет времени, а по выходным – ни сил, ни желания… Однако большинство Вересковцев, похоже, все-таки предпочитали рынок: супермаркет оказался практически пуст, словно не полседьмого вечера, а поздняя ночь на дворе. Что же, по крайней мере, не будет очереди в кассу… Жанна всячески пыталась искать в ситуации положительные моменты – с детства привыкла настраивать себя на позитивное мышление, однако настроение так и осталось паршивым. Погода, наверное… бесконечная осень сама по себе действовала угнетающе, добавляя свинцовой тяжести и без того хронической усталости, преследовавшей Жанну последнее время. Апофеоз превращения просто нерадужного настроения в рекордно паршивое наступил, когда в двух шагах от магазина ручки одного из переполненных пакетов лопнули и часть покупок с веселым плеском высыпалась в грязевую кашу – Жанна едва сдержалась не то от слез, не то от взрыва на редкость недипломатичных словосочетаний, упрямо закусив губу. Нервы стали не к черту, нельзя же так срываться из-за мелочей. – Жанна? Добрый вечер. Присевшая на корточки, чтобы собрать рассыпавшиеся покупки женщина метнула в ответ на приветствие довольно резкий взгляд: добрым ей сегодняшний вечер отнюдь не казался. Улыбка учителя истории стала чуточку беспомощной. – Извините, – смущенно пробормотала Жанна. – Добрый вечер, Денис Денисович. – Ох, прошу Вас! Вы же не ученица, вовсе не обязательно называть меня по отчеству. К тому же я Вашего не знаю. Могу я одолжить Вам пакет? Не дожидаясь ответа, историк присел напротив и тоже принялся собирать ее покупки. Какой же неуклюжей она должна была показаться: вторая встреча и оба раза мелкие «катастрофы». – Я уж думал, в этот магазин никто больше не ходит, а я, представьте, никогда не могу успеть на рынок. У учителя домашних заданий всегда больше, чем у учеников! Должно быть, тяжело таскать сразу столько покупок… у Вас большая семья? – Нет, мы живем вдвоем с дочкой. Просто не нахожу времени часто ходить по магазинам, вот и решила затариться сразу, чтобы хватило подольше. – Иногда меня поражает, кто и с какой радости решил назвать женщин «слабой половиной»… – с усмешкой продемонстрировав свою собственную почти пустую сумку, покачал головой Денис. – Я бы, наверное, поленился таскать продукты в таком количестве! Надеюсь, не будет наглостью с моей стороны предложить свою посильную помощь? – Спасибо… Думаю, не стоит, я живу совсем рядом, не хотелось бы тратить Ваше время… Денис. – Ох, умоляю, – историк картинно прижал руку к сердцу, заставив Жанну улыбнуться. – не лишайте меня уважительной причины подольше не возвращаться к этой горе тетрадей: видеть их уже страшно! Говорят, физические нагрузки помогают отдохнуть умственно, – несмотря на свое заверение, Денис с легкостью подхватил почти все пакеты. – не помешает хоть иногда чередовать! Тем более, завтра суббота и до встречи с моими Митрофанушками еще целых два дня! Понявшая, что улыбку расценили как согласие, Жанна подхватила последний пакет. Она хотела поинтересоваться, как обстоят дела у Виктории – последнее время не выкраивалось времени даже заглянуть в тетради, а дочка еще в Москве из-за нервозной обстановки дома несколько съехала в учебе – однако смутилась. Денис только что упомянул о том, что хочет немного отдохнуть от учеников и тетрадей, не хватало еще таких расспросов! – Жанна, скажите, Вика ведь раньше делала больше успехов в учебе? Мне кажется, ее потенциал позволяет добиться гораздо большего, если прикладывать чуть больше усилий. Понимаю, конечно, в этом возрасте события да даты далекого прошлого – не самый большой интерес… – Вика очень болезненно восприняла мой развод с ее отцом и наш переезд. Возможно, ей не хватает Ричарда… Последнее время она действительно стала учиться хуже, чем раньше… наш дом – вон тот, трехэтажный… Все время думаю, не совершила ли я ошибку с этим переездом. То, что я сама не хочу больше иметь дела с бывшим мужем – это ведь не повод и ее разлучать с отцом. – Виктория сильно к нему привязана? – Мне так не казалось… Ричард никогда не занимался ею особо, пока он работал, а я сидела дома, они почти не общались, но сейчас она явно чувствует себя одинокой. – Думаю, ей не хватает не Вашего мужа, а Вас. Не то, чтобы я разбирался в этой области, – Денис смущенно улыбнулся. – но матери, считающие, что ребенку «не хватает мужской руки» часто ошибаются – не хватает именно женской, поскольку в материнских семьях у женщины нет возможности посвящать детям столько же времени и сил, что в традиционных. – Да, раньше я посвящала ей гораздо больше времени и сил… Теперь этого времени вообще ни на что не хватает, хочется надеяться, что, когда я утвержусь на службе, станет легче. Но ведь Вику не попросишь подождать, наверное, она на меня за это обижается. Сегодня вот даже не появилась дома – и неизвестно, когда появится. За время ее отсутствия Виктория не вернулась. Поставив пакет под ноги, Жанна повернула ключ в двери и с тоской окинула взглядом небольшую прихожую пустой квартиры. – Могу я в благодарность угостить Вас кофе, Денис? – Благодарю Вас, я не люблю кофе. Однако приглашение приму с удовольствием. – Боюсь, что все остальное мне еще только предстоит готовить, – страдальчески покосившись на гору сумок, смущенно улыбнулась Жанна. – не слишком-то гостеприимно с моей стороны… – Перестаньте! В гости ходят не для того, чтобы там есть. Ни в коем случае не хотелось бы отрывать Вас от дел, раз уж Вы и без того страдаете от нехватки времени. Может быть, я могу Вам чем-нибудь помочь? Тем самым продолжим общение… подальше от домашних заданий! – картинно изобразив «страшные глаза», историк снова лучисто улыбнулся. Жанна давно и прочно уверилась к полнейшей бытовой беспомощности всего мужского рода – с тех пор, как попытка мужа, тогда еще не успевшего стать «бывшим», разогреть жареную картошку едва не закончилась пожаром. Однако то ли Денис сам по себе был исключением, то ли одинокие мужчины все-таки вынуждены были уметь чуточку больше, нежели их женатые собратья… как бы то ни было, на кухне историк чувствовал себя, наверное, даже привычнее и увереннее, чем сама Жанна, постепенно мягко отстраненная от процесса, невзирая на неуверенное сопротивление. – … Конечно, возни достаточно. В итальянском языке выражение «э уна пицца» переводится как «скучища, тягомотина» – воодушевленно вещал историк. – Вы знаете итальянский? – Несколько слов и небольших фраз. Но все равно это стоит попробовать – совсем не то, что размороженные лепешки из магазина. Правда, это только на один ужин – уже на следующий день блюдо станет напоминать кусок мокрого картона. Где у Вас чайник? Думаю, когда запихнем это в духовку, будет время как раз выпить чаю. У меня есть конфеты и пирожные, где-то в сумке… только закончу с салатом, хорошо? – Хоть чайник-то я сама поставлю, – улыбнулась Жанна. – поверить не могу, что свалила готовку на гостя! – Ничего страшного. Просто самому себе готовить частенько – лениво, а так это даже увлекательно. При всей необъятности человеческого эгоизма жить проще, когда о ком-то заботишься. Не ради ответной заботы, зачастую даже не ради благодарности, а просто чтобы чувствовать смысл в жизни. Лень обычно только браться за что-то, а по мере исполнения приходит интерес… передайте сыр, пожалуйста. Благодарю, В сущности, даже школьные занятия всегда могут быть увлекательными. Я вот жалуюсь Вам на тетради и Митрофанушек, а ведь дети, с их не закостеневшим мышлением, порой могут высказать нешаблонную мысль или интересную идею. Просто общаться с учениками «живьем» так сказать, все же интереснее, чем с их контрольными, которые нужно проверять. А уж эти новомодные тесты! Альтернатива в три варианта ответа: негде и мысли развернуться. Скучно. Рефераты вот теперь из Интернета скачивают и сдают, даже не прочитав. О, я ни в коем случае не отрицаю новые технологии, но получать эти «клонированные» работы… по-своему грустно. Возникает чувство, будто никто больше не хочет думать, никто не хочет сказать какое-то свое слово, а учится просто для галочки, чтобы не цеплялись. Хотя, конечно, есть исключения… ну вот и все! – Денис бросил терку в раковину и аккуратно поставил произведение своего кулинарного искусства в духовку. – Заварите чай, а я пока это ополосну. – Я сама потом… – Ничего не желаю слышать! – вскинул руки историк. – Поскольку у меня, в отличие от Вас, нет маникюра, который мог бы пострадать, такое разделение ролей наиболее оптимально. – Если бы мой муж рассуждал хоть чуточку похоже! – Жанна невесело усмехнулась. – А Вы не были женаты, Денис? – Нет. При некоторой подкованности в хозяйстве традиционно «мужская» обязанность – зарабатывать деньги, мне никогда не давалась. Я избалован в этом плане: умею заниматься только той работой, которая действительно нравится – себя одного так еще можно обеспечить, при не слишком нескромных запросах, конечно, но содержать семью – это ведь совсем другое. Кроме того, боюсь, я больше люблю детей, когда они чужие и ответственность за них истекает с концом рабочего дня. Понимаю, это эгоизм и конформизм, но не хочется искать лишних проблем. А может быть, я просто не встречал пока женщины, с которой готов был бы провести всю жизнь… оставшуюся. Вас не затруднит достать конфеты? Жанна подняла его сумку, с некоторым удивлением обнаружив там пару коробок конфет и бутылку коньяка. – А, это… Карма всех учителей, медиков и госслужащих – неизменно все тащат такие вот «взятки». Хорошо еще, я к сладкому неравнодушен, а то бы перепродавать только. А вот пить в одиночку что-то не тянет и начинать, даже не знаю обычно, что с этим добром делать. Может, отпразднуем знакомство? К тому времени, как пицца была готова, чаепитие успело плавно перетечь в коньякопитие… Денис рассказывал забавные истории из школьной практики и собственной научной деятельности, кажется, он обладал какой-то поразительной способностью любую тему разговора преподавать так, чтобы это было интересно слушателю. Полезное, наверное, качество для педагога. – … Я уж выбрал самую легкую тему, про крепостное право, сам стал заполнять журнал, демонстративно не смотрю, откуда они там списывают. Юрик пихает в бок Никиту и драматическим шепотом «Так в каком году его отменили-то?», тот отвечает «В шестьдесят первом, вроде». Юрик подумал и уточняет «Это когда Гагарин в космос полетел или нет?» Жанна рассмеялась. – Вот, тут уже и я не выдержал! Хотя, для Юрика и это прогресс, в конце концов, год-то действительно шестьдесят первый. Только веком чуток ошибся! Парень-то он довольно умный, только пользуется этим умом где угодно, но только не в учебе. Как я уже говорил, у подростков другие в жизни интересы – это трудно осуждать. – Ясное дело, вот Вика… Сколько времени?! – внезапно подскочила Жанна, к еще большему ужасу обнаружив, что за приготовлением ужина, ужином и светской беседой незаметно пролетело аж четыре часа, времени уже без двадцати минут одиннадцать, а дочка дома так и не появилась. – Денис, я извиняюсь… Обзвон родителей новых подружек Вики принес мало результатов, все девочки уже были дома и гостей с собой не приводили. Как часто бывает, что-то полезное удалось услышать только по последнему номеру, где подозванная к телефону маленькой сестренкой Маргарита сообщила, что они с Викой весь день гуляли вместе и теперь, наверное, подружка уже по пути домой – сама Маргоша вернулась совсем недавно. – Не нужно так переживать, – мягко заметил Денис, когда Жанна нервно повесила трубку. – городок у нас спокойный, заболтались девчонки, с кем не бывает. – Она никогда нигде не задерживалась позже девяти, – растеряно пробормотала Жанна. – по крайней мере, не предупредив меня заранее… – Ну, а еще раньше, должно быть, вообще нигде не бывала, пока ты не сажала ее в коляску и не отвозила, – историк мягко улыбнулся. – первая памятка молодым родителям: не огорчаться, если ребенок орет по ночам – через несколько лет вы будете рады, что в это время суток он вообще находится дома. – Но… Шорох повернувшегося в замке ключа заставил Жанну замолкнуть на полуслове. Несколько секунд пребывая в каком-то странном столбняке, она, стряхнув оцепенение, поспешила в коридор и почти одновременно с дочкой оказалась на кухне, где Виктория почти квадратными глазами озирала натюрморт из початой бутылки коньяка, двух извлеченных из до сих пор не до конца распакованных коробок хрустальных бокалов и почти пустой коробки шоколадных конфет. Пару секунд после того, как на кухню вошла Жанна, они с дочерью молча и изучающее смотрели друг на друга, после чего в один голос и со схожей интонацией негодующе воскликнули: – ХОТЕЛА БЫ Я ЗНАТЬ!!!! … И понеслось! – Ты хотя бы представляешь себе, который час?! Почему ты не предупредила меня, что задерживаешься? – Что-то подсказывает, что в мое отсутствие, дорогая мамочка, ты тут не слишком-то скучала! – Да как ты смеешь?!. Что за намеки? – Намеки? Волнение о том, что меня нет дома, похоже, не слишком-то нарушило интимный вечерок! Я бы, похоже, только помешала! – Вечерок?! Да как ты… прошляться до глубокой ночи неизвестно где, да еще говорить такие вещи собственной матери! – А что мне сейчас еще говорить?! – Как насчет извиниться за… Денис, до сих пор слушающий разговор из коридора (Жанна подозревала, что слушали его – на таких-то тонах, заодно и все соседи), возник у нее за спиной, мягко положив руку на плечо. Глаза Вики снова приобрели квадратную форму. – Добрый вечер, Виктория. – Добрый вечер, – сипло, словно не визжала только что поцарапанным диском «Витаса» поздоровалась девочка. – Как видишь, Жанна, ты волновалась напрасно. Я же говорил, городок у нас небольшой и тихий, тут и заблудиться-то негде. Пожалуй, мне уже пора идти, надеюсь, это не последняя наша встреча. – Я провожу, – тихо сказала Жанна и, оставив Вику переваривать шок, вышла вслед за ним в коридор. – Денис, мне так неудобно… – Перестань, все в порядке. Не нужно сердиться на Викторию, вы обе слегка погорячились. – Спасибо тебе за все. Историк отвесил театральный поклон и даже исхитрился поцеловать растерянной Жанне руку. Женщина в легкой прострации наблюдала, как он спускается по лестнице, пока за спиной не прозвучало ядовитое: – Надеюсь, то, что я нарушила ваш замечательный вечер, не отразиться на моих оценках по предмету! Похоже, Вика успела оправиться от легкого шока и теперь едва не искрилась от здоровой детской злости. Резко обернувшись, Жанна встретилась с дочерью взглядом. – Твоим отметкам, боюсь, хуже уже не будет! Как тебе не стыдно так себя вести?! – Мне?! Это мне-то должно быть стыдно? – Не смей на меня кричать! Я прихожу после работы в пустой дом к пустому холодильнику… вроде, не младенец уже – хотя бы хлеба вполне способна сама купить! А вместо этого ты шатаешься непонятно где, а потом еще закатываешь сцены перед гостями! – Значит, для гостей у тебя и время, и силы, и продукты появляются! Только я не могу пригласить подружек на выходные, потому что ты хочешь отдохнуть!!! – Не смей на меня кричать, Виктория. Я зарабатываю деньги и имею право на отдых! – Деньги, деньги, только о деньгах ты теперь и думаешь! – Я сказала ХВАТИТ! Я не собираюсь разговаривать в подобном тоне. Если будешь ужинать – найдешь. Спокойной ночи.
====== ГЛАВА ПЕРВАЯ. 29. Виктория ======
В субботу Виктория специально встала пораньше и отправилась куда глаза глядят, даже не позавтракав: не полезли в горло остатки вчерашнего застолья, устроенного матушкой и учителем в ее отсутствие. Беспокоить кого-то из девчонок в выходной день в такую рань не хотелось, поэтому пару часов Вика просто бесцельно бродила по городку, погрузившись в свои мрачные размышления. О финальном аккорде вчерашнего вечера думать не хотелось совершенно, поэтому сосредоточилась девочка на том, что произошло до того. Поговорить с Монахом им так и не удалось, по словам суровой сестры Любавы, никто не осмеливался нарушать его уединение, пока настоятель сам не решит, что настала пора сообщить окружающим нечто важное. Одна беда, даже туманное пророчество было для Монаха вмешательством в события, которое он допускал исключительно в тех случаях, когда был уверен, что без него не обойдутся. Кстати, имени его в Монастыре тоже не знали. Любава же выслушала историю о математичке-медведице, только плечами пожав. Совершенно необязательно, по ее словам, чтобы только то, что Марьиванна оказалась оборотнем, говорило о ее причастности к последним событиям. И уж тем более нельзя сказать – какой именно причастности. На робкое замечание, что в любом случае оборотень – это чудовище, монахиня как-то странно сверкнула глазами, а странная черноволосая послушница Ольга почему-то рассмеялась. Короче говоря, никакой толковой информации в Монастыре Виктория с Маргаритой не получили, только еще бОльшие сомнения в том, что довольно приятная для математички Марьиванна – тот самый шпион и самозванец, о котором упоминал Монах. Уж если искать среди учителей «врага народа», уж скорее заподозришь заменяющего ее Ареста – вот уж зверь так зверь: о предстоящей пересдаче Вика даже думать не могла без содрогания! Или…
Змей Огненный — воплощение змеиной хитрости и силы, которое летает над селами и проникает в избы одиноких девушек и женщин. Если Огненный Змей полюбит девицу, то зазноба неисцелима вовек. Такой зазнобы ни отчитать, ни заговорить, ни отпоить никто не берется. Всякий видит, как Огненный Змей летает по воздуху и горит огнем неугасимым, а не всякой знает, что он, как скоро спустится в трубу, то очутится в избе молодцом несказанной красоты. Не любя, полюбишь, не хваля, похвалишь, говорят старушки, такого молодца. Умеет оморочить он,
Откопанный Дарьей в Интернете кусочек из какой-то мифологической энциклопедии неожиданно всплыл у Виктории перед глазами. Конечно, посовещавшись, девочки решили, что не всем мифам можно верить, но многие источники твердили о интересе Змея к женщинам и девицам одиноким и несчастным. Такой была страдавшая от неразделенной влюбленности Елена… И недавно пережившая развод, с головой ушедшая в работу Жанна. По спине девочки пробежал холодок. «Надо немедленно обсудить все с девчонками!»
К счастью, в семье Кукушкиных, как выяснилось, тоже вставали рано. Если местная прокурор Тамара Глебовна и была недовольна столь ранним визитом, она ничем этого не показала. Впрочем, наверное, если бы она умирала от счастья увидеть Викторию, то на сдержанную манеру ее поведения и это не повлияло бы не капельки. Тамара Глебовна со всеми была суховато вежлива и трудно было понять, как она относится к тому или иному человеку на самом деле. У матери Даши были гладко уложенные темные волосы и немного жесткое для женщины красивое лицо со строгими серыми глазами. Несмотря на ранние часы, она была одета в элегантное платье из жестковатого на вид материала.
– Мы еще не садились завтракать, – наверное, таким же ровным тоном госпожа Кукушкина зачитывала в зале суда обвинения. – хочешь присоединиться? Иди и вымой руки, полотенце для гостей – белое с желтой полосой, только повесь его потом ровно. Я скажу Дарье, что ты пришла. Ванная комната Вику слегка ужаснула. Чтобы выполнить просьбу «ровно повесить» полотенце, наверное, следовало предусмотрительно захватить с собой линейку: иначе девочка сомневалась в своей способности добиться того же эффекта! Пузырьки с шампунями, лосьонами и гелями выстроились в шеренгу по росту, словно на армейском смотре, а в самой ванной комнате царила просто хирургическая чистота. Примерно то же самое обнаружилось и на кухне: стройные ряды банок и коробок с крупами, расставленные по росту и алфавиту обозначений содержимого, крахмальные белоснежные полотенца, которые Виктория поначалу приняла за декоративные и очень удивилась, когда одним из них Тамара Глебовна начала вытирать и без того сияющий стерильностью стол. – Доброе утро, Вика, – почему-то улыбка Дарьи выглядела несколько натянутой. – Что-то ты сегодня рано. – Я всегда говорю, что в одно и то же время следует вставать даже в выходные дни, – наставительно заметила Тамара Глебовна. – организм вырабатывает автоматическое соблюдение режима. Мне, например, никогда не был нужен будильник. Я сама просыпаюсь именно в то время, когда потребуется. Приучив себя к дисциплине всегда и во всем, вскоре начинаешь соблюдать ее неосознанно. Даша послала Виктории еще более кислую улыбку, преувеличенно-бодрым тоном поинтересовавшись одновременно у матери, что на завтрак. – Горячая овсянка и фруктовый сок. Знаете, Виктория, мы в семье придерживаемся мнения, что завтрак должен быть прежде всего полезным, а вкусно можно поесть и в обед – если, конечно, не каждый день. Недаром многие поколения англичан начинали свой день именно с овсяной каши. – Не мы в семье придерживаемся мнения, а ты придерживаешься мнения, дорогая! – заметил вошедший на кухню смуглый мужчина в слегка помятом халате, несколько диссонансирующим с неестественной аккуратностью кухни и хозяйки. – Доброе утро, Дашут. Доброе утро, юная леди. – Леонид, ты опоздал к завтраку на три с половиной минуты! – подставляя слегка впалую щеку для поцелуя, заметила Тамара. – Что о нас подумает наша гостья? Познакомься, Виктория учится в одной школе с Дарьей на класс старше. Вика – мой муж Леонид Аркадьевич. Он иногда бывает несколько несобранным, но не спешите делать выводы. Леонид Аркадьевич незаметно от жены закатил глаза и с улыбкой подмигнул девочкам. Дарья улыбнулась в ответ, гораздо более искренне. – Вы случайно не та юная леди, что приехала в наш скромный городок из Северной Пальмиры? – Леонид, я тебя умоляю! Ту девушку зовут Маргарита, как ты можешь все время путать. От Петра только о ней и разговоров! – в ровном голосе Тамары мелькнула тень недовольства. – А в чем проблема-то? Парню скоро девятнадцать, а тебя возмущают разговоры о девушках. Тем более, девушка действительно хорошая. – Во-первых, как я тебе уже говорила, ЕЙ еще нет даже семнадцати, во-вторых, я же вижу лучше вас, как она относится к Петру. Он не соответствует ее запросам, что неудивительно: Маргарита из такой семьи, где недостаток внимания к детям родители пытаются восполнить чересчур дорогими подарками и вещами! Для таких капризы становятся ложной потребностью. Впрочем, не будем обсуждать людей в их отсутствие, это невежливо. Виктория, может быть, Вы расскажите о себе. Мне хотелось бы быть в курсе, с какими людьми общается моя дочь, а Дарья последнее время становится все более скрытной. Остаток завтрака Вика отчитывалась о своей биографии, интересах, успехах в учебе – не слишком-то впечатляющих, и внушивших несколько большее уважение спортивных достижениях. Последнее Тамара Глебовна одобрила, спорт, с ее точки зрения, помогал вырабатывать в людях дисциплинированность и целеустремленность. – Пожалуй, Дарье не хватает именно последнего качества. Умная девушка, но совершенно отстранена от жизни, думаю, вы сумеете повлиять друг на друга положительно. Я рада, что у нее, наконец, появилась настоящая подруга. Алина и Евгения никогда не были подходящей для Дарьи компанией. – Мама, я же просила, перестань. – Лучше не общаться с неорганизованными людьми! – отрезала Тамара. – На них нельзя положиться. Как говориться, с такими не пойдешь в разведку. – Друзья нужны не для того, чтобы ходить в разведку, дорогая, – мягко заметил Леонид Аркадьевич. – если Дашуте приятны люди и от общения с ними она получает удовольствие, то они и есть ее настоящие друзья. Люди тебе не овсянка, чтобы классифицировать их по полезности. Не пугайтесь, Вика. Томочка у нас – типичный эпилептоидный психотип, дай волю: все расставит по полочкам и пронумерует. Виктория на всякий случай кивнула и сделала ну очень понимающее лицо. Пришлось дождаться, когда все закончат завтрак, после чего Даша поспешно уволокла подругу в свою комнату. – Хоть бы предупредила, что придешь! – прошипела она. – Я бы тебя морально подготовила к этому допросу с пристрастием! Хотя… Устало вздохнув, Дарья плюхнулась на гладко застеленную кровать. – Хотя это бесполезно. Все равно она из любого вытянет всю подноготную, лучше даже не пытаться увиливать! Присаживайся, что стоишь? Какие-нибудь новости из Монастыря? – Практически никаких. То есть, я теперь еще сильнее сомневаюсь, что Марьиванна – тот учитель, что был нам нужен. – Я тоже. По-моему, она прекрасный человек… или не человек, но мы ее знаем давно и только хорошее. Ну, конечно, только эти ваши неуды, но ведь дело не в ней – вы действительно слабо знаете предмет. Заметь, она не нападала на девчонок и никак им не угрожала. – Так и я о том же! Любава… монахиня сказала, что оборотни порой живут среди людей без всякого вреда и злого умысла. Возможно, Марьиванна и скрывала что-то, но учитель-самозванец: не она! Теперь я точно в этом уверена. Скажи, ты ведь училась здесь всю жизнь, верно? – Ну да. – Я приехала недавно и не могу знать точно… Но ты должна знать учителей с первого класса… – С пятого. В начальной школе у нас был другой учитель. И что тебя интересует? – Денис Денисович – он всегда был… ну, такой, – Виктория неопределенно пошевелила растопыренными пальцами. Дарья непонимающе на нее уставилась. – у тебя не возникало чувства, будто в нем что-то переменилось? – По-моему, Денис Денисович тоже очень милый. – Ага: обаятельный, эффектный, производящий неизгладимое впечатление джентльмен! Никого не напоминает? Или раньше он был таким же? Тогда странно, как классные дамы до сих пор его не оженили. – Да они же все старше его чуть ли не вдвое! Ну, кроме Ады Валерьевны… Вика, мы об УЧИТЕЛЯХ говорим! – Вот именно! – хмуро поддакнула девочка. – Я не знаю. Я, честно, не знаю, мне и в голову не пришло бы интересоваться, пользуется ли преподаватель успехом у девушек, честное слово! У Сорокиных надо спрашивать или хотя бы у Евы… С чего ты вообще вдруг его заподозрила? Виктория хмуро молчала. – Вот что, – так и не дождавшись ответа, предложила Дарья. – сегодня мы вместе с остальными пойдем заниматься к Матвею. По дороге все и обсудим, может быть, девочки что-то и замечали. – Идет, – кивнула Вика, едва сдержавшись, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Признаваться Дарье, что напрочь забыла об уговоре с Матвеем, согласившимся «прорепетировать» подружек, тоже не слишком-то хотелось! Хотя, как и следовало ожидать, некоторой неприятной откровенности избежать не удалось.
Поначалу девочки, недавно сдавшие зачет по истории с куда более оптимистическими результатами, чем несчастную математику (особенно отличилась, как всегда, Евгения: Алина со смехом рассказывала остальным, как, пока Дарья первой вызвалась отвечать, пышечка деловито рассовывала многочисленные шпаргалки в карманы, рукава, за пояс джинсов, бормоча, что впервые в жизни готова порадоваться тому, что талия у нее не такая тоненькая, как у Альки, а потом, шурша многочисленными бумажками, аккуратно, чтобы ничего не уронить, выползла к доске; историк, усмехаясь в усы, заметил, что Ева в тот момент была похожа на персонажа «Приключений Шурика», пытавшегося получать подсказки по радиосвязи, а когда находчивая девчонка, получив задание, негромко вставила «Билет, а при нем задача!» – едва не рухнув от смеха под стол, поставил ей «четыре»). Остальные сдали без выкрутасов, но тоже вполне успешно, и теперь относились к Денису Денисовичу с максимальной душевной теплотой, какую вообще можно испытывать к учителю.
– Вы судите предвзято! Кто вам «пятерки» ставит, тот и кругом хороший?! – искренне возмутилась Вика. Маргарита смерила ее весьма скептическим взглядом. – Хотелось бы знать, с чего ТЫ, дорогая, так на него взъелась. – Ага-ага! – неожиданно поддержала вечную антагонистку Ева. – Вик, у тебя на лбу неоновыми буквами горит, что ты чего-то недоговариваешь! Колись, давай, мы же команда! С чего вдруг тебе вздумалось наезжать на историка, словно он покусился на честь твоей матушки? У…ё-ё… Виктория в очередной раз прокляла свое свойство моментально заливаться краской – все моментально уставились на нее, словно на какое-то чудо-юдо в зоопарке. – Что… серьезно? – драматическим громоподобным шепотом уточнила Ева. Сцепив зубы, Вика потребовала у подружек поклясться всеми известными клятвами, что даже не вздумают заикнуться на эту тему в школе, после чего по возможности кратко описала события вчерашнего вечера. Ей казалось, что это сделает основание ее измышлении более прочным, однако эффект оказался почти прямо противоположный. – Знаешь ли, дорогая, нельзя обвинять человека исключительно из личной к нему неприязни! – чопорно заметила Марго, дослушав сбивчивый рассказ. – Тем более… такой. – Ты говоришь так, будто это нормально! – А ты рассуждаешь, как будто до сих пор веришь, что тебя принес аист! – парировала питерская красавица. – Твоя мать – молодая и привлекательная женщина, нет ничего подозрительного в том, что ею кто-то интересуется. Девочки слегка подавленно молчали, но видно было, что они готовы согласиться именно с Маргаритой. Виктория переводила потрясенный взгляд с одной подруги на другую. Похоже, словно в страшном сне, повторялись события с ее московскими одноклассницами… – Конечно, вам легко рассуждать, – голос предательски дрогнул, Вика едва сдерживалась, чтобы не закричать прямо в холеное умело подкрашенное личико Маргариты. – ведь ваши родители не расставались! Откуда вам-то знать, какова перспектива жить с чужими людьми! – Конечно, одна ты знаешь! – с неожиданной злобой прошипела тихоня Елена. – Проблемы в этом мире бывают только у тебя и все обязаны по этому поводу вокруг тебя вертеться! – Ты чего?.. – Она меня уже достала! – ткнув в Викторию пальцем, сообщила Елена. – Придумывает себе проблемы на пустом месте и с мазохитским удовольствием над ними рыдает, чтобы все суетились и утешали! Либо она очень плохая актриса, либо настоящая истеричка! Болтает что-то о чужих людях только потому, что мамочка пригласила кого-то поужинать! Ах, какой кошмар! Ее родители развелись, а мама – какая трагедия – позволяет себе жить своей жизнью, вместо того, чтобы пылинки сдувать с ненаглядной дочурочки! – Елена, что на тебя нашло? – Нашло? На меня? – чуть не плача, выкрикнула сереброволосая. Кто тут истеричка, это еще как сказать! – Я вообще своих родителей не знаю! Не знаю своего прошлого, оттого толком не найду ни настоящего, ни будущего! У меня ведь с самого детства то и дело возникала мысль, что я живу какой-то не своей жизнью, что я как-то в эту жизнь свалилась и вынуждена терпеть, а потом… они мне все рассказали. Рассказали, что я приемный ребенок. – Думаю, – неожиданно серьезно заметила Евгения. – если так, то ты должна быть тем более им благодарна за то, что растят тебя, как своего родного ребенка. Настоящие родители ведь не те, кто, собственно, ребеночка сварганил, а те, кто в него душу вложил и человека вырастил. – Ты-то что об этом знаешь? – осторожно уточнила Виктория, не ожидавшая от Евы таких рассуждений. Пышечка пожала плечами. – Анюта ведь нам с Гришей не родная мама. – Да вы же ее копии! Оба! – девочка припомнила смешливую шатенку, угощавшую подруг дочки домашними булочками. Анечка (по имени и отчеству ее называть ну никак не получалось) сама изрядно напоминала свежеиспеченную булочку. – Неа… мы на папу похожи, просто они сами одного типажа, если бы ты присмотрелась, то заметила. Честно говоря, девочки, я не знаю, зачем превращать что-то в проблему. – Я вовсе не думаю, что родители относятся ко мне хуже из-за того, что я им не родная, – покачала головой Елена. – просто так вышло, что я о самой себе вообще ничего не знаю. – Помнишь мультфильм про поросенка? «Не так уж важно – кто ты, важно – КАКОЙ ты!» – Но хотелось бы быть… все-таки кем-то. Маргарита с улыбкой обняла Елену за хрупкие плечи. – Я скажу тебе, кто ты. Ты самая-самая лучшая моя подруга в мире, понятно! И не нужно было так долго от нас все скрывать, я же видела, что тебя что-то гложет, а ты молчала. Теперь будет легче, вот увидишь. Всеми успешно позабытая Виктория стаяла, покраснев до корней волос и, сжимая кулаки, почти с ненавистью глядя на снова «ушедшую в себя» Елену. – Я… ну, я понимаю, что это… такое вообще нормально, – наконец выдавила она. – но УЧИТЕЛЬ! – Хрюк-хрюк! – Евгения нажала на кончик носа, изобразив пятачок. – Не люблю повторяться, однако «Не так уж важно – кто ты, важно – КАКОЙ ты!» Заниматься сегодня математикой не было абсолютно никакого вдохновения. Впрочем, когда оно у Вики бывало? Но сегодня – девочка была уверена, никакие усилия воли не заставят ее впихнуть в голову хоть что-нибудь из этих ужасных формул – они казались настолько ненужными и бесполезными… Виктория было попыталась себя утешить тем, что заниматься предстоит в компании Матвея, но и эта мысль согревала ее совсем недолго: «Ага. Матвея и Елены тоже…» Не смотря на то, что подруга Маргариты утверждала, будто Матвей ей больше не интересен, Вика могла поклясться, что кожей чувствует исходящую от сереброволосой «эльфийки» неприязнь – с самого дня их знакомства. Впрочем, это было взаимным. Сперва Вика решила, что первая красавица дружит с типичной «серой мышью» исключительно потому, что Елена ей не соперница, но постепенно понимала, как глубоко эта «тень» влияет на саму Марго. Видимо, у Елены был настоящий талант «подкупать» ответственных людей своей трогательной хрупкостью и мнимой беспомощностью. Как сказочная принцесса, которой достаточно хлопнуть ресницами, чтобы сотни людей выстроились в очередь ради того, чтобы победить чудовище, добыть волшебный клад, или совершить еще какой-нибудь подвиг. «И сейчас если не она сама, то ее душа несомненно похищена драконом… Клише. Просто находка для такого рыцаря в душе, как Матвей! Лишь бы только и он не впутался из-за нее в неприятности!» – Вуаля! – громко провозгласила Ева, которую явно тяготило повисшее на весь остаток дороги молчание. – Вот мы и пришли. Виктория в некотором недоумении уставилась на небольшое здание с вывеской «Ветеринарная клиника «Айболит» – Мы будем заниматься ЗДЕСЬ? – сухо уточнила Маргарита. Евгения только руками развела. – Главврач клиники, а по совместительству и владелец – дедушка Матвея, – пояснила Елена. – думаю, вам всем известно, Матвей сам собирается пойти по стопам и стать ветеринаром, поэтому по выходным подрабатывает здесь. Многие животные остаются в клинике на лечение довольно долго, кто-то же должен присматривать за ними ночью и на выходные. Просто совершенно свободного времени у Матвея нет: когда он не в школе, то он либо здесь, либо на репетициях школьной рок-группы, дома только отсыпается, но, как он сам сказал, на выходных тут особенно делать нечего, поэтому и предложил приходить для занятий прямо в ветлечебницу. Правда, здорово? – Что именно? – спросила Вика. «Как вам всем известно» ее несколько задело, в конце концов, Виктория сравнительно недавно оказалась в Вересково и познакомилась с Матвеем, а Елена словно нарочно попыталась подчеркнуть, что новенькая ничего о нем не знает! – О чем речь? – приветливо поинтересовался вышедший встретить девушек Матвей. – О том, как здорово здесь побывать! – воодушевленно улыбнулась Елена. – Мы все ведь очень любим животных, верно? Кроме того, не так уж плохо, если рядом будет кто-то понимающий в этих иксах-игреках все же меньше меня самой, чтобы не чувствовать себя уж последней невеждой – сойдут и зверюшки. Парень охотно рассмеялся. – Ты уверен, что мы здесь никому не помешаем? – снова заговорила Маргарита. – В клинику, наверное, не впускают посторонних в нерабочие дни. – Главное, чтобы нам не помешали. Надеюсь, все будет в порядке, на свободном выгуле у нас здесь только Тузик, он тихий. К тому же, скажу по секрету, наш дом от лечебницы отличается только отсутствием клеток – зверье бродит всюду, где захочет. Это все дед! Он жалеет многих животных, которых хозяева решают усыпить и оставляет их, в надежде подобрать для них новую семью. Время от времени ему это даже удается, однако большинство зверей так и оседают у нас. – Наверное, это очень весело! – предположила Лена. Матвей провел девочек через смотровую по коридору, пока они не оказались в небольшой комнатке, видимо, предназначенной для отдыха персонала. На спинке одного из кресел дремал похожий на пушистый шар кот. – Ох, какая прелесть! – Я и не знала, что ты любишь кошек, – вскользь заметила Виктория, когда Елена взяла кота на руки, бормоча что-то невразумительно-ласковое. – чересчур для такой как ты обыденно, разве твоя слабость не хамелеоны там, или змеи? Елена бросила на Вику короткий ледяной взгляд. – Это правда? – заинтересовался Матвей. – Почему нет? Многие любят пушистых зайчиков, но, на мой взгляд, самыми красивыми природа создала хищников. А рептилии всегда прекрасны. Не зря же «камеей» – то есть змеей, называют драгоценные ожерелья. – В природе нет «хороших» и «плохих», – с улыбкой согласился Матвей. – а ты необычная. – Самая обыкновенная. Будь во мне что-то особенное, – сосредоточив внимание на коте, возразила Лена. – ты бы заметил это раньше, верно? Вот как Вика – на нее все сразу обращают внимание. Матвей смутился. Конечно, Евгения не могла упустить шанса, чтобы не вставить словечко: – Естественно, когда посреди класса такой факел пламенеет! Волей-неволей внимание обратишь, решив, что пожар начинается! Виктория уставилась в пол, закусив губу и в который раз залившись краской до корней волос. С некоторыми подругами и врагов не нужно! – Очень любезно с твоей стороны было согласиться позаниматься с нами, – вежливо заговорила Марго, по всей видимости, всеми силами пытающаяся удержать разговор в рамках этикета. – боюсь, последнее время почти у всех нас возникли заминки с предметом. Правда, не понимаю, что собирается «подтягивать» Дарья, наверное, просто решила составить нам компанию. – Да что вы! Кто еще может похвастаться, что провел выходные в компании стольких прекрасных девушек сразу? А просто сидеть тут очень скучно, так что это вы меня буквально спасаете. – У него что-то не так с глазами, – неожиданно взволнованно заметила все еще обнимающая кота Елена. Матвей внимательно посмотрел на нее. – Да. Поэтому кота и оставили в клинике – он практически слепой на один глаз. Дед собирается вскоре делать ему операцию, надеюсь, ему удастся все исправить. А пока мы зовем кота Кутузов, или просто Тузик. – Думаю, все будет хорошо, – Елена снова улыбнулась, поглаживая мордочку жмурящегося от блаженства зверька. – и он обязательно выздоровеет. Правда, Тузик? Кот изящно крутанул кончиком хвоста. Утром Виктория была уверена, что настроение у нее просто рекордно паршивое. Как выяснилось, она ошибалась. В том смысле, что это оказался еще далеко не предел. Девочка уткнулась в тетрадь, хотя даже не разобрала условия задачи, и хмуро молчала. Хотя и Ева, и Елена, и Алина, и даже Маргарита время от времени обращались к Матвею с просьбой объяснить что-то непонятное, Вика не спешила последовать их примеру. Они, кажется, хоть что-то понимали! А какие могли быть вопросы, когда в голове не желало укладываться, о чем вообще идет речь?! Не хватало еще выставить себя перед Матвеем полной дурой! А кем еще может быть человек, не сумевший программу восьмого класса элементарно освоить? – Я, как полнейший гуманитарий, умею считать, похоже, только до четырех! – доверительно сообщила Матвею Елена. – Каждому свое, ведь верно? – Честно говоря, сам не очень люблю математику. Выполняю положенное по программе, но и только. – И лучше всех в школе при этом выполняешь! – Не уверен. Мартын, или вот Дарья разбираются во всем этом гораздо лучше. Просто я ведь классом старше, вот и все. Вашу программу понимаю только потому, что уже ее проходил, все эти иксы-игреки не слишком-то сложные, а вот когда начинаются всякие синусы-косинусы… порой очень хочется повеситься. – Если даже ты так говоришь, представляю, что меня ждет! Я вообще в точных науках туплю… – Гуманитарные науки тоже важны. Тем более для девушки. Какой твой любимый предмет? – Литература. Я сама иногда пишу маленькие рассказы. Или стихи… но стихи – как сны: совершенно независимо от желания, могут присниться, а могут и нет. Ева, например, здорово сочиняет всякие поздравительные четверостишия для праздников, или просто забавные, в шутку, а у меня так не получается. Как будто не я сама сочиняю, а они сами приходят, когда захотят. – У меня тоже так бывает с музыкой. Вдохновение – вещь капризная. То накатит посреди ночи, заставляя, перепугав родителей, за гитару хвататься, пока не забыл, что «навеяло», то ждешь его ждешь, а все не приходит… Так что я тебя прекрасно понимаю! Сам-то я с текстами не очень… может, попробуем объединить твои стихи с моими мелодиями? – Ты их даже не видел, – Елена красиво опустила темно-серые реснички. – это же так, наивный детский лепет… Не хотелось бы, чтобы все смеялись. – Да уж, – фыркнула Марго. – она даже мне никогда свои стихи не показывает! – Ну вот! А вдруг стихи гениальные, а мир их из-за этого никогда не узнает? – возмутился Матвей. – Может, зачитаешь нам что-нибудь? Не съедим же мы тебя, если стихотворение окажется неудачным? Я, когда первый раз играл на сцене, кажется, все ноты перепутал, но десертом в нас не швырялись. – Вы обещаете не смеяться? – с подозрением косясь на Еву, тут же изобразившую на мордашке почти ангельскую невинность, тихо уточнила Елена. – Я… мне не очень удается чтение вслух. Я написала этой осенью несколько новых… наверное.
Льют дожди, небо камнем нависло
Над златыми полями в тумане.
Так же холодны все мои мысли,
Что сменяются серыми снами.
Под дождем тихо мокнет ромашка,
Уж давно бы завянуть пора,
Первый снег скоро землю накроет,
Доживет ли цветок до утра?
Доживет. И, мне кажется даже,
Что всю зиму она процветет.
Как любовь, пусть в душе смерть и холод,
Все равно до весны доживет.
Закончив, Лена опасливо втянула голову в плечи, словно и в самом деле боялась, что кто-то начнет швыряться десертом. – Они… совсем не подходят для рок-песен, я забыла предупредить, – тихонько подсказала она, беспомощно глядя на Матвея после пары минут молчания. Виктория в задумчивости любовалась формулой дискриминанта. Можно было не любить Елену сколько угодно, но, пожалуй, в таланте ей было не отказать… не то, чтобы Вика во всем этом разбиралась, но стихотворение показалось ей красивым. Унылым и печальным, как небо бесконечной осени, как, пожалуй сама Елена, но при этом странно глубоким, неведомым. Еще один пунктик для черной зависти! – Ну… не все мои мелодии – рок. Поэтому мы чаще поем что-то чужое. Вот видишь, у тебя определенно талант, а ты молчала. В жизни надо быть порешительнее, иначе упустишь все свои шансы на успех, когда соберешься с духом – окажется уже поздно. – Да… со мной так уже бывало. Но я вряд ли смогу измениться. Если ты действительно… ну, думаешь, что из этой писанины можно сотворить что-то сносное, я принесу тетрадку в следующий раз. Может, что-то удастся подобрать… – Где же ты была раньше?! – Я всегда была здесь, – отвернувшись, Елена пожала плечами. – вернемся к алгебре? – Пожалуй. Э-э… Вика, а у тебя какой любимый предмет? – вежливо поинтересовался Матвей у все еще прожигающей взглядом тетрадку с нетронутой задачей Виктории. – Физкультура, – буркнула девочка. Возможно, она и заставила окончательно в себе разочароваться, как в абсолютно неинтеллектуальной натуре, но паршивость настроения дошла уже до той стадии, когда все стало равно. – Вика мастер спорта! – поддакнула Алинка. – Она участвовала в соревнованиях по стрельбе из лука, среди юниоров. – Не совсем. Я трижды занимала второе место и еще несколько раз – третье. Чтобы завоевать титул нужно первое. «Черт бы побрал мою дурацкую правдивость, кому это все интересно?!» – Но это же здорово! – Матвей очевидно был очень хорошо воспитан. – Ты столько раз получала призовые места! И ты можешь участвовать в наших сборищах толкиенистов, не увлекаешься фэнтези? Не страшно, там многие не читали книг, но участвуют в играх. И соревнования лучников у нас проходят, правда, не на уровне профессионального спорта, но все равно. Ты могла бы выступить наставником… То есть, если тебе все это ребячество интересно, конечно… – А ты участвуешь в таких играх? – Ага. Менестрелем, разумеется. Я, конечно, не отказался бы от роли рыцаря или еще какого-нибудь героя, но всегда находится кто-то, больше для этой роли подходящий… – Матвей немного грустно улыбнулся. – Да, кстати, о физкультуре, – вмешалась Ева, заметив, что все готовы вернуться к теме ненавистной ей алгебры. – Тут… сорочье радио передавало, что Олимпиада Богдановна все-таки решила уволить физрука. С его регулярными запоями она мирилась, но теперь он вообще уже не просыхает. Вроде бы даже она нашла нового преподавателя. Интересно, кто он? Везет нам что-то последнее время на учителей с «сюрпризами»!